Арабы. История. XVI–XXI вв. - Юджин Роган

В течение следующих трех лет французы пытались познакомить египтян со своими нравами и обычаями, с идеями эпохи Просвещения и новейшими достижениями Промышленной революции. Поскольку Наполеон намеревался превратить Египет во французскую колонию, необходимо было убедить египтян в преимуществах французского правления, а не только военной силы. Для этого французскую армию сопровождала группа из 67 ученых мужей, перед которыми стояла двойная задача — изучить Египет и впечатлить египтян превосходством французской цивилизации. Таким образом, оккупация Египта стала первой французской «цивилизационной миссией», призванной распространить либеральные идеи Французской революции по всему миру.

Важнейшим свидетелем оккупации был Абд ар-Рахман аль-Джабарти (1754–1824), ученый, теолог и историк, имевший доступ в высшие слои египетского и французского общества. Аль-Джабарти подробно описал период французской оккупации, отношение египтян к французам, их революционным идеям и удивительным технологиям.

Пропасть, разделявшая французскую революционную мысль и мировоззрение египетского народа, оказалась непреодолимой. Ценности эпохи Просвещения, которые французы считали универсальными, были совершенно неприемлемы для многих египтян как османских подданных и правоверных мусульман. Эта разница в мировоззрениях стала очевидна уже тогда, когда Наполеон обратился к египетскому народу с первым воззванием, в котором говорилось, что «все люди равны перед Богом; только мудрость, таланты и добродетели вносят различия между людьми».

Вместо того чтобы пробудить в египтянах дух либерализма, воззвание Наполеона вызвало непонимание и смятение. В своем подробном комментарии аль-Джабарти ниспроверг большинство «универсальных» ценностей, восхваляемых Наполеоном. Утверждение, будто все люди равны перед богом, он назвал «ложью и глупостью» и заключил: «Они материалисты, отрицающие Бога. Их вероучение состоит в том, чтобы поставить человеческий разум выше Бога и позволить людям жить согласно своим прихотям»{3}. Слова аль-Джабарти отражали убеждения большинства мусульманского населения Египта, которое отвергало главенство человеческого разума над религиозными откровениями.

Французы не сумели увлечь египтян идеями Просвещения, но были уверены, что их передовые технологии наверняка впечатлят туземцев. Наполеоновские ученые привезли с собой в Египет множество технических новинок. В ноябре 1798 года был организован запуск воздушного шара «Монгольфьер». По всему Каиру были развешаны объявления, приглашавшие горожан посмотреть на чудо полета. По словам аль-Джабарти, французы рассказывали о своем воздушном судне невероятные вещи, утверждая, что «люди, сидя в нем, будут путешествовать в дальние страны, чтобы собирать новости и доставлять сообщения». Заинтересовавшись, он решил увидеть все своими глазами.

Глядя на безжизненно лежащий на земле шар, раскрашенный в красный, белый и синий цвета французского триколора, аль-Джабарти испытал первые сомнения. Французы зажгли горелку, шар наполнился воздухом и устремился ввысь. Толпа ахнула от изумления, что очень понравилось французам. Все шло прекрасно, пока воздушный шар не потерял горелку. Без источника горячего воздуха «Монгольфьер» сдулся и рухнул на землю. Крушение воздушного шара развеяло весь пиетет зрителей к французским технологиям. Аль-Джабарти пренебрежительно написал: «Стало очевидно, что этот шар мало чем отличается от воздушных змеев, которые слуги делают на праздники и свадьбы»{4}. Местное население не было впечатлено.

Французы не понимали, что египтяне были гордым народом, воспринимавшим иностранную оккупацию как унижение. Наполеон рассчитывал на благодарность и восхищение египтян, но подавляющее большинство местных мусульман не испытывало благоговения перед французской нацией, ее институтами и достижениями — или, по крайней мере, старалось этого не показывать. Хорошим тому примером служит история с демонстрацией химических опытов месье Бертоле (1748–1822).

Эта история также известна нам благодаря аль-Джабарти, который был частым посетителем созданного Наполеоном Института Египта в Каире. Египтянин описал свое изумление знаниями французов в области химии и физики. «Один из самых странных опытов, которые я видел в Институте, был следующим, — писал он. — Один ассистент взял бутыль, наполненную какой-то жидкостью, и отлил немного этой жидкости в чашу. Затем он налил в ту же чашу жидкости из другой бутыли. Смесь в чаше вскипела, от нее пошел цветной дым, потом реакция прекратилась, и содержимое превратилось в кусок желтого вещества. Ассистент вынул его из чаши и дал нам потрогать и рассмотреть. Это был твердый камень желтого цвета». За трансформацией жидкостей в твердое тело последовала демонстрация свойств легковоспламеняющихся газов и взрывчатых свойств чистого натрия. «Когда по куску слегка ударили молотком… раздался громкий взрыв, похожий на выстрел из винтовки». Аль-Джабарти с возмущением написал, что, когда его соотечественники вздрогнули от громкого звука, французы довольно рассмеялись.

Гвоздем программы была демонстрация свойств электричества с использованием лейденской банки — первого электростатического генератора, изобретенного в 1746 году. «Если человек одной рукой прикасается к металлическому стержню, а другой рукой к вращающемуся стеклянному колпаку… он начинает трястись всем телом. Его руки дрожат от кончиков пальцев до самых плеч… Любой, кто коснется этого человека, его одежды или любой части тела, начинает сотрясаться так же, как он, — даже если это будет тысяча человек и больше».

Несомненно, египтяне были впечатлены увиденным, но старались не показывать этого. Адъютант Наполеона, присутствовавший на такой демонстрации, позже писал: «Все эти чудеса, связанные с превращением жидкостей в твердое тело, электричеством и гальванизмом, не вызвали у них никакого удивления… Когда опыты закончились, один мусульманский ученый спросил через переводчика: „Все это забавно, но может ли он сделать так, чтобы я одновременно находился здесь и в Марокко?“ В ответ Бертоле покачал головой. „Значит, не такой уж он хороший колдун“, — заключил шейх»{5}.

Аль-Джабарти, размышляя об увиденном в Институте Египта, пришел к совершенно другому выводу: «У них в Институте имеются странные вещества, аппараты и механизмы, делающие такие вещи, которые разум, подобный нашему, не в состоянии постичь»{6}.

Но подлинные причины вторжения Наполеона в Египет в 1798 году носили вовсе не культурно-цивилизационный, а геостратегический характер. Главным соперником Франции во второй половине XVIII века была Великобритания. Эти две могущественные европейские морские державы боролись за господство во многих регионах, включая оба американских континента, Карибский бассейн, Африку и Индию. Противостояние британских и французских колониальных интересов в Индии разрешилось только с кровопролитной Семилетней войной (1756–1763), в ходе которой британцы победили французов и обеспечили себе гегемонию над субконтинентом. Франция так и не смирилась с потерей Индии.