Прорыв - Владимир Поселягин

Когда обе машины вернулись, то был готов уже полноценный горячий ужин. Посуды, понятно, на всех не хватало, но в две очереди вполне нормально и сытно поужинали. Правда, снова всё съели. Голодные. После этого я свернул пост. Ночь короткая, а планы велики. Дальше двинулись колонной – впереди разведчик, наш старшина на мотоцикле-одиночке, он один умел им управлять, да и форма унтера ему отлично подошла, следом двигался мой танк, Фёдор после моих подсказок быстро освоился с управлением, за нами два грузовика с освобождёнными бойцами. Половина уже была переодета под немцев, остальным было приказано не отсвечивать, машины крытые. Кстати, среди бойцов аж четверо могли управлять машинами и даже имели удостоверение шофёра. Не сохранили, но главное, водители у меня теперь есть. Вон, ещё двое в запасе. А одну из мин я установил на посту, отлично замаскировал, утром приедет смена, а когда подойдут к тому месту, где палатка стояла, то на метр из земли вылетит заряд и взорвётся, создавая большой разлёт поражающих элементов. Не зря эта мина «лягушкой» зовётся. Должно кого-нибудь зацепить. Больше одной ставить нет смысла, отведут солдат и сапёры поработают, снимут, а мины мне ещё пригодятся.

За остаток ночи, преодолев около шестидесяти километров, мы добрались до места. При этом по пути остановив ещё две машины. Но их сожгли, слив предварительно топливо, зато теперь почти для всех бойцов была трофейная форма, не всем по размеру, но главное, хватало. А двигались мы к одному аэродрому подскока, где, согласно сведениям, полученным от унтера с поста, находилась авиачасть люфтваффе. Небольшая, на то это и аэродром подскока. Именно эта часть меня интересовала. Когда мы подкатили к аэродрому, при рассветной хмари, то для лётчиков, их охраны и зенитчиков стало неожиданностью, когда я, выглядывая из командирского люка танка, в форме офицера-танкиста, предъявил знак, бляху сотрудника СД, и сообщил, что на аэродроме проводится спецоперация, мы ловим шпиона. Даже белая кость, летчики, не сопротивлялись и не возражали. Поэтому-то сопротивления охрана и не оказала, и от двух автоматических зениток себя отвести дала, и из палаток позволила вывести сонных без оружия, а когда их построили в шеренгу, те вдруг взвыли. Для двух бойцов формы не хватило, те и вылезли из кузовов. Да и остальные лицами небритые были, как окруженцы, что подозрительно. Почти семь десятков немцев бросились было к нам или к стойкам с оружием, но куда там. Два танковых пулемёта и тот, что с поста, установленный в кузове одного из грузовиков, просто покрошили их. Да и остальные из автоматов били и карабинов. Жалости не было, тут или мы их, или они нас, да и не звал их никто на нашу землю. После этого бойцы прошлись и добили штыками выживших.

Дальше, пока шла погрузка в грузовики, бойцы запачкаться не опасались, эта форма своё сыграла. Теперь переоденутся в форму люфтваффе, я же, отдав приказы, командиры следили за выполнением, повернулся к двум офицерам – старшему технику и радисту, их заранее отвели от общей шеренги в сторону, и они не пострадали. Нужны были. Пока бойцы вывозили тела подальше и сбрасывали в овраге и закидывали ветками километрах в восьми от нашего теперь аэродрома, я занимался допросом немцев. Дальше тут командовал старшина, выполняя мои поручения. Для начала он всем организовал помывку и бритьё, потом распределял по постам. Среди бойцов было одиннадцать из стрелковых частей, один профессиональный пулемётчик, они и понесут службу по охране, их переодевали, кого спать отправляли, кого на часы. Бабочкин занят был, следил, чтобы бойцы правильно трофейную форму носили, чтобы всё по уставу висело. Кстати, среди бойцов нашёлся тот, кто уверенно мог работать с машинкой для стрижки, среди трофеев не только её обнаружили, но и зеркало полметра на полметра, расчёску и ножницы. В общем, он стал подгонять причёски бойцов под идеал, как у немцев. Мне тоже нужно пройти через его руки, зарос уже, привлекаю внимание.

А так освоение трофеев продолжалось. Двое бойцов к зениткам встали, управлять не умели, для вида. После вывоза всех тел, прибравшись, обе трофейные машины отогнали и утопили в реке, вернувшись на мотоцикле. Следы зачищали. В машине оставили испачканную в крови трофейную форму. Я только танк и мотоцикл-одиночку оставил, хотя те и приписаны к другим частям. Танк велел закопать, сначала вырыть капонир, чтобы тот подъезды под прицелом пушки держал, и загнать в него. А так будем использовать технику люфтваффе, форму и документы. Мы растворились в наступавших войсках вермахта, и такое отличное прикрытие, на мой взгляд, даст нам спокойно поработать. Тут главное лётчиков найти и техников.

Бойцы и командиры, несмотря на сильную усталость, продолжали устраиваться на аэродроме. Таков мой приказ. Информация, что аэродром теперь немцам не принадлежит, не должна уйти на сторону, мы будем выполнять приказы, поступающее по рации, для того я радиста в живых и оставил, хоть и по-своему, а делать будем свои дела. Так, маскируясь под часть люфтваффе, станем наносить отсюда удары по тылам противника. Планы у меня огромные. Нужны только лётчики и технари, у меня их не было. Краюшкин уже успел оббежать стоянку и сообщил, что захвачено две двуствольные малокалиберные автоматические зенитки, они установлены в гнёздах на разных концах лагеря, обложенных мешками, есть ещё пулемётная позиция, там уже часовой службу несёт. Кроме шести палаток для охраны, лётного и технического персонала, имелась авто– и мототехника, один бензовоз, грузовик «опель», рядом с которым стояла походная армейская кухня, два мотоцикла. Это всё, что-то маловато. Из авиатехники, под маскировочными сетями четыре «мессера» укрыто. Тут дислоцировалось две пары охотников, и ещё связной «шторьх», вот с ним свезло, удачно, что он тут оказался. Я уже уточнил у офицеров, его перегнали к ним пару дней назад, вписав в штат. То есть придали ещё одну единицу. Использовали этот самолёт по заявкам в поисках групп окруженцев.

Бабочкина из экипажа я уже забрал, он мой быт в одной из палаток обустраивал, замещал Лосева, а подумав, так и назначил сержанта Васютина командиром. Пока из трёх человек, механика-водителя, командира и заряжающего, потом ещё найду людей. Приказа сразу копать капонир я не ставил, так что, кроме трёх часовых, все бойцы спали, бодрствовали я, старшина, ну и немцы, с которыми я продолжал общаться. Их связанными держали в одной из палаток. Я уже уточнил у радиста расписание связи, изучал книгу радиопередач. Вызов в пять минут каждого нечётного часа. Позывной этого подразделения у меня был, так что, вызвав одного из часовых, приказал сидеть за радиостанцией, заставил запомнить определённый набор фраз, что может прозвучать в наушниках. Если они будут, то будить меня. Сам буквально вырубился, тут же на койке в палатке радиста. Старшина на соседней устроился, а пленные под присмотром бойца в центре сидели. Я приказал бойцу держаться и, несмотря на усталость, глаз с немцев не спускать, не хватало ещё, чтобы тот заснул и они, развязавшись, нас сонных удавили, как котят. Через три часа его сменят, тогда уж выспится вволю. А опаски посадить батареи не было, в лагере был бензогенератор, сейчас заглушённый, и зарядное устройство. Подзарядим.

Разбудил меня боец через три часа, судя по наручным часам. Мало, но хоть столько перехватить успел. Надеюсь, следующая ночь уже пройдёт с полноценным сном.

– Товарищ майор, немцы вызывают.