Мамин Восход - Виктория Ивановна Алефиренко

«обшила» – повесили шторы на окна, постелили ковры, сшили одежду для горничных.

Когда мы всей семьей приезжали в Теберду, «гульбище» закатывали знатное. В лесу, поодаль от больших корпусов, открывался «директорский» домик, рядом готовилась банька, где бассейн, как любила мама, был не очень холодным, а стол ломился от кавказских закусок.

У меня однажды случился там «курортный роман» – встречались с кавалером дня четыре, а на пятый за мной приехала мама. Я попыталась отпроситься еще на пару дней, но мой воздыхатель видимо не прошел мамин «фейс-контроль».

– Собирайся! – было велено мне.

«Воздыхателю» это совсем не понравилось, и он смело пошел отпросить меня до конца его путевки. Эх, глупый! Надо было знать мою мамочку – она умела бросить только одно слово и все твои планы сразу накрывались «бордовой шляпой».

Будучи начальником среднего звена, кавалер говорил убежденно – мол, отдохнем еще пару дней, и ваша дочка приедет целой и невредимой.

– На чем приедет? – невинно спросила мама.

– Как на чем? На автобусе.

Из маминых глаз плеснуло неподдельное удивление, потом легкое презрение к собеседнику, а также ну совершенная невозможность предлагаемого варианта:

– Моя дочь – на автобусе? – засмеялась мама. И перед очевидной демонстрацией несостоятельности кавалера все мои намерения задержаться тут же улетучились – ведь у ворот ожидала белая мамина Волга…

Жесточайшая аллергия заставляла меня на все лето выезжать в Теберду. Тем августом подруга Ленка напросилась тоже:

– Я с тобой – подальше от этого пыльного города!

– Договорились. Собираем детишек, отправляемся в Ставрополь, а оттуда на Кавказ!

В пансионат «Зори Кавказа» отец вез на своем автомобиле – бежевой шестерке, которая в те годы была показателем особого благополучия. Сидя на заднем сидении, закрыв все окна и сжимая в руке носовой платок, я исходила соплями и чихами. А природа с каждым километром становилась все прекраснее – воздух вкусно-пьянящим, горы, покрытые альпийскими лугами – великолепнее, речушки норовистее. Наконец остановились у разноцветных столиков под раскидистыми вековыми дубами. Кафешка так и называлась: «Дубки».

Все! Теперь можно открыть окна машины и выбросить носовые платки – именно здесь, возле этих «Дубков», моя аллергия проходила бесследно – как будто её и не было.

Отец вышел из машины и сразу встрял в разговор каких-то иностранцев – говорил на непонятном языке, размахивал руками и счастливо улыбался – мы опешили. Оказалось, в кафе расположились кубинцы, отдыхающие в Домбае. Отец, в начале семидесятых работавший на Кубе (и утверждавший, что он всего лишь преподавал в Гаванском университете), был несказанно рад этой нечаянной встрече. Обрадовались и туристы, увидев на чужбине человека, говорившего на их родном испанском языке. Они обнимались с отцом, дарили нашим детям жвачки, которые в те годы мы и в глаза не видели, потом все вместе фотографировались, и мы их еле-еле оторвали их друг от друга. Всю остальную дорогу отец жалел о том, что встреча была так коротка, что был за рулем и не смог выпить с «омигас» по рюмке водочки и предавался воспоминаниям о счастливых годах, проведенных на Кубе.

      Через полчаса мы были на месте. Работники пансионата суетились, встречая высокое начальство – привели в идеальный порядок домик, растопили баньку, накрыли шикарный кавказский стол – все как всегда. Вечер удался на славу.

      На следующий день отец закончил инспекцию своего хозяйства и уехал, а мы остались отдыхать.

      Пансионатская столовая выглядела обычно для тех лет – столики на четверых, на них – болгарский кетчуп, демонстрирующий дружбу с городом Пасарджик.

Веселый, бойкий мотив, звучавший из динамиков: «Уна-уна-уна, ла-ла-ла-ла» поднимал настроение, хотелось петь и плясать – отдых начинался! Позади каждодневная рутина, впереди море приключений, которые обязательно нас найдут – кто ищет, тот всегда найдет!

Как обычно в такой ситуации, с дальним прицелом оглядели публику – ведь столовка это подиум, с которого начинаются многие курортные романы – и не нашли ничего особенного. И тут в дверь вошли опоздавшие – человек пять – они весело смеялись, обсуждая что-то известное только им одним, почему-то потирали поясницы, и стали завтракать… стоя!

– Почему они стоят? – удивленно спросили мы у официанта и получили странный ответ:

– Они вчера катались! – мы недоуменно посмотрели друг на друга – ну и что?

Под остро пахнущие хвоей ели вышли сытые, довольные, и хотя вокруг скакали рыжие белки, было скучновато – приключений пока не наблюдалось.

Около столовой за шатким столиком сидел парнишка – карачаевец, а вокруг него толпились отдыхающие. «Абрек» записывал вновь прибывших на экскурсии – выбор оказался невелик. Можно поехать в Домбай или Кисловодск, прогуляться в горы на шашлыки или покататься верхом на лошадях. Из всего предложенного нас прельстило катание на лошадях – ведь никогда ранее нам не доводилось не только кататься, но и сидеть на них, лошадях этих самых. Если бы знали, что ждет впереди, если вспомнили слова официанта «они вчера катались», то бежали бы от этого абрека сломя голову, но счастливые в своем неведении, мы записались в группу. Воистину, кто ищет…

Сбор был назначен на полдень. Определив детей к дошколятам, с которыми возилась молодая воспитательница, мы явились на «стрелку».

Там присутствовали: двое молодых парней лет по семнадцати – как потом оказалось, они отлично держались в седле, сразу уехали далеко вперед и в наших приключениях не участвовали, мы с Ленуськой и компания из четырех людей среднего возраста. Это были две сестры с мужьями, один из которых был капитаном дальнего плаванья – такой приятный на вид, просоленный всеми ветрами Севастопольский «морской волк» с компанией. Но все по порядку.

      Отойдя от пансионата пару километров, мы оказались в начале маршрута. На поляне лежали два огромных валуна, отполированные сверху до блеска. Вначале никто не обратил на них внимания – все сразу кинулись к лошадям. Лошадки были невысокие, спокойные и приветливые – по крайней мере, так показалось. Два инструктора (зачем два-то?) стали нас рассаживать. Ленуська выскочила первой, лучезарно улыбнулась, тряхнула своими роскошными белыми волосами, перед которыми не мог устоять ни один мужик, и получила, как потом оказалось, самую смирную лошадь. Инструктор направился к нам, а Ленка, сидя на коне, стала изображать из себя амазонку – выпрямила спину, натянула поводья и гордо посматривала по сторонам – умереть, не встать!

Жена капитана, эдакая «Гарпина Дормидонтовна» шестидесятого размера, обладала хорошим чувством юмора. То есть сразу стала допытываться у инструктора, каким это образом он надеется взгромоздить её на лошадь, и не рухнет ли эта лошадь под её килограммами?