Мир, где все наоборот - Татьяна Коган

– Простите, можно?

Снова администраторша? Она совсем страх потеряла? Кирилл накинул на бедра полотенце, сдернул с рук целлофан и вышел в прихожую с весьма красноречивым выражением лица.

– Отдохнули? – ласково спросила Нина Сергеевна и в умилении сложила ладоши на уровне груди: – Какой же статный мужчина!

– Нет, не отдохнул. Более того, даже не начинал, – проворчал постоялец, чувствуя себя некомфортно под жадным взглядом преследовательницы. – Вы с какой целью пожаловали?

– Да вы не злитесь на меня, божечки ж мои, – с энтузиазмом отозвалась Нина Сергеевна. – Я на минуточку буквально и не обременю вас сильно. Такой вы чудесный молодой человек, – и вдруг, разглядев бинты, она охнула: – Да что это у вас с руками? Порезались?

Кирилл молча дотянулся до рубашки, висевшей на стуле, и надел ее на мокрое тело. Пожилая женщина с упоением следила за его движениями, а затем внезапно подбежала к нему, обвила шею руками и поцеловала в губы. На секунду или две Кирилла словно парализовало – столь неожиданным и несуразным было поведение гостьи. Она отстранилась за мгновение до того, как Кирилл осознал произошедшее и отшатнулся.

– Какого черта? – он вытер губы и с недоумением и опаской уставился на администраторшу. Та обезоруживающе улыбнулась и попятилась к двери:

– Вы простите меня за мою бабскую дурость. Но очень уж вы мне понравились, такой славный, глаз не оторвать. Это ж понятно, что мне рассчитывать не на что. Вы молодой, у вас вся жизнь впереди, а мои лучшие годы уже позади. – Женщина замолчала и посмотрела куда-то в сторону, словно прокручивала в памяти картинки минувших дней. Потом встрепенулась, махнула пухлой ручкой с массивным перстнем на среднем пальце и с азартом воскликнула:

– Но знаете, тело стареет, а душа-то нет! Так уж захотелось вас поцеловать, не удержалась. Ну, соблюла бы я приличия, и что? Ничего бы не случилось. А рискнула – и теперь будет о чем вспомнить, чем бабам похвастаться. Вам ничего, потерпели секунду, зато мне счастья на полгода вперед. Знаете, счастья-то в любом возрасте хочется. И если оно перед тобой мельтешит, хватай не раздумывая. А то ведь другого шанса может не представиться. – Она отступила назад и уперлась спиной в косяк двери. – Вы не держите на меня зла. Понимаю, вам было неприятно. Уж простите глупую бабу.

Она улыбнулась как-то совсем жалобно и ретировалась в коридор, но не успела сделать и шага, как услышала:

– Нина Серге… Нина. Мне не было неприятно.

Она замерла, не смея обернуться, а потом рассмеялась радостно и неожиданно звонко. Спускалась в холл чуть ли не вприпрыжку, чувствуя себя лет на двадцать моложе.

Кирилл подождал, когда затихнут в коридоре ее бодрые шаги, и закрыл дверь, поймав себя на том, что улыбается. Тягостное состояние как ветром сдуло; неожиданная легкость наполнила тело, а ум прояснился. Правильное решение пришло само и без усилий. Теперь Кирилл знал, что нужно делать.

Лиза плакала горько и безутешно, приютившись в своем любимом круглом кресле в кухне. Уже рассвело, сквозь жалюзи просачивались тусклые лучи, день обещал быть пасмурным. Вчера она вернулась домой поздно, но спать не легла. Так и прорыдала всю ночь.

Какой унизительной была встреча с Джеком! Лиза почти прямым текстом сказала приятелю, что готова с ним переспать, а он даже не смог отшутиться. Молчаливая реакция была красноречивей любых слов. Лиза знала, что так и случится. Пусть она и утратила контроль над эмоциями, но мыслить не разучилась. Она прекрасно понимала, что не нравится Джеку, но искренне недоумевала – почему. Ведь она недурна собой, умна, темперамента. Что еще нужно мужику? Отчего он из раза в раз воротил нос? Пытался прикрыться страхом потерять ценного друга и этим лишь сильнее ее унижал. Настоящая причина, по которой Джек не реагирует на ее знаки внимания, куда банальнее: ему она просто не нравится. Он не воспринимает ее как сексуальный объект.

О, как же Лиза ненавидела Джека! Будь на его месте кто-то другой, она давно бы придумала способ получить желаемое. Но он является единственным человеком, способным противостоять ее искусным манипуляциям. Джекил был достойным соперником, не уступающим, а где-то и превосходящим Лизу. Если бы она не испытывала к нему болезненной влюбленности, то они, пожалуй, могли бы тягаться на равных. Но сейчас фора была у Джека, и Лиза безнадежно проигрывала.

Поначалу ей казалось, что она окунется в новый чувственный опыт и, вдоволь накупавшись, выйдет из игры за мгновение до проигрыша. Лиза была уверена, что справится, ибо нет такой ситуации, из которой она не вышла бы победительницей. Расчеты ее подвели. Когда поняла, что нужно спасаться, было поздно. Она крепко увязла в топком болоте, столь желанном для миллионов и столь омерзительном для нее. Она всегда с пренебрежением взирала на глупцов, добровольно прыгавших в трясину неразделенной любви, чтобы нахлебаться горьких эмоций. И вдруг сама оказалась на их месте. Все глубже погружалась в вязкую теплоту, не чувствуя ни сил, ни желания выбраться.

Она придумывала сотни оправданий холодности Джека, внушала себе, что сможет убедить его наплевать на любые причины и поддаться чувству. Тот факт, что никакого чувства, кроме дружеского, он не испытывает, Лиза решительно отвергала и продолжала звонить и приезжать к нему в гости. Вчерашняя встреча расставила все точки над «i». Стало невозможно и дальше обманываться, надеясь на взаимность. Если раньше Джек демонстрировал равнодушие или недоумение, то теперь едва скрывал раздражение, изрядно утомившись от ее атаки.

«Высказать ему все в лицо? Заявить, что так больше не может продолжаться, и потребовать незамедлительного ответа?» – Лиза натянула плед повыше и прикрыла глаза, сосредоточившись на мысленной дискуссии.

«Но что высказать-то? Что я влюбилась, как девчонка, и хотела бы от Джека такой же реакции? Он не тупой и понял это едва ли не раньше, чем я сама. Свой ответ он уже давно дал. Просто этот ответ я предпочитала не замечать. Еще бы, Мы, королева Елизавета, не способны принять отказ. Не в нашем это разумении. Нам надо получить желаемое во что бы то ни стало, причем целиком и сразу. Вот и обломайтесь, ваше величество». – Горькая усмешка исказила ее красивые губы. Слезы высохли, забитый нос начал понемногу дышать. Лиза высморкалась, открыла жалюзи и с безразличием уставилась в окно.

Блеклое небо висело неподвижным выцветшим куполом, который хотелось сорвать, разодрать на ошметки, как старую тряпку, чтобы не загораживало прозрачную высь. Над крышей соседнего дома кружили птицы – живые черные точки на сером безликом фоне. Лиза без интереса смотрела на их полет, покуда одна из птиц не отделилась от стаи и не двинулась в сторону наблюдателя.

«Заметила, что ли?» От нечего делать она принялась следить за вороной.

Какое-то время птица бесцельно меняла дислокацию: то отдыхала на крыше, то прохаживалась по скользким перилам балкона. А потом неожиданно подлетела к Лизиному окну и уселась на пластиковый отлив. Сложила крылья, покрутила черной головой и, разглядев за стеклом силуэт, вперила в него блестящий круглый глаз.