Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой - Уильям Жеру

решения. Руками он держался за подлокотники, а его лицо, которое казалось болезненным и напряженным, стало вдруг спокойным, безмятежным. Через несколько мгновений молодой начальник управления планирования… непочтительно прошептал: «Смотрите, папаша заснул». Прошло тридцать долгих секунд, а затем адмирал Паунд протянул руку к блокноту для флотских сообщений и объявил: «Конвой будет распущен». Сказав это, он сделал странный, но выразительный жест, подразумевающий, что это его личное решение.

Присутствующие были потрясены. Решение адмирала напоминало игру ва-банк, ведь вместо свежей информации оно основывалось на ее длительном отсутствии и шло вразрез с самыми надежными разведданными о передвижении «Тирпица», которыми располагало Адмиралтейство. Кроме того, оно фактически лишало опытных офицеров Паунда, командующих корабельными соединениями, всякой власти, заставляя гадать, в чем его смысл, и разбираться с последствиями. Наконец, оно вынуждало десятки плохо оснащенных транспортов и тысячи испуганных людей рассеяться по суровому району, где их уже выслеживал противник. Хотя Паунд пытался спасти жизни, его приказ о роспуске конвоя был, как выразился адмирал Тови, сродни «настоящему кровавому убийству».

Не теряя времени, Паунд сообщил свое решение командующим конвоем в Арктике. Четвертого июля в 21:11 он лично составил приказ для передачи адмиралу Л. Г. К. Гамильтону, командующему крейсерским прикрытием:

ВЕСЬМА СРОЧНО: Крейсерскому соединению отойти на запад полным ходом.

Когда это сообщение было получено, крейсерское соединение находилось в пределах видимости PQ-17 – ближе, чем на любом другом этапе похода, поскольку крейсеры производили дозаправку с танкера, идущего в составе конвоя. В приказе не объяснялись причины, но инструкция идти «полным ходом» предполагала срочность. Гамильтон подумал, что решение Адмиралтейства связано с тем, что с запада быстро приближается «Тирпиц», а следовательно, крейсеры разворачивают, чтобы перехватить линкор. Но он не имел возможности попросить разъяснений, не нарушив радиомолчание и не выдав положение крейсеров немцам. С одного из крейсеров только что взлетел гидросамолет «Валрус», который должен был изучить ледовую обстановку на пути конвоя PQ-17. «Валрус» еще не скрылся из виду, однако крейсер не мог привлечь внимание пилота, чтобы дать ему приказ возвращаться. Крейсерам пришлось бросить самолет, надеясь, что он сумеет позаботиться о себе[21].

Приказ Паунда об отходе получили все крейсеры, а его копию отправили Джону Бруму, командиру эскортной группы. Адмиралтейство не упомянуло о ней, и Брум решил, что к его группе приказ не относится. В отличие от Гамильтона, Брум не сразу понял, что приказ об отходе означает драматический поворот событий. К тому же изначально планировалось, что крейсеры повернут назад, когда конвой пройдет остров Медвежий. Брум полагал, что приказа Паунда об отходе давно ожидали. Учитывая, что крейсеры находились в опасных водах, движение «полным ходом» имело смысл. Брум по-прежнему не терял оптимизма после отражения атаки немецкой авиации. Не изменило ему и чувство юмора – когда капитан британской подлодки передал, что надеется в случае немецкой атаки как можно дольше удерживать свое судно на поверхности, Брум, который командовал не подлодкой, а эсминцем, ответил: «Я тоже». В общем, Брум пока даже не догадывался, что задумал Паунд.

А тот через 12 минут после первого приказа велел передать всем боевым кораблям эскорта новый. Он был снабжен пометкой «СРОЧНО»:

Ввиду угрозы надводных кораблей конвою рассредоточиться и следовать в русские порты.

Прочитав второй приказ, Брум, как и Гамильтон, решил, что «Тирпиц» на всех парах идет к конвою PQ-17 и крейсерам нужно его перехватить. Брум немедленно предложил, чтобы транспорт «Эмпайр Тайд» привел в действие катапульту и поднял в воздух истребитель. Тот сбил бы «Селедку» и помешал таким образом «Тирпицу» обнаружить конвой. Но второй приказ Адмиралтейства содержал плачевно мало жизненно важной информации. На каком расстоянии находится «Тирпиц»? Почему торговым судам предписывалось рассредоточиться и следовать «в русские порты», когда единственным доступным портом был Архангельск? И что вообще происходит? Паунд обещал, что будет хорошо информировать командиров действующих в Арктике корабельных соединений, но теперь, казалось, скрывал от них факты.

Пока Брум и его офицеры ломали голову над вторым приказом, один из советников Паунда напомнил ему, что расформирование конвоя во флоте называют не «рассредоточением», а «рассеянием». Советник отметил, что капитаны торговых судов могут неверно истолковать приказ «рассредоточиться» и разделиться на маленькие группы, в то время как Паунд хотел, чтобы каждое судно шло дальше в одиночку. В 21:36 – через 13 минут после второго приказа и через 25 минут после первого – Паунд распорядился отправить третий приказ:

ВЕСЬМА СРОЧНО: Конвою рассеяться.

Стоявший на мостике эсминца Брум поднял взгляд и увидел старшего радиста, протягивавшего ему очередную радиограмму. Он тяжело дышал, так как проделал весь путь из радиорубки на мостик бегом. Брум изумленно смотрел на бумагу. Как он вспоминал впоследствии, приказ «словно взорвался [у него] в руке». Шокировали не только слова, но и сам факт, что три приказа были отправлены один за другим вне всякого контекста. Это наводило на мысль, что кризис развивается слишком быстро, Адмиралтейство не успевает за событиями и у него нет времени объяснить ситуацию.

Теперь каждый впередсмотрящий вглядывался в горизонт, ища «Тирпиц». «Мы все ожидали… что крейсеры откроют огонь или что на горизонте покажутся вражеские мачты», – свидетельствовал Брум. Неприятельская атака казалась «не просто возможной, а неизбежной: буквально стучалась в двери».

Вскоре после отправки приказов Паунду сообщили из Цитадели о том, что получена новая партия расшифрованных немецких донесений, переданных с помощью «Энигмы». Они подтверждали мнение Деннинга, что «Тирпиц» стоит в Альтен-фьорде, в десяти часах пути и сотнях километров от конвоя. Новые данные, отправленные несколькими часами ранее, свидетельствовали, что немцы не собирались выводить «Тирпиц» из Альтен-фьорда. Кроме того, вражеские подводные лодки передавали, что в «районе операции» неподалеку от Нордкапа нет немецких надводных кораблей. Паунду новые данные показались неубедительными: они вновь говорили об «отсутствии информации», а не давали прямых доказательств. Первый морской лорд остался при своем мнении. «Мы решили рассеять конвой, – сказал Паунд, – и решение остается в силе».

Моряки на торговых судах конвоя PQ-17 до сих пор не догадывались, что происходит нечто необычное. Они не знали о трех приказах Адмиралтейства. Им даже не сообщили, что «Тирпиц» вышел из Тронхейма. Моряки выполняли свои обычные обязанности, благодаря судьбу за перерыв в атаках немцев. Одни все еще обсуждали успешную битву с торпедоносцами, другие пользовались возможностью немного поспать. Никто из них не чувствовал приближения катастрофы.

Сообщить им новость обязан был коммандер Брум. Будучи уверенным в том, что у Адмиралтейства есть убедительные причины отдать приказ о роспуске конвоя, Брум тем не менее остро ощущал, как тяжело будет его выполнить. Это простое действие мгновенно обратит спокойную упорядоченность конвоя в хаос борьбы за выживание. «Я был зол, что меня заставляют разрушить, разбить этот строй и убрать защитный экран, который мы сформировали вокруг него, чтобы каждое из этих великолепных торговых судов пошло дальше в одиночку, без защиты», – написал впоследствии Брум. Он понимал, что в ту минуту, когда отдаст приказ распустить ордер, «конвою PQ-17 придет конец».

Исполняя свой долг, Брум велел сигнальщику «Кеппела» поднять вымпел, означающий «рассеяться», на сигнальном фале эсминца. Это был белый флаг с красным крестом святого Георгия, растянутым по всей ширине и высоте. Флаг входил в издаваемые Адмиралтейством своды сигналов для судов, но большинство моряков торгового флота никогда не обращали на него внимания и даже не думали о том, что он означает. В Исландии, на совещании перед отправкой PQ-17, никто не упоминал о возможности роспуска конвоя. Когда эсминец поднял этот вымпел, капитанам транспортов пришлось перелистать свои своды сигналов, чтобы выяснить, что это значит. И даже выяснив, они не знали, как трактовать приказ в сложившихся обстоятельствах.

На мостике британского транспорта «Ривер Афтон» коммодор конвоя Джек Даудинг узнал этот вымпел, но решил, что он поднят по ошибке. Зачем распускать конвой?! Даудинг передал Бруму на «Кеппел», чтобы тот подтвердил сообщение, и стал ждать исправленный сигнал. Вместо этого «Кеппел» повторил приказ рассеяться. Даудинг не верил своим глазам. Когда «Кеппел» подошел к «Ривер Афтону», Брум увидел, что Даудинг стоит в ожидании на крыле мостика и выглядит пусть и спокойным, но озадаченным.

Брум и Даудинг знали друг друга много лет. Брум рассказал о приказах,