Мы еще вернемся в Крым - Георгий Свиридов

Батальон состоял из пятисот краснофлотцев. Их разбили на три роты. Комбат, комиссар и начштаба распределили меж собой, кому и с какой ротой идти в бой.

Начальник артиллерии организовал огневую поддержку. Не теряя ни минуты, батальон пошел в атаку.

Бой был долгим и тяжелым.

Приданные батальону танкетки оказались бесполезными. Они застряли в чащобе и на пнях. Рота, которую вел начальник штаба батальона, полегла почти вся, погиб и старший лейтенант Алексеев. Понесли ощутимые потери и две другие роты. Майор Шейкин не один раз сам возглавлял атаку, ложился к пулемету, заменяя убитых пулеметчиков. Моряки сражались смело и отчаянно, отважно били врагов в рукопашной, громили их гранатами и штыками, пускали в дело захваченные немецкие автоматы и пулеметы.

Результат действий батальона превзошел все ожидания. Он выполнил свою задачу до конца. Ударный отряд отборных и тренированных гитлеровцев, прокладывавший путь своей дивизии, был разгромлен полностью. Он перестал существовать. Там, где прошел сводный батальон моряков, на земле остались лежать несколько сотен убитых немецких солдат и офицеров и все их оружие.

Войдя в азарт, моряки не только восстановили утраченные накануне позиции, а вырвались и за линию фронта, которая существовала до начала штурма. Они побывали и в немецких окопах, основательно наделали там шороха, а потом, по приказу командования сектором, вернулись в свои окопы.

С этого рубежа уже никто из моряков не отошел ни шагу назад. Этот рубеж держали уверенно и крепко всю зиму и весну до последнего яростного штурма Севастополя, до героических и трагических жарких дней июня 1942 года.

2

В этот же день, зимний и морозный, к Севастополю подошел отряд боевых кораблей – крейсеры «Красный Кавказ» и «Красный Крым», лидер «Ташкент», эскадренные миноносцы «Бодрый» и «Незаможник». На крейсере «Красный Кавказ» под флагом командующего Черноморским флотом находился контр-адмирал Октябрьский. На кораблях, главным образом на палубах, разместились бойцы 79‑й морской бригады с полным вооружением, еще десять маршевых рот, а в трюмах боеприпасы.

День выдался пасмурным, холодным, хмурым. На море лежал туман. Однако, несмотря на благоприятные погодные условия, приблизиться к городу и войти в бухты незамеченным отряду не удалось. Корабли были обнаружены самолетами врага на подходе к Севастополю. Артиллерия противника открыла огонь. Налетели жадной черной стаей немецкие бомбардировщики. От всплеска воды, бугристых водяных столбов, которые поднимали взорвавшиеся бомбы и снаряды, не было видно кораблей. Самолеты сбрасывали бомбы и одновременно обстреливали палубы из крупнокалиберных пулеметов и скорострельных пушек. А на палубах, в тесноте, находились бойцы морской бригады и солдаты маршевых рот.

Начался жаркий бой. Боевые корабли незамедлительно ответили стрельбой из всех видов оружия. Корабельные орудия стали стрелять по немецкой артиллерии, которая укрепилась на скалистых берегах. Зенитные батареи и пулеметные расчеты били по самолетам. Моряки морской бригады и солдаты, вскинув винтовки и автоматы, помогали зенитчикам и яростно палили по пикировавшим бомбардировщикам. Севастополь тоже включился в бой. Зенитная артиллерия помогала разгонять стаю хищных железных стервятников. Смело вступили в неравный бой и прикрыли корабли несколько одиноких наших истребителей, которые базировались здесь, на Херсонесском аэродроме.

Командующий Приморской армией генерал Петров, в окружении офицеров, ждал у причала. Он вышел встречать вице-адмирала Октябрьского, своего старшего начальника, командующего Черноморским флотом и одновременно СОРом, – Севастопольским оборонительным рубежом.

Иван Ефимович с волнением смотрел на корабли. Там, на крейсерах и эсминцах, его последняя надежда. Они везли необходимые боеприпасы и, главное, необходимый осажденному городу живой боевой резерв. И все это: и люди и боеприпасы – на его глазах могло так и не дойти до причала, могло рухнуть под воду, уйти на дно…И самое обидное, что он, видя все это, ничем не мог помочь! Единственное, что было в его возможностях, так это артиллерийским огнем включиться в бой, стараться подавить вражеские батареи.

И генерал слал гонцов к телефонам:

– Огня! Больше огня!

Разворачивался и принимал все более яростный накал жестокий поединок, от исхода которого зависело многое. Это понимали обе воюющие стороны. Это придавало схватке особую остроту. Смертельный бой одновременно происходил в небе, на земле и на море, создавая яркую и поразительную картину. Черное море, казалось, вскипело и бурлило, к небу вздымались водяные фонтаны, вырастали высокие живые столбы воды, образуя сказочно живой лес, деревья которого мгновенно вырастали и тут же рассыпались и падали. И сквозь этот живой лес, среди водяных столбов и колон двигались корабли. Они были похожи на ежей. Окутанные серо-синим пороховым дымом, из которого во все стороны выплескивались сгустки огня, вылетали ярко-оранжевые огненные стрелы. И эти ежи двигались среди водяных столбов в громе разрывов бомб и снарядов, в гуле артиллерийской пальбы, торопливом грохоте зенитных пушек, захлебывающейся трескотни пулеметов, винтовок и автоматов.

На берегу, в томительном напряженном ожидании застыли зрители– жители города и военные, которые по случаю или по делам оказались здесь в этот час и стали свидетелями, очевидцами поединка, как в бухты с боем прорываются боевые корабли.

И среди этих очевидцев были те, кто видел нечто большее, чем жестокий поединок. Они видели высокое мастерство! Высочайшее морское искусство! Это были люди, чья жизнь и судьба неразрывно связана с морем, те, кто сам служил и ходил в плавание на крупных кораблях, кто знал об искусстве проводки кораблей по фарватеру в бухты, к причалам.

Во всех портах, и Севастополь не исключение, существует свой порядок входа в бухту, проводка корабля к стоянке или причалам. Большой корабль встречает малый буксир или катер и ведет его по фарватеру, как ведут коня на поводке, мелким шагом к месту его стоянки.

А здесь ничего подобного не было! Никто не встречал и не сопровождал боевые крупные корабли. Они шли к бухте своим ходом, двигались без сопровождения и – поразительное, невероятное, – не сбавляя скорости! Как на стадионе бегуны на короткой дистанции. На полном ходу! А вокруг мины. Они шли по фарватеру, в минном заграждении и ограждении. И вели в это же время бой. Не было у корабля никакой возможности для маневра, повернуть влево или вправо от наседавших пикировавших бомбардировщиков, от летевших с неба бомб. У каждого корабля была только одна-единственная возможность – это скорость!

Это понимал вице-адмирал Октябрьский, это он в напряженный момент боя принял решение на такой предельно рискованный маневр и дал команду. Он знал своих командиров кораблей, надеялся и верил, что опытные моряки справятся с такой сложнейшей задачей. Особенно переживал адмирал за свои крупные крейсера.

Стремительный вход крейсера «Красный Крым» в Южную бухту опытные моряки потом часто будут сравнивать с неповторимым полетом легендарного летчика Валерия Чкалова на истребителе под мостом через Неву в Ленинграде, потому что всегда через узкий проход в эту бухту заводили корабли даже меньшего тоннажа тихим ходом и только буксиры.