Дети из детского дома напротив - Юлия Июльская

отрезал он. И даже бокал, завсегдатай в его руке, затрещал.

— Просто по-человечески. Это вопрос, а не провокация. Не бойся.

— Жаль? — он смягчился и откинулся на кресло. — Этих щенков? Без роду и племени? Люди! Назвала тоже… Они не достойны жалости! А я буду жалеть?

— Это ведь стечение обстоятельств…

— Что?

— Они не виноваты. Кто-то беден, кто-то богат…

— У меня была приличная семья, я получил прекрасное образование, воспитание и стал человеком. Для таких как я, эта жизнь. И я беру все, не обращаю внимания на самое бестолковое — это жалость!

— Я задумываюсь… Правильны ли твои дела? Меня пугает, а вдруг будет наказание? Не земное, а высшее.

— К чему эти разговоры? Ты хочешь воззвать к моим чувствам? Воспитать благородство и милосердие во мне? Напомню, там, где я тебя нашел, безгрешных тоже не было.

Красавица кивнула, смиренно принимая все упреки.

Элеонора была из тех, кто не верил в небесную кару и высшую справедливость, ее принципы совпадали с образом жизни любовника. Главное правило — беспринципность. И она была твердо уверена, что нет такого греха, за который ей бы нужно было отвечать. Ничего она не сделал миру плохого. Кроме одного…

Юность и молодость Элеоноры — настоящие американские горки. Она — любвеобильная дама, познавшая вулкан страсти. Однажды ее вечный друг — любовь, подарила маленькую неприятность.

Поздним вечером, укутавшись двумя платками, в темных очках, неуместных для этого холодного времени года, она торопливо бежала, перебирая тонкими ножками. В руках — топырилась большая сумка. Она все боялась, что кто-то заметит со странным багажом.

Элеонора поступила крайне правильно в этой ситуации. Она оставила большую сумку под дверью больницы. И растворилась, как можно быстрее.

Совесть никогда не мучала ее. Она выбросила ту сумку, как болезнь, мешающую ее благополучной жизни, как испорченную вещь, от которой нужно избавиться. И все же — она ее не уничтожила.

Вдруг женщина подумала, что ее любовник может сейчас, спустя много лет, уничтожить то, что она сберегла. Если девочка помешает ему, станет на пути. Ведь она никогда не сможет узнать…

Ветер подул сильнее. Виктору Леопольдовичу наскучило любоваться пейзажем, и он ушел читать газету и смотреть новости.

Элеонора без остановки осушила три бокала подряд. Глупые мысли выветрились. Она была счастлива. Перед ней расстилалось нежное море, над ним — бескрайнее небо и бесконечная роскошь.

В баре стояло несчитанное количество бутылок, а значит, стыд и страх будут побеждены.

Еще неделя восхитительного отдыха прошла без изъянов.

Элеонора продолжала улыбаться и льстить, а Виктор Леопольдович продолжал унижать и вытирать ноги об нее, как о половую тряпку.

Глава 11. Мечта детства

Тамару Петровну трудно было не узнать. Она всегда туго стягивала волосы в прическу с красивым названием — французский пучок или по-простому — ракушка. Пальто — дорогое и обязательно в светлых тонах, сумка на сгибе локтя. Но больше всего запоминался взгляд — горделивый, высокомерный, напыщенный вместе с тем слегка нервный, несосредоточенный.

Она стояла возле лавочки и перебирала пальцы в ожидании. Позади нее отчетливо послышались шаги и учащенное дыхание.

— Вызывали, Тамара Степановна?

Алексей быстро, почти бегом подошел к ней сзади, лукаво усмехнулся и снял наушники. Он возвращался с обыденной пробежки, и его дыхание еще не выровнялось, слова были скомканными.

— Я — Тамара Петровна, — поправила она. Этот мальчик еще с детских лет ей безумно не нравился, не соответствовал он ее уровню. — А ты бегаешь все? Лучше б работу нашел, жить как-то начал. По-нормальному.

— Неужели вы для меня выбили должность зама в вашем кабинете?

Сарказм еще больше выводил из себя женщину, итак до предела раздраженную тем, что ей приходится снисходить до разговора с таким как Алексей. Отдавая предпочтения Матвею или Арсению еще в годы их пребывания в детском доме, она, на удивление, все дела решала именно с Алексеем. У него была одна ценимая Тамарой Петровной черта — он был неболтлив.

Этот вопрос она пропустила мимо ушей. Она подготовила текст и четко следовала ему.

— Друг твой… Добегался? Завязывали бы вы… Ерундой заниматься.

— Это не ерунда, — отрезал Алексей жестко. — И вы знаете. Мы и нашему дому помогали.

— Незаконные это дела. Кому оно надо…Только неприятности получаете. А выгода где? Вы альтруисты, а я? Прикрывать вас надоело.

Алексей удивился, но ехидно улыбнулся:

— Так мы вам вроде… благодарны. Или мало благодарны?

Тамара Петровна резко развернулась, теперь они были лицом к лицу — воспитатель и воспитанник.

— Не язви. Журналистка ко мне приходила. Выясняла…

Тамара Петровна передернулась. Все чего-то боятся в жизни, она больше всего боялась перемен, а точнее изменения своей должности или перемены места жительства в более отдаленные места своей родины. А тайны у нее были, они, надежно спрятанные на самом дне ее большой сумки, никогда не давали покоя.

— Я ей посоветовала своими делами заниматься. А сегодня статья эта в Интернете. — Тамара Петровна щелкнула пальцами. — Ты читал?

Веселое настроение мигом улетучилось. Алексей нахмурился, вспоминая утро и опусы несостоявшейся писаки.

— Читал, — ответил он коротко.

— Раз она начала и дальше будет. Как говорится, носом землю роет. Хотелось бы … — Она запнулась. Она долго обдумывала все случившиеся вчера вечером, искала слова, наиболее подходящие. Сейчас ей показалось, что план в ее голове уже готов и только надо его реализовать. — Чтоб вы были аккуратны. И… Примите меры.

— Вы пришить ее предлагаете, что ли? — Алексей усмехнулся. Надо же… Интеллигентная дама в пятом поколении, а мысли сходятся с детдомовским хулиганом.

Тамара Петровна покраснела и разозлилась еще больше.

— Шутишь? Повод есть? — Тамара Петровна нервно поправила волосы. — Скажи, спасибо. Я ее по ложному следу направила.

— О наркоманах? — озадаченно посмотрел Алексей. — Так это вы ерунду наплели?

— Что в голову пришло, — кивнула женщина. — Я ей подсказала, где искать. Она сама тему раскрутила…

Тамара Петровна слегка замялась. Зря она солгала журналистке, она ведь точно знала, к наркоманам эти трое отношения не имеют. Но с другой стороны, это было самым безобидным из того, что она могла сказать. Не правду же ей было рассказывать!

— Тем более, мне неизвестно, что вы там делаете. Исходя из того, что скрываетесь, может и приторговываете чем-то таким, — она помахала пальцами, демонстрируя массивный перстень.

Алексей рассмеялся. Как чудна ложь, когда известна правда. Все, чем они занимались, было известно Тамаре. Она ни в коем случае не помогала, но с ее подачи были сделаны многие вещи, а сейчас женщина упорно делала вид, что ничего не знает.

— Да ну… Тамара Вячеславовна, мы за здоровый образ жизни, —