Единственный Воин Королевы - Валерий Иващенко

– Помнишь тот наш с тобой разговор? О том, что слишком много поколений Ривердэйлов жило на этом острове. О том, что род постепенно вырождается и нужна свежая кровь. Вот тебе и свежая кровь – да ещё какая! – и она кивнула на Гуго. Пожала плечами и продолжила.

– Не знаю, что будет завтра – мои Знаки как-то загадочно молчат. Но моё желание, которое ты, тётушка, клятвенно и прилюдно обещалась исполнить, будет таким. Ночь любви Гуго проведёт с тобой. И добавит к нашей крови свежую струю своего древнего, славного рода. Заодно – силу Света и мощь Хаоса. Заинтересованно слушающий Гуго вновь чуть не подавился. Челина потянулась было рукой к его спине, но вовремя спохватилась и только погрозила, улыбнувшись, кулачком.

– Твоё пожелание настолько же великое и благородное, насколько хамское, бесстыдное и бесчестное. И такое же неожиданное, – задумчиво ответила графиня. Челина вздохнула.

– А ты подумай – это было бы лучше всего. Время у тебя самое подходящее. Да и нравятся тебе мои слова – ишь, ушки-то покраснели! – эта проклятая и одновременно мудрая ведьма способна была вогнать в краску кого угодно. Чуть прокашлявшись, Гуго заметил – это что же, его мнением никто не интересуется, что ли? Обсуждают, вроде как племенного жеребца на ярмарке… Однако, взглянув на крепко задумавшуюся графиню, примолк. Махнув на всё рукой, вновь посмотрел на Люцию, но уже другими глазами – как ни крути, а молодое тело неудержимо требовало своего. И понял, что тоже хочет этого. И его не осудит ни матушка, ни сестра. Ни зелёные глаза под рыжей до неприличия чёлкой…

– Сир, за вторым редутом опять прорыв намечается – не удерживаются наши. Вставайте! – капая слезами с чумазого лица, молодой пастух уговаривал Гуго встать на ноги. А тот, весь залитый кровью (спасибо богам – в основном чужой!), в истерзанной лёгкой кольчуге, слушая рвущееся из груди сердце, никак не мог заставить себя подняться на ноги. Девятая – девятая атака на рвущиеся к городу отряды воинов Хаоса, и впереди защитников, подрезающих основание вражеского клина, неизменно рубился Гуго. Всё вышло по плану. Даже чуть лучше – за ночь моряки разорили портовые склады смолы и серы, да начинили крепкой смесью несколько баркасов. Под утро эти наспех оборудованные брандеры вывели вместе с боевыми кораблями далеко в море. И в нужный момент добровольцы из рыбаков на этих судёнышках добавили свой страшный удар к атаке боевых моряков. И в образовавшейся сумятице, заплатив страшную цену, переполовинили флот врагов. И всё же солдаты Хаоса оказались крепкими ребятами. Любой другой командир ужаснулся бы, подсчитав потери ещё до высадки на сушу, и увёл бы флот обратно. Но Проклятый Король, сидящий на троне, с потерями не считается. К нему возвращаются либо с победой, либо не возвращаются с поля боя вовсе. Да и слишком уж много их было даже сейчас, захватчиков – оборона то и дело трещала по швам. И тогда на штопку дыр бросались солдаты, коих вёл сир Паоло в изрубленных доспехах. А чаще – впереди, на острие контратаки рубился молодой воин со своим наводящим ужас двуручником. И уже пошёл шепоток среди солдат и ставших солдатами мирных жителей – дескать, сказочный воин из дальних стран прибыл по зову графини, дабы оборонить землю от орд Хаоса. Оттого не берут его ни меч, ни топор – так, царапины одни. А болты арбалетные – так и вовсе отскакивают, верно тебе говорю, Пьетро – самолично видел. Прямо со звоном так и ломаются!.. Старая рыбачка со смешным именем Регина закончила штопать грубой ниткой третью кровавую прореху – хорошо, не очень глубокую – в ноге воина, и хлопнула его по плечу.

– Готово! Превозмогая подступающую дурноту, с рычанием отталкивая ласковое и такое манящее забытьё, шатающийся Гуго встал и шагнул к пастуху. Тот подсадил его на запасного коня и, не мешкая, потянул за собой по широкой дуге, огибая защитные сооружения. Туда, где из-за второго, почти догоревшего редута выходил клин ощетинившихся копьями, спешно строящих ряды вражеских солдат. Скорее!

Сквозь мутную пелену перед глазами выплыло насмешливое лицо Челины. Грязная и лохматая, с расплывающимся сквозь повязку на плече пятном крови, она поднесла к губам задыхающегося от усталости воина чашку.

– Что, совсем тебя Люция загоняла – даже воевать слаб стал? На, выпей. Гадость изрядная, потом голова трещать будет, но сил прибавит. Поморщившись, Гуго выпил. Гадость и действительно преизрядная. Но в глазах малость посветлело. Настолько, что рядом с красивой даже в таком виде Челиной обнаружился Паоло – такой же грязный, с висящей на перевязи раненой рукой. Он что-то говорил и спрашивал, но слова его куда-то ускользали, размазываясь по жёлтой, ватной тишине. Потряся головой, воин таки заставил себя услышать.

– Совет нужен. У графини всё готово, но эти псы Хаоса так вцепились во второй редут… Как их чуть отбросить – иначе сила Зеркала уничтожит и своих, и чужих? Застонав и на миг зажмурившись от трясучей слабости во всём теле, Гуго всё-таки встал, подперев головой полуденное солнце. Он знал, как – но нелегко принимать такие решения.

– Мне нужны добровольцы, пойдущие за мной на верную смерть! – объявил он. Несколько изодранных, но с горящим блеском глаз солдат подошли к нему. Сира Паоло Гуго завернул сразу – с раненой правой рукой тот не боец, да и кузине потом кто поможет? Не последняя драка, всё-таки. Ещё будут… Затем вызвались несколько моряков из экипажей вернувшихся окружным путём двух избитых кораблей. Гуго огляделся совсем просветлевшим взором – да вызвались почти все, кто ещё мог носить оружие и не был занят в обороне.

– Сир Паоло – как только мы отбросим врага от редута – сразу давайте сигнал графине. Не ждите, когда они полезут в другом месте. Другого удобного случая не будет. Тот молча положил ему руку на плечо. Слова тут не нужны. Решение воина было ясным и простым. И если вдуматься – единственно верным. За мной, в атаку на саму смерть!

Гигантское, нестерпимо светящееся облако спустилось с небес на землю. Тщательно и беспощадно оно вылизало каждую складочку. Не оставив вниманием ни залитую кровью траншею, ни заваленные трупами и молящимися в ужасе живыми прибрежные дюны. А затем хищно метнулось к словно замершим в оцепенении кораблям. Несколько мгновений – и тех не стало. Не стало и сияющего облака – только залитая тёмно-красным земля и безмятежно спокойное море.

Когда его нашли, он был ещё жив. Изодранные в клочья остатки кольчуги пропитались кровью – на этот раз своей. Люди не решились сразу подойти к нему – фигура рыцаря светилась нежными жемчужными переливами, словно он был завёрнут в прозрачную серебряную бумагу. Уперев в камень свой верный меч, воин тяжело, словно на его плечи опиралось само небо, встал. Малышка Джулия, дочь башмачника с Садовой, что подносила, пыхтя, связки арбалетных стрел да кувшины с водой защитникам, первой оказалась тут. Звонким голоском позвав неуверенно пробирающихся по опустошённой земле победителей, она подбежала к нему, обняла за ногу… Так их и отнесли – спящего рыцаря и доверчиво прижавшуюся к нему маленькую девочку. И в тяжёлом молчании, глубоко под землёй, положили зачем-то на белый с серыми прожилками каменный алтарь. И преклонили колена перед не уступившим даже силе богов воином и малышкой, провожающей его в последний путь. И никого не удивило ослепительное сияние, разлившееся по камню. А когда оно угасло, изумлённым всё же глазам предстала прозрачная, словно целиком выточенная из хрусталя глыба с опустевшим верхом. А ещё успели разглядеть в быстро мутнеющем алтаре – в глубине спал воин с двуручным мечом на груди – и рядом, упав на колени, замерла над ним неслышно плачущая девочка.