В объятиях самки богомола - Вера Колочкова

Ирина Ильинична быстро вышла, хлопнув дверью. Марта вздрогнула, как от удара, постояла в тишине еще пару минут. Потом медленно подошла к зеркалу, глянула на себя будто по-новому.

Самка богомола, говоришь? Ну что же, пусть будет самка богомола. Звучит не очень красиво, зато факт налицо. Ты ушла, а я осталась! Моя квартира, моя! В конце концов, за два года жизни с твоим сыном тоже надо чем-то заплатить. Два года сыновнего счастья — это немало. Так что никто не внакладе получается. Да и вообще, хоть как назови, да только в печь не ставь… Пусть, пусть будет самка богомола! Согласна! Есть в этом что-то жизненно хулиганское, даже веселое!

Так что берегитесь, глупые потенциальные богомолы. Я ваша самка, я всех съем по очереди — себе в удовольствие.

— Значит, развелась… Понятно. Быстро ты замужем нажилась!

Мама обвела взглядом кухню, усмехнулась, отхлебнула чаю из чашки. Помолчав, спросила осторожно:

— А как тебе удалось квартиру-то за собой оставить? Вроде моя бывшая сватья неглупая была женщина…

— Да долго рассказывать, мам! — недовольно поморщилась Марта.

— Я вроде никуда не тороплюсь… А впрочем, если не хочешь, то и не рассказывай. Не больно-то и хотелось. Мне бы со своими делами разобраться, чего ж я в твои с любопытством полезу. Я ведь к тебе по делу пришла, дочь. Посоветоваться хотела. А тут такие новости! Развелась! Да не просто развелась, а при жилплощади осталась! Сижу и удивляюсь — как это тебе удалось…

— Так учителя хорошие были, мам! — улыбнулась Марта, подливая матери чаю в чашку. — Учителя сказали — давай сама пробивайся, не жди помощи, никто тебе соломки не подстелет! Вот я и пробиваюсь, как могу.

— Это ты на меня, что ли, намекаешь? Это я тебе так говорила, что ли?

— Ты, мам. Забыла, да?

— А что, разве неправильно говорила?

— А я разве упрекаю тебя в чем? Наоборот. В этом и впрямь что-то есть, когда все сама, когда ни на кого не надеешься…

— Так я ж не имела в виду, что по головам надо идти. А ты, видать, так меня поняла…

— А ты не оправдывайся, мам. Я же тебя ни в чем не обвиняю. Наоборот, я ж понимаю, что иначе никак нельзя, только по головам. И вообще… Ты знаешь, как меня Ирина Ильинична назвала, когда? Когда все про квартиру узнала? Ну, что она за мной осталась? Знаешь, как она меня назвала?

— И как?

— Самка богомола, вот как.

— Ишь ты! А это что, ругательное выражение нынче такое?

— Ну да. Выходит, ругательное. Потому что самка богомола сразу после спаривания съедает у своего самца голову, представляешь? И этим решает сразу две проблемы — чтобы под ногами этот самец не мешался и чтобы голод утолить.

— Значит, свое получила — и умри, несчастный? И не просто умри, а с пользой?

— Ну да, получается, так. Вот и ты сейчас говоришь, что я по головам иду… Получается, одну голову уже съела. Деничкину.

— Вкусно было? Что-то я не пойму… Ты гордишься собой, что ли?

— Да я не знаю… Нет, наверное. Просто как получилось, так получилось. Чего теперь — после драки кулаками махать?

— Ну да, ну да… А что твой Деничка вещи свои из квартиры не забирает? Я видела, в прихожей ботинки мужские и на кресле в гостиной рубашка и джинсы.

— Это не Деничкины вещи. Это вещи Никиты.

— А кто у нас Никита? Следующий желающий лишиться своей головы?

— Да нет… Это другое, мам. Я его люблю. Нам хорошо вместе.

— Снова, что ль, замуж собралась?

— Ну, замуж не замуж… Это потом решим. Сейчас надо институт окончить.

— А он тоже студент?

— Ну да… На стройфаке учится.

— И давно вы знакомы?

— Давно.

— А, я поняла, кажется. Это та самая отдушина, о которой мы с тобой толковали когда-то?

— Это не я толковала. Это ты толковала.

— Ну да. А ты слушала. Ишь, какая послушная, надо же.

— Я всего лишь твоя дочь, мамочка. Да, я выбрала себе Никиту в качестве отдушины. Так раньше и было. А сейчас мы просто вместе, и все. Как дальше будет, так и будет.

— Ишь, как хорошо устроился твой Никита! Ты, значит, жилплощадь добыла, а он на ней с комфортом теперь проживает?

— Мам, я сама в своих делах разберусь, ладно? Ты, кстати, о каком-то деле говорила. Что по делу ко мне приехала…

— Так по делу и есть. Начну с того, что у меня для тебя новость припасена — уж не знаю, хорошая или плохая.

— Ой, не пугай… Что за новость?

— Я замуж выхожу, Марта.

— Замуж?! За кого?

— За мужчину, за кого еще… Он в Финляндии живет, в маленьком городке у озера. Название у того городка такое, что и не выговоришь. Зато природа там красивая. Озеро, лес, покой… Благодать божья…

— Да погоди про природу, мам… Откуда он вообще взялся? Ты что, в Финляндию ездила? Когда успела?

— Да не ездила я никуда. Просто на сайте знакомств зарегистрировалась, ну и вот… Списались, по телефону пообщались, он по-русски неплохо говорит.

— А живьем ты его ни разу не видела?

— Нет.

— Хм… И сразу вот так… замуж? Не боишься, что жить придется с трудным мужским характером? Знаешь, как они там к русским невестам относятся?

— Да ничего я не боюсь, Марта. Если на то пошло, характер у меня тоже есть.

— Как хоть его зовут-то?

— Петтери его зовут. Что означает скала, камень.

— Ой… Уже страшно. Но он хоть обеспеченный, этот твой каменный Петтери?

— Да не то чтобы… Он обыкновенный клерк в городском муниципалитете, дом свой имеет. На фотографии очень даже неплохо домишко смотрится. Вот и заживем… Он будет на службу ходить, я в доме хозяйничать. Озеро, лес, покой…

— Как-то мне странно от тебя про покой слышать, мам. По-моему, ты всегда чего-то большего хотела, а в покое и с моим отцом могла бы прожить. Я помню, как он мне сказал, что ты жила с ним и все время поверх головы смотрела — не видать ли там кандидатуры в мужья получше…

— Ну да. Может, и смотрела. Молодая была, резвая. А сейчас… Сейчас уже годы не те. И все кандидатуры получше давно разобраны. Надо брать, что осталось.

— Мам, а если бы все назад вернуть? Если б ты тогда знала, что все так сложится? Стала бы ты с отцом разводиться?

— Да чего ты ко мне со своим отцом пристала? Что было, то быльем поросло!

— А он ведь тебя любил. Очень сильно любил!

— И что? Вон, Деничка твой тоже тебя любил! Однако сейчас в гостиной на кресле Никитины штаны валяются, а не Деничкины!