Меня зовут Аглая - Нина Литвинец

На следующий день в школе я рассказала ребятам про Вадика.

– Да, нехорошо получается, – сказал Ваня. – Как-то несправедливо.

– А что тут можно сделать? – сказала Машка.

– Весь вопрос в деньгах, – сказала Рита.

– Но деньги ведь можно найти, – сказал Максим. – Я, например, с прошлой поездки в Испанию сто пятьдесят евро заныкал. Родители давали на мороженое и аттракционы. Я вообще-то на парашютный прыжок коплю, но там все равно с восемнадцати, успею еще скопить.

Марик сказал, что у него есть сто долларов. В прошлом году в Израиле дядя Марк дал ему деньги, чтобы Марик купил диски с еврейскими песнями и слушал их в Москве. Марик деньги взял, а диски не купил, потому что еврейские песни ему без разницы. Марик любит этно-джаз, а еще Макаревича.

– Но я только в долг могу дать, – сказал Марик. – Если приедет Горан Брегович с оркестром, мне очень надо на концерт попасть.

– Там разберемся, – сказал Максим.

Рита сказала, что копит на собаку, у нее уже две тысячи рублей, получается почти пятьдесят евро.

– Что, так со всех и будем собирать? – спросила Машка.

Видно было, что Машку душит жаба. Вчера она сказала, что хочет купить в Германии настоящую кожаную куртку и еще крутые джинсы. Об одежде Машка может часами говорить, это у нее пунктик. Меня одежда не волнует. Мне бабушкиного хватает, она мне из каждой командировки привозит что-нибудь интересное. Машка из-за этого мне страшно завидует.

– Со всех нельзя, – сказал Ваня. – Некрасиво получится, и Вадик может обидеться. Это мы между собой должны решить. Мы же перед ним виноваты.

– Но у меня денег нет, – сказала Машка.

Мне кажется, она соврала. Похоже, на куртку у нее уже кое-что отложено.

Ваня сказал, что у него тоже денег нет, но он попробует попросить у родителей. В крайнем случае, можно продать «айфон», он дорогой. Вот только родителям придется соврать, что потерял, а это неприятно. Ваня правда никогда не врет, я такого не помню.

Денег не было и у меня. Зато была бабочка из чистого золота, вся такая ажурная, с рубиновыми глазками. Ее можно носить как брошку, как кулончик и даже как заколку в волосах. Прабабушка подарила мне ее за окончание начальной школы. Еще у меня есть серебряная ложка, которую подарила крестная. Но ложка лежит вместе с другими в посудном шкафу, там мама сразу заметит пропажу. А бабочка в моем шкафу лежит в коробочке. Очень удобно, можно ее вынуть, продать, а коробочку оставить, никто ничего не заметит.

– Подарок прабабушки продавать жалко, – задумчиво сказал Максим. – Вот у меня ни прабабушки, ни прадедушки нет, а ордена их остались. Они у папы в специальной шкатулке лежат. Он сказал, что когда я вырасту, передаст их мне, чтобы я передал их своим детям. Это память.

Еще Максим сказал, что родители обязательно дадут нам сколько-нибудь с собой на карманные расходы. Можно эти деньги вперед попросить, но придется объяснить, зачем.

Вечером я спросила маму, даст ли она мне денег с собой в Германию, и сколько.

– Дам, конечно, – сказала мама. – Евро двести, не больше. Все равно ты на ерунду потратишь. Но в школе, наверное, скажут, сколько надо.

Я спросила, не может ли мама дать мне эти деньги прямо сейчас. Она вся как-то напряглась и спросила зачем. Пришлось объяснить. Мама сказала, что мы молодцы, и очень хорошо, что по-настоящему переживаем за товарища, но вообще-то такие вопросы решают по-другому. И что наша самодеятельность ее очень огорчила. Хорошо еще, про бабочку я ей ничего не сказала.

Вечером папа заперся в спальне и о чем-то долго говорил по телефону.

А утром все разрешилось. Оказалось, что большая русско-немецкая фирма, где Ванин папа главный директор, планировала сделать для нас дополнительно интересную программу, чтоб первая наша поездка в Германию всем запомнилась. Теперь этой программы будет меньше, зато они оплатят пребывание Вадика. А папа Максима, он в «Аэрофлоте» работает, купит Вадику билет по самому выгодному тарифу. Здорово все получилось!

На перемене ко мне подошла мама Вадика.

– Знаю, Глаша, что без тебя ничего бы не было. Спасибо тебе.

Я сказала, что вообще ни при чем. Взрослые все решают сами, а нас только ругают, особенно за «самодеятельность». Тут я вспомнила про Ванин мобильник, порылась в рюкзаке и вручила ей со словами:

– Вот, он у нас бесхозный. А Вадику понадобится в поездке.

Не самый лучший текст, конечно. И не самый деликатный. Но уж как получилось.

Вечером я подслушала родительский разговор.

– Правильно, конечно, мы Глашку воспитываем , – вздохнув, сказала мама. – Но как же ей трудно в жизни придется!

– Ничего, – сказал папа. – Может, и жизнь тогда немножко другая будет.

В День Победы мы всегда ходим к прабабушке в гости. С цветами и подарками. Она ведь участница войны, и это ее самый главный праздник. Но в этот раз случилось иначе. Позвонили из дачного правления, сказали, сломался водопровод, и кто-то обязательно должен приехать. Бабушка этим же вечером улетала в командировку. Так что помочь прабабушке прибраться после гостей никто не мог. А сама она старенькая, ей тяжело. Да и не должна она уставать в свой самый главный праздник.

Тогда мама предложила отметить День Победы в ресторане. Вообще-то папа рестораны не очень любит, ему больше нравится дома. Но тут уж деваться было некуда.

Утром в День Победы мы с папой сели смотреть парад по телевизору. Мама в это время на ноутбуке работала, и иногда только к нам выходила, когда самое интересное показывали. У нее через день дело в суде слушается, ей готовиться нужно. Парад получился отличный, особенно мне десантники понравились, я сразу про Максима подумала.

А потом приехала бабушка, и мы отправились с ней в ресторан, еду заранее заказывать. А папа с мамой поехали за прабабушкой.

В два часа все уже сидели за большим столом. Еще Катькины родители приехали, ее бабушка и, конечно, Катька. Все принесли цветы, так что стол очень красивый получился. Прабабушка была такая молодая, нарядная. Жаль только, что она медали не надела, только полосочки такие от них. Сказала, если все медали надеть, кофточка сразу порвется. А ей эту кофточку как раз мама на праздник подарила.

Но все равно ее все поздравляли, даже незнакомые люди к нашему столу подходили, слова разные хорошие говорили. И песни военные по радио играли, прабабушка все их знала и тихо подпевала иногда. А еще она про войну рассказывала.

Как во время наступления стали бить наши «катюши». Их только-только на фронт привезли, и сразу в бой. Грохот был такой, что, казалось, точно конец света. Все в укрытие побежали, а прабабушка не могла, ей командиров друг с другом соединять надо было. Когда звонков не было, она под столом пряталась. А потом снова вылезала и связь обеспечивала. Даже когда немецкий снаряд совсем рядом разорвался. За это ей потом медаль дали. Потому что наступление оказалось успешным.