Избранная для северного дракона - Илана Васина

фору. Небрежно махнув рукой, отпускает стражу на все четыре стороны, затем поворачивается к Дариусу и дублирует свой жест.

Теперь, когда мы официально остались одни, он предлагает мне следовать за собой, видимо, собираясь довести до спальни. Я шагаю рядом, отчаянно пытаясь собрать в кучку остатки самообладания.

Надо срочно заболтать ему зубы какими-нибудь сладкими фразами — авось размякнет от моего сиропа! Жутковато находиться бок о бок с дымящим вулканом, пока сама балансирую на грани срыва.

Добавляю шаг, чтобы успевать за своим провожатым, и выдавливаю из себя:

— Я очень благодарна вам за подарок, мой принц.

— Ты умеешь прятать благодарность за пустыми фразами. Полезный навык для жизни во дворце, но в свой адрес я ожидаю другое.

Его слова — щелчок мне по носу. Кажется, я выбрала неудачный тон. Хоть он и не истинный, но тоже чует фальшь за версту. Делаю еще один заход:

— Простите, что вела себя вызывающе в присутствии королевы. Как бы ни хотелось вам подчиниться, мне было страшно ослушаться ее из-за невидимых.

— С какой стати ты боишься невидимых? — хмурится принц. — Ты мятежница?

— Нет, но мой отказ подчиниться королеве невидимые могут воспринять как мятеж. Вы же не отказали сегодня королеве, так почему ждете такого от меня?

— Через несколько дней ты станешь моей женой. В тот день я взойду на трон, и моя мать отойдет на задний план. Не тех ты выбрала бояться, Ника!

От его слов хочется взвыть. Он даже не пробует меня успокоить, развеять страхи, объяснить, что напрасно волнуюсь. Неужели всерьез считает, что я должна больше всего опасаться собственного жениха? Разве он страхом планирует удерживать меня рядом всю жизнь?

Ежусь при мысли о том, что всего лишь несколько дней осталось на побег. Я бы давно уже была за стеной вместе с Йемреном, если бы не псина!

Вот же черт! Псина…

Бормочу:

— Есть еще кое-что, по поводу чего я переживаю.

— Почему меня должны волновать твои переживания? — Кейрон вдруг останавливается и, жестко вцепившись пальцами в мой подбородок, заставляет встретиться с ним взглядом.

В коридорах даже ночью повсюду горят свечи. Прекрасное освещение позволяет прочитать в его темных глазах отторжение. Колючий. Неприступный. Мрачный. Злой.

Похоже, рассердился на меня всерьез и надолго.

Что бы я ни сказала, все мимо. Каждое мое слово лишь оборачивает против меня.

Даже странно, но мне вдруг становится проще. Отпадает необходимость перед лебезить или заискивать.

Распрямив спину, заявляю:

— Я исцелила ваш подарок и теперь ломаю голову, как раздобыть для него мясо. Вы вольны мне отказать, но ваша помощь с кормлением была бы для меня бесценной.

— Ты об этом говорила с магом?

— Нет. Я помню ваше условие. Никто не знает о собаке, кроме вас и меня. Маг заметил, что я вела себя с вами непростительно дерзко. Когда я попросила его совет, велел самой разбираться со своим истинным.

После недолгой паузы он кивает:

— Я прикажу доставить тебе в комнату мясо, но убирать за псом будешь сама…

— Спасибо, — мой голос дрогнул.

Даже не верится, что он вдруг согласился помочь.

— Зачем тебе эти проблемы? — вдруг бросает мужчина. — Не лучше ли сделать из пса ковер? Будешь гладить красивый мех, но при этом не придется марать свои нежные пальчики о всякую гадость.

Его бездушное предложение вызывает внутри такую бурю протеста, что приходится опустить взгляд и с минуту помолчать, чтобы ответить спокойно.

— Пес нравится мне только живым.

— Дело твое.

Когда мы останавливаемся перед знакомой двустворчатой дверью, я сгораю от желания перемотать вперед неловкий момент прощания. Формально он мой жених и без пяти минут король, которого нельзя послать в дальнее пешее. Но его прикосновения и раньше-то были мне неприятны, а сейчас при одной мысли о них внутри вздымается волна отвращения.

— Чего ты ждешь! Открывай дверь, — вдруг приказывает принц, явно намереваясь пройти внутрь вместе со мной.

— А как же брачный ритуал? — окончательно пугаюсь.

— Открывай тебе сказано! — вдруг зло рявкает Кейрон.

Прикладываю дрожащую ладошку к двери, а, пока та разъезжается, лихорадочно перебираю поводы для отказа в близости.

Может, сослаться на цикл? Или на головную боль? Или срочно сымитировать потерю сознания? В голове шумит — кажется, я на грани обморока. Еще чуть-чуть — и притворяться не придется.

Подтолкнув меня в помещение, принц задвигает меня за спину и обходит периметр комнаты. Задирает покрывало и заглядывает под кровать. Отдергивает шторы. Он здесь любовника ищет?

За то время, пока меня не было, помещение хорошенько проветрилось, и все же назойливый запах духов заставляет Кейрона то и дело недовольно морщиться и кидать в мою сторону подозрительные взгляды. Стою ни жива ни мертва. Что происходит в его голове, боюсь даже представить.

— Чисто, — нехотя выдает мужчина и открывает дверь в ванную комнату так быстро, что я не успеваю предупредить. Слышен короткий рык, и… дверь в уборную быстро захлопывается, а с другой стороны в нее громко врезаются когти волкодава.

— Там тоже чисто. Относительно, — приходится отдать должное выдержке Кейрона — у него даже голос не дрогнул.

— Что «чисто»? — переспрашиваю, прислоняясь к стене.

Чувствую, как слабеют ноги, словно мой вес становится для них все более непосильной ношей.

— Здесь нет виедов. Во время нападения любой из них мог забраться в твою комнату через окно, подлетев на мутанте, — пожимает плечами принц и указывает на кровать. — У тебя сердце частит и зрачки расширены. Ложись. Целители обучили меня основам самомассажа. Самое время опробовать его на тебе.

Глава 21

Кажется, на секунду я все-таки отключаюсь, потому что когда, сморгнув, открываю глаза, уже лежу на кровати, раскинув руки звездочкой. Грудь и живот холодит ночная прохлада, а ступни до костей пробирает болезненный жар. Не сразу понимаю, что жар исходит от рук… Кейрона.

С трудом фиксирую на нем размытый взгляд. Вид широченных плеч и сосредоточенного, смуглого лица в обрамлении густой, тёмной гривы заставляет на мгновение окаменеть. Через секунду, взвизгнув, отбрыкиваюсь от горячих ладоней, скатываюсь с высокого ложа и бросаюсь в противоположный конец комнаты.

Только вжавшись в холодный угол, понимаю, что я почти раздета. Платье содранным голубым коконом валяется в отдалении на белом мраморном полу, а грудь прикрывает лишь сорочка, настолько тонкая, что сквозь нее просвечивает кожа. Кружевные чулки тоже за одежду не сойдут при всем желании. Мне можно хоть сейчас на подиум Виктории Сикрит, причем в категорию «самого голого белья»!

Обхватываю себя руками и буравлю укоризненным взглядом Кейрона, а тот, мужлан необтесанный, ни капли не смущается.