Башмаки на флагах. Том 2. Агнес - Борис Вячеславович Конофальский

немного и сумбурные, но богатые. После ухода гостей он ещё просил чету фон Клаузевиц остаться в его доме ночевать. И те приняли его предложение.

Утром они уехали, забрав тело несчастного Георга, чтобы похоронить его в семейном склепе. А к Волкову пришёл Брюнхвальд, приведя с собою шестьдесят людей. И люди все были отличные. Доспех, оружие — всё любо-дорого. Ни одного среди них не было без наплечников или без бедренной брони. Многие в латных перчатках недешёвых. Все с алебардами, с лютеранскими молотами, протазанами и двуручными мечами. Все как на подбор бородачи, покрытые шрамами, молокососов среди них не было.

То были всё недавно нанятые солдаты, а сержанты, как и было уговорено, всё выходцы из старых людей Карла. Из тех, что ещё с ним в цитадели в Фёренбурге сидели. Отличные солдаты, отличные сержанты. У Волкова сразу улучшилось настроение:

— Отличные солдаты, Карл. Это из тех, что вы наняли за двойную цену?

— Да, кавалер, это доппельзольдеры. Ребята, что при деле станут в первый ряд. Но платить им придётся семь монет в месяц, с первого дня кампании. А пока не выйдем из лагеря так две монеты, и с нас ещё хлеб.

Семь, так семь. На таких солдат кавалеру денег было не жалко.

— Вы расскажите, что произошло? — спросил Брюнхвальд, когда вопрос с солдатами был закрыт.

Волков рассказал, как было дело. Максимилиан, который был тут же, при разговоре сеньора и отца, краснел, когда Волков его хвалил.

— Четверо против десятерых! — восхитился Карл Брюнхвальд. — Как сие возможно!

— Нам повезло, — сказал кавалер.

— Нам повезло, что у нас был такой командир, — осмелился заговорить Максимилиан. — Они не знали, с кем связываются.

Старые солдаты смотрели на него с улыбками, не одёргивали. Теперь он уже имел право говорить, не на равных, конечно, но всё-таки. И видя, что его не одёргивает отец, молодой знаменосец продолжал:

— Трёх из десяти кавалер сбил конём сразу, пока они и не ждали ничего. Один из них так и остался лежать мёртвым. А ещё одного кавалер застрелил из пистолета. То был арбалетчик, он бы нам много крови попортил.

— Все были хороши, — произнёс Волков. — Увальня рубили трое бригантов, так и не смогли его одолеть, и фон Клаузевиц был великолепен. Он бы им показал, не убей его стрелок. И вы, Максимилиан, тоже вели себя на удивление хладнокровно, для ваших лет.

Первый раз на глазах кавалера Карл Брюнхвальд потрепал сына по волосам. Максимилиан был, кажется, счастлив. А Волков подумал, что он тоже хочет иметь сына. Такого же как Максимилиан: молодого, красивого и смелого.

Когда они покидали гостеприимный дом Кёршнеров, всё семейство вышло их провожать и, провожая кавалера, Клара Кёршнер, хозяйка дома, взяла с него обещание быть к ней в гости обязательно вместе с супругой. Но про то, чтобы её четвёртый сын шёл в служение к кавалеру, в его выезд и стал военным, разговора мудрая женщина уже не заводила.

А Дитмар Кёршнер велел вывести отличного вороного, вернее, серебристо-вороного с проступающими по спине яблоками жеребца уже под седлом Волкова, на двор.

— Это взамен погибшего вашего коня, — довольно улыбаясь, видя удивление кавалера, говорил купец. — Соблаговолите принять в дар.

Конь стоил сто, да нет же, сто двадцать талеров, не меньше. Резвый, поджарый, высокий двухлеток. На груди белая звезда, белые чулки до колен. Он был великолепен. Нет, он стоил больше ста двадцати монет. Это был кровный жеребец, каких берут не под седло, а на породу. На таких ездили принцы, или графы, на худой конец. Это был настоящий подарок. Волков, любил лошадей, он был тронут.

Когда на развилке Волков взял на восток и не поехал по дороге, что шла на юг, к Эшбахту, Брюнхвальд сразу сказал ему:

— Думал я взять стрелков, да торопился. Может пошлём за ними?

— Нет-нет, — кавалер отрицательно качал головой, — ничего такого не будет, стрелки не потребуются.

Они повернули к поместью Малендорф, и солдаты шли по дороге за ними.

Когда дошли до замка, солдаты остановились в ста шагах, а кавалер, Брюнхвальд и Максимилиан проехали чуть вперёд. Ворота замка были закрыты. Видно, их издали заметили и на всякий случай заперли ворота.

— Эй ты, — заорал Волков, увидав на башне при воротах человека, — а ну зови сюда своего господина!

Молодой и ретивый конь танцевал под ним.

— Господа сели обедать! — кричал ему сержант графа. — Ждите.

— Ждите? — Брюнхвальд засмеялся.

— Эй ты, болван, мне и моим людям холодно, на дворе не лето ещё, можно ли нам развести костры? — кричал кавалер и тут же продолжал, не дожидаясь ответа. — Впрочем, мне твоё разрешение и не нужно, я только хотел спросить, с чего мне начать.

Он указал плетью на посёлок Малендорф, что лежал вдоль дороги.

— Что мне начать жечь в первую очередь: мельницу или графский коровник? Обещаю, что церковь я не трону, я всё-таки рыцарь божий.

Теперь на башне молчали. Видно, думали.

— Ты что, дурень, там заснул, что ли? Беги за господином, иначе, клянусь пресвятой Девой, я подпалю эту вашу мельницу! — прокричал Волков.

— За господином уже пошли, не палите мельницу, — прокричали ему в ответ.

Ждать пришлось не очень долго. Видно, граф не за шутку принял его слова о мельнице. Вскоре на правой приворотной башне появились люди.

— Что вам угодно? — кричали с башни. Да, это несомненно был граф со своими приближенными. — Надеюсь, у вас была веская причина, чтобы отрывать меня от обеда?

— Веская, веская, — заверил его кавалер. — Два дня назад в Малене при нападении на меня был убит кавалер фон Клаузевиц. И я обвиняю в этом убийстве вас! Как вы считаете, это веская причина?

— Что вы несёте, глупец! — кричал граф, но в его голосе не было убедительности. И ещё он уже, конечно, знал об инциденте. — Я никого не убивал, я всё время был тут в замке.

— Да-да, конечно, вы были в замке, ведь обычно все ваши грязные делишки делает ваш фон Эдель! Вы только платите! Или он тоже был в вашем замке?

— Ничего и никому я не платил, а господин фон Эдель хоть и был в отъезде, но не имеет к вашим пьяным сварам никакого отношения. Я могу за него ручаться.

— Конечно. Всякий бесчестный человек всегда поможет своему бесчестному приятелю. Тем более, что тот обделывает его грязные делишки, — прокричал Волков.

— Вы забываетесь, добрый господин, — прокричал с башни другой голос.

— А, и вы там, фон Хугген? — Прокричал в ответ Волков. — Что, всё ещё готовы драться за своего бесчестного сеньора?

— Не смейте