Концерн - Константин Калбазов

– Здравствуйте, уважаемые. – Китаец говорил чисто, только с легким характерным акцентом. – Я благодарен за то, что вы сделали.

– Помимо благодарности, хотелось бы получить еще кое-что.

– Разумеется. Но только вначале я хотел бы убедиться.

– Справедливо. Ну что же, пойдемте.

Вид истерзанных трупов китайца ничуть не смутил, а некоторые из них выглядели весьма неприглядно, – на его лице читалось только мрачное удовлетворение. Долго рассматривать их он не стал – только удостоверившись в наличии трупов, а значит, выполнении заказа, повернул обратно.

Разумеется, денег с собой он не взял – не таким уж он был и глупым: дураки такими деньгами не владеют, – но обещал передать их немедленно по возвращении во Владивосток, так как означенная сумма уже была собрана и даже переведена в русские ассигнации. Было решено, что за платой они придут к купцу, когда стемнеет, чтобы не привлекать лишнего внимания. Купец понял, что они хотят остаться неузнанными. Ну что же, это их дело, обманывать он никого не собирался.

– Как вы могли! Антон? Гризли? Какие вы все же сволочи.

– Сереж, ты чего завелся? – искренне удивился Гаврилов. Ну не вязался у него образ Звонарева с решительным человеком, способным ввязаться во что-либо серьезное.

– Значит, вы там жизнями рискуете, чтобы немного подзаработать, – он выразительно посмотрел на лежащие аккуратными стопочками деньги на столе, – а я в кустах отсиживаюсь. Вы за кого меня принимаете?

– За человека, который эту горку превратит в еще большую гору. Не смотри на меня так. Как было написано на воротах Бухенвальда: «Каждому свое». Нам с Гризли – рисковать своими шкурами, тебе – работать головой, – резко оборвал друга Антон. – Для того чтобы начать что-то свое, нам нужен был стартовый капитал, теперь он есть. А вот теперь в дело вступаете вы с Зимовым. Сначала наладите производство отбойных молотков. Дальше… будет дальше.

Их беседу бесцеремонно прервал стук в дверь. Антон мельком бросил взгляд на часы и удовлетворенно кивнул. Пунктуальность Варлама ему пришлась по душе. Вообще, как оказалось, вор был хозяином своим словам во всем и ни разу еще не подвел, так стоило ли ожидать, что он опоздает на встречу, которая должна была обогатить его на приличную сумму?

Когда Варлам остановился перед столом, Песчанин подвинул в его сторону несколько пачек перетянутых бечевкой ассигнаций. Тот, указав на них подбородком, поинтересовался:

– Сколько?

– Варлам, ты за кого нас принимаешь? Мы не обманываем компаньонов, – ухмыльнулся Антон.

– Стало быть, десять тысяч?

– Стало быть, десять.

Варлам сгреб деньги и, рассовав их по карманам, как-то нерешительно помялся, не торопясь уходить. Его поведение несколько удивило троих друзей, но они продолжали хранить молчание, глядя на него внимательным взглядом. Наконец решившись, Варлам отодвинул стул и решительно сел напротив Антона.

– А что во-вторых? – глядя Антону в глаза, спросил он.

– Ты о чем, Варлам? – делано удивился Песчанин.

– Тогда, в трактире, вы сказали, что, во-первых, вам нужна наводка. А что во-вторых?

– Рад, что не ошибся в тебе, Варлам, и ты оказался не так прост. У меня к тебе есть один вопрос. Ты и дальше хочешь вести тот образ жизни, который ведешь сейчас?

– Меня устраивает, – пожав плечами, ответил вор. – А что хотите предложить мне вы?

– Много физической работы, лишения, холод, голод, а на финише вполне респектабельное положение в обществе. Легальные доходы, обеспеченную жизнь в кругу семьи. В общем, все как у людей. Нормальных людей, а не воровской кодлы.

– А я, стало быть, ненормальный.

– Ты – бандит. Это знают люди, это знает полиция, это знаешь ты, и то, что ты еще не бегаешь с тачкой на Сахалине, это всего лишь недоработка полиции, которую рано или поздно они исправят. Сколько веревочке ни виться, конец один.

– Значит, нормальным человеком?

– Именно.

– С такими деньжищами я и сам могу устроить себе нормальную жизнь.

– Возможно, но сомнительно. Иметь деньги – это даже не полдела, главное – это иметь цель. Вот у тебя есть цель в жизни? Что останется после тебя? Вот то-то.

– Меня устраивает моя жизнь.

– Тогда прощай.

– И вам счастливо оставаться.

Больше не говоря ни слова, Варлам направился на выход, оставив друзей одних. Гаврилов и Звонарев тем временем, не скрывая своего удивления, смотрели на Песчанина, не понимая, о чем сейчас вещал их признанный лидер.

– Антон, ты это сейчас о чем говорил? – наконец не выдержал Звонарев. – Какие такие холод, голод? Какая цель? Ты что еще задумал? Мне казалось, что все предельно ясно, мы налаживаем мастерские и постепенно превращаемся в промышленников. Или я чего-то не знаю?

– Не надо на меня так смотреть, Сережа. Я знаю не больше твоего, – тут же поспешил откреститься Гаврилов и перевел взгляд на Антона: – Ну, колись, командир, что ты там еще задумал?

– Знаете, мой прапрадед был каперангом в Российском Императорском флоте. Его закололи штыками в Кронштадте, когда взбунтовалась обезумевшая матросня. В те дни был убит не только он, но и сотни офицеров. Убиты безжалостно, без суда, без следствия, как скот на бойне. Мой прадед был направлен во Владивосток в четырнадцатом, незадолго до войны, потом воевал с большевиками здесь, на Дальнем Востоке. Был убит в бою. В той мясорубке погибла практически вся моя родня, а может, и вся: прабабушка утратила с ними связь еще в девятнадцатом, и что с ними случилось, я не знаю. Она осталась вдовой с моим дедом на руках. Деда осудили за то, что он якобы оказался японским шпионом. Он служил на Тихоокеанском флоте, был командиром эсминца. Бабушка рассказывала, что донос на него написал его старпом, который и занял его место. Он сам потом рассказал это, злорадно глядя ей в глаза. Отец всю жизнь прослужил на Тихоокеанском флоте, но выше каплея подняться так и не смог, не удалось ему и попасть в плавсостав – так и отслужил до пенсии на берегу, хотя бредил морем: подпорченная анкета поставила жирный крест на всех его мечтаниях. Он не хотел, чтобы я поступал в училище, так как боялся моего разочарования, – у нас даже до скандала дошло. Это трагедия только моей семьи, а сколько таких было? Сколько людей было безжалостно брошено в пламя революции и сгорело дотла? Во что превратили Россию эти строители коммунизма?

– И чего ты хочешь? – угрюмо буркнул Сергей.

– Я не хочу, чтобы это повторилось.

– Весело. Ты хочешь переписать историю. Не хотелось бы тебя разочаровывать, но это просто бред. Кто ты такой, чтобы замахиваться на такое? Боюсь, что это не под силу никому. Мы всего лишь мелкие букашки в огромной стране. История уже написана.

– Нет ничего невозможного, если задаться целью. Я вот всегда хотел оказаться в этом времени, и все, в том числе и я, знали, что это НЕВОЗМОЖНО, но вот они мы, и на дворе одна тысяча восемьсот девяносто восьмой год, – значит, ВОЗМОЖНО.