Царь и царица - Владимир Хрусталев

Кампанию 1916 г., если бы она была обдумана совместно между нашим и французским главнокомандованиями, вероятно, можно было провести более целесообразно. Правда, как мною уже указывалось, успехи Юго-Западного фронта и угроза нашего вторжения на территорию Австро-Венгрии спасли в 1916 году Италию, но недостаточная продуманность операции на нашем фронте и несогласованность их с операциями на англо-французском фронте дали возможность германскому командованию еще раз спасти от разгрома австро-венгерскую армию, остановить наше наступление и, к концу кампании 1916 года, захватив инициативу в свои руки, – создать серьезную угрозу нашему левому флангу на Румынском фронте.

Последнее заставило нас направить на юг все, что было возможно, и отказаться от каких-либо мало-мальски серьезных активных операций на всем остальном фронте.

Французское главное командование совершенно правильно оценивало обстановку и настаивало на том, чтобы были выработаны основания для полной согласованности в действиях на всех фронтах: англо-французском, итальянском и русском.

Были предположения о возможности признать французское главное командование за Верховное и ему подчинить действия на всех фронтах.

Против этого предположения были возражения в том смысле, что французское главное командование, находясь слишком далеко и фактически лишенное возможности быть в курсе всего происходящего на русском фронте, не будет в силах принимать всегда правильные решения, а ошибочные решения могут повлечь за собой катастрофические последствия.

Но не отрицая необходимости строго обдумать и согласовать план кампании 1917 года, на которую надеялись как на решающую всю войну, русское Верховное командование придавало ожидавшейся конференции союзников чрезвычайно серьезное значение. Надеялись, что будет выработан общий план действий и согласовано время для начала общих операций»{107}.

В день открытия Союзной военной конференции в Петрограде на ней были представители от России: министр иностранных дел Покровский, военный министр генерал Беляев, морской министр Григорович, начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Гурко, генерал-инспектор артиллерии великий князь Сергей Михайлович, министр финансов Барк, министр путей сообщения Войновский, товарищ министра иностранных дел Нератов, новый российский посол в Лондоне Сазонов. Чуть менее представительными по своему составу были делегации от Англии, Италии, Франции.

В своем дневнике 18 января 1917 г. Николай II кратко записал: «В 11 час. принял членов съехавшейся конференции – от Англии, Франции и Италии, всего 37 чел. Поговорил с ними около часа. В 12 час. у меня был Сазонов, назначенный послом в Англии»{108}.

На следующий день 19 января французский посол Морис Палеолог отмечал в своем дневнике:

«Я пригласил на завтрак Коковцева, Трепова, генерала Гурко, Думера и генерала Кастельно.

Оживленный и задушевный разговор. На сей случай Коковцев спрятал поглубже свой слишком законный пессимизм. Трепов говорит откровенно об опасностях внутреннего кризиса, который переживает Россия; но в его словах, а еще больше, может быть, в его личности такая сила энергии и повелительности, что зло кажется легко поправимым. Генерал Гурко выказывает себя еще стремительным, чем обыкновенно. Я чувствую, что вокруг меня реет живительная атмосфера, принесенная Думером и Кастельно из Франции.

В три часа заседание конференции в Мариинском дворце…

Покровский председательствует, но его неопытность в дипломатических делах, его кротость, его скромность мешают ему вести совещание, которое несется по течению. …

Но вот председатель дает слово начальнику штаба Верховного главнокомандующего.

Своим звонким и прерывающимся голосом генерал Гурко читает нам ряд вопросов, которые он хочет предложить конференции в области военных операций.

Первый вопрос приводит нас в изумление, так как он формулирован в следующих выражениях: “Должны ли будут кампании 1917 года иметь решительный характер? Или не следует ли отказаться добиться окончательных результатов в течение этого года?”

Все делегаты, французские, английские и итальянские, энергично настаивают на том, чтоб были начаты сильные и согласованные наступления на различных фронтах в возможно кратчайший срок.

Но генерал Гурко дает нам понять, что русская армия не в состоянии будет начать большое наступление до того, как будет подкреплена шестьюдесятью новыми дивизиями, сформирование которых было недавно решено. А для того, чтоб эти дивизии составить, обучить и снабдить всем необходимым материалом, понадобятся долгие месяцы, может быть, год. До тех пор русская армия в состоянии будет начать лишь второстепенные операции, которых, однако, достаточно будет того, чтоб удержать врага на восточном фронте.

Вопрос слишком серьезен, чтобы конференция пожелала высказаться без мотивированного мнения генералов.

Другие вопросы, которые прочитывает нам генерал Гурко, являются лишь следствием первого или имеют отношение к задачам технического характера. Поэтому весь список вопросов передается на рассмотрение в военную комиссию»{109}.

О проведении Союзной военной конференции выражал свои взгляды английский посол в России Джордж Бьюкенен: «29 января[7] прибыли союзные делегаты, и вечером под председательством министра иностранных дел Покровского состоялось предварительное собрание конференции. Великобритания была представлена лордом Мильнером, лордом Ривелстуком, генералом сэром Генри Вильсоном и мною; Франция – г. Думергом, генералом Кастельно и Палеологом; Италия – синьором Шалойя, генералом Руджери и Карлотти, итальянским послом. 31 января[8] делегаты были приняты императором, а 3 февраля[9] все мы были приглашены на торжественный обед в Царскосельском дворце. В качестве старшины дипломатического корпуса я имел честь сидеть по правую руку от императора, и Его Величество разговаривал со мною в течение большей части обеда. Единственные вопросы, на которые я обратил его внимание, были продовольственный кризис и численность русской армии»{110}.

Любопытно сравнить с вышеизложенными событиями запись в дневнике французского посла в России Мориса Палеолога о Высочайшем приеме участников конференции 21 января 1917 г.: