Неунывающие вдовушки - Ингрид Нолль

Троица примчалась во Франкфурт на такси Энди. Макс только что из отпуска, отдохнувший, от природы парень крепкий, как дуб, тяжелоатлет, боевой и наглый, стал звонить во все квартиры подряд: якобы у него тут вдребезги пьяный друг, которому надо срочно домой. Пьяным другом прикинулся Энди. Кто-то из соседей все-таки открыл дверь, и Феликс с Максом потащили готового клиента вверх по лестнице, не переставая сыпать ругательствами, словно они тоже были нетрезвы.

Долго возились с замком, так и не открыли. Жирный подельник адвоката там внутри, в квартире, вышел из себя, пошел узнать, кто там скребется. Распахнул дверь и спустя мгновение был отправлен в нокаут тяжелым метким кулаком Макса.

На шум вышел Эрик.

– Что здесь происходит? Вы что себе позволяете, господа!

– У нас к вам тот же вопрос, – парировал Феликс.

– Я здесь жду свою жену! – не растерялся Эрик.

Якобы они с Катрин договорились здесь обсудить, как им достойно развестись, и она сама дала ему ключи. Так что он тут находится на совершенно законных основаниях. И Катрин, когда приедет, сама это подтвердит. А его приятель, господин Хильтер, будет присутствовать как свидетель, это необходимо, поскольку Катрин, видите ли, склонна к истерикам, а в присутствии третьего лица она будет держать себя в руках.

Однако квартира совсем не походила на площадку для деловых переговоров. Матрас распорот, шкафы выворочены, их содержимое расшвыряно по полу, орхидеи будто изрублены мачете, от кошек – одни осколки. Красные драпировки сорваны со стен. Казалось, здесь бесчинствовали мародеры.

Наглядевшись на все эти разрушения, парни поискали меня, не нашли, не сочли нужным разрешать конфликт мирным путем, вломили Эрику, отчего и он тоже вышел из строя. Забрали у него мои ключи, ключи от его квартиры, прихватили его мобильник. Пока они связывали обоих канатом, Эрик возмущался, требовал адвоката, угрожал подать на них в суд за телесные повреждения и ограбление.

Я с усилием следила за их рассказом.

– И что теперь с этими садистами?

– Макс сторожит их у тебя дома. Что будем делать? Жалко их просто так отпускать. Может, все-таки сдадим в полицию?

Я кивнула, но, только Энди потянулся к телефону, опять его остановила:

– Подожди! Дай подумать. Эрик с этим своим бугаем искали кое-что в нашей квартире. Это «кое-что» не принадлежит ни Катрин, ни ее благоверному. У Катрин будут проблемы, если мы заявим в полицию. Не спрашивайте ни о чем, я больше ничего не могу вам сказать.

– Но не могут же эти двое до старости торчать связанными у тебя в квартире! – возразил Феликс. – А если их отпустить, они начнут мстить.

– Необходимо получить их письменное признание, – отвечала я, – но прежде я сама им отомщу.

В Вест-энде нам открыл Макс, о котором я уже много слышала, но пока еще не была знакома лично.

– Ну вы даете! – улыбнулся он и обнял меня.

Пленники сидели на кухне, как мне сказали парни, сидели тихо, не слышно, не видно. Как мне перед ними показаться? Как держать себя? Что говорить?

– Пива хочешь? – спросил Макс и отправился на кухню.

Решила: войду бесстрастно и гордо, неумолимая и холодная, как богиня мщения с зажигалкой наготове.

Эрик и его подельник были связаны автомобильным тросом и обмотаны, точно мумии, хорошо знакомым мне скотчем от Хильтера. Оба лежали на полу. Сердобольный Феликс все-таки не выдержал и положил каждому под голову подушку.

Я позвала Макса.

– Мне поговорить с ними надо. Отклей им скотч ото рта! – приказала я. Макс повиновался.

– Ну, как наши дела? – В свой вопрос я вложила весь сарказм, на какой только была способна. – Не холодно на кафеле? Может, подогреть?

– Ты за это дорого заплатишь! – пригрозил Эрик. – Кто играет с огнем, сам сгорит!

– Кто нагадил, тот пусть и убирает! – парировала я и распорядилась снять с адвоката путы. – Пошли, дело есть.

Будет тебе сейчас уборочка!

Я проследила, чтобы Эрик протер все шкафы и аккуратно сложил наши вещи, особенно наше нижнее белье, снова повесил на стены красные драпировки, собрал в мусорный мешок все, что осталось от кошек и орхидей. Заодно ему пришлось исправить и мои недочеты: я давно собиралась убрать в квартире, да все руки не доходили. И вот теперь дошли, только не мои, а адвоката. В конце концов я заставила его зашить грубыми стежками распоротый матрас его жены.

Эрик исполнял свою трудовую повинность без единого слова. Только потом мимоходом пнул своего подельника.

– За что? – заныл беспомощный сообщник.

– Зачем мы столько занимаемся фитнесом, не скажешь? Кусок сала! Отрастил брюхо! Задница еле в дверь пролезает! Если б ты следил за собой, тебя бы не вывели из строя прямо на пороге. Черт меня дернул с тобой связаться. Лузер!

– Уймитесь вы! – скомандовала я. – Что за тон? Вы же адвокат. Соберитесь с мыслями, вы специалист, составим ваше добровольное признание, заключим соглашение. И вы свободны.

– Вам это ничего не даст! – простонал Эрик. – Впрочем, как угодно, давайте. – И он посмотрел на меня таким отчаянным взглядом, что мне стало стыдно за собственную агрессивность.

Без единого возражения и адвокат, и его сообщник подписали признание: они, нижеподписавшиеся, напали на меня, увезли против моей воли, пытали, вломились в чужую квартиру, учинили разгром, нанесший материальный и моральный ущерб. Отчего и почему произошли вышеназванные события, документ умалчивал.

– Сдается мне, – прошептал мне Феликс, – такие бумаги подписывают в присутствии нотариуса. Но мы этих бугаев на аркане к нотариусу никак не отведем.

Мы высадили обоих на улице и спешно покинули Франкфурт.

В Дармштадте в коммуналке я повалилась на ближайшую кровать и отключилась. Но ненадолго. Вскоре я в ужасе проснулась и вскрикнула. Феликс протянул мне две таблетки снотворного.

– Это обычное дело. Шок еще не прошел. Ничего, пройдет.

И я снова провалилась. И проспала до полудня без снов.

Проснувшись около полудня, я вышла на кухню. Феликс стоял у окна, держа в руке пакет какао, и говорил по телефону:

– Да как тебе сказать… Конечно, плакала. Белугой ревела! Подожди, вот она сама… – И он передал мне трубку.

– Катрин! Если б ты знала! – выдохнула я. – Феликс тебе уже рассказал?

– Майя, это я – Кора! – ответил голос из трубки. – Тебя совсем нельзя оставить одну, обязательно влипнешь в какую-нибудь историю!

Черт! Кора! Я чуть было не бросила трубку. Объявилась-таки, вот спасибо! Я уж и ждать перестала. Я тебе этого не забуду, милая! Кора крепко обидела меня. Много позже выяснилось, что это вовсе не Кора о нас побеспокоилась, а Феликс сам ей позвонил.