Бархатная песня - Джуд Деверо

Фамилия «Чатворт» заставила Аликс встрепенуться. Чатворт был тот самый человек, что захватил в плен сестру Рейна и его невестку.

— Леди Элис злая женщина, — продолжала Бланш, — но ее муж, лорд Эдмунд, был еще хуже. Ему нравилось бить женщин, видеть, как они сопротивляются, когда он их насилует, и наслаждаться их страданиями. Была там одна женщина, Констэнс, и он забил ее насмерть, — во всяком случае, он решил, что она умерла. Тогда он велел Джосу отделаться от трупа.

— А дальше? — поторопила ее Аликс. — У меня мало времени.

— Но женщина была жива, и Джос ее спрятал. Он ухаживал за ней, вылечил и влюбился в нее.

— Ну и что здесь необычного для человека его… способностей?

Внезапно Бланш стала волноваться, теребя пальцы и переминаясь с ноги на ногу.

— Даже не верилось, что он любил кого-нибудь раньше. Когда лорд Эдмунд узнал, что Констэнс жива, он опять взял ее к себе для удовольствия, а Джоса бросил в одиночку, где люди сидят до самой смерти, потому что о них забывают. А девушка… эта Констэнс…

— Да? — нетерпеливо спросила Аликс.

— Она решила, что Джос все равно что мертв, и покончила с собой.

Услышав о таком страшном грехе, Аликс перекрестилась.

— Однако Джос выбрался из подземелья и приехал сюда, — продолжала Бланш. — Но сначала он убил лорда Эдмунда, — тихо добавила она и, шмыгнув мимо Аликс, выбежала из шатра.

— Убил лорда, — прошептала Аликс. Несомненно за голову Джоса назначена большая награда. Неудивительно, что он не хочет знаться с обитательницами лагеря. Аликс уже прекрасно понимала, что значит любить и потерять.

— Ты что здесь делаешь? — раздался сердитый голос у нее за спиной. — Ты ушел по крайней мере час назад и бездельничаешь?

— Я буду работать, — пробормотала она и отвернулась.

Рейн схватил ее за руку и сразу отпустил.

— Плохие новости?

— Ничего интересного для вас, — отрезала она и вышла из шатра.

Весь остаток дня Аликс думала о Джослине. Джос был милый, добрый, чуткий и достойный любви. Она пожалела, что влюбилась не в него: насколько бы сейчас все было проще. Когда-нибудь, и, возможно, скоро, Рейн выйдет из леса и вернется к своей богатой родне, а она, Аликс, останется в одиночестве.

Подняв рассеянно меч и стараясь держать его прямо над головой, она заметила какое-то движение у края площадки. В тени, затаившись, стояла Розамунда и куда-то смотрела. Аликс проследила за ее взглядом. Он был прикован к Джослину, а в нем было полно страсти, огня и, Аликс поняла, — плотского желания. Сейчас Розамунда стояла прямо и впервые в ее облике не было приниженности, с которой она словно извинялась за свое существование.

— Аликс! Опять ты прохлаждаешься, — рявкнул Рейн, и она, сделав гримасу, снова принялась упражняться.

В ту ночь вымотавшийся за день и все еще очень слабый Рейн лег пораньше. Аликс сидела у костра и ела бобы из миски. Около нее расположился Джослин.

— У тебя разорвана рубашка, — заметила она, — надо, чтобы кто-нибудь починил.

Аликс не успела это сказать, как три женщины сразу предложили свои услуги.

— Нет, — ответил Джослин, глядя в свою миску, — и так сойдет.

— Да отдай ты рубашку кому-нибудь из них, — нетерпеливо перебила Аликс. — А я принесу тебе рубаху Рейна, чтобы ты не замерз. У него их предостаточно.

Джос неохотно снял рубашку. Аликс торопливо пошла к шатру. Бросив взгляд на очертания огромной фигуры спящего Рейна, она поспешила назад с рубашкой, перекинутой через руку. Невдалеке от площадки Аликс остановилась. Обнаженный до пояса Джослин сидел у костра. Вокруг столпились женщины, алчно разглядывая его, любуясь его красотой и сожалея о явной меланхолии юноши. Поодаль стояла Розамунда, но Джослин ни разу не взглянул на женщин.

Аликс подала Джослину рубаху, налила себе кружку кипящего сидра и стала дуть, чтобы он остыл. Внезапно раздался какой-то шум, и все головы повернулись в одном направлении.

Позже Аликс не могла припомнить, действовала она по надуманному плану или интуитивно. Никто на нее не смотрел, а она стояла рядом с обнаженным Джослином, держа в руке горячий сидр. Аликс успела только подумать, что, если его обжечь, он должен будет просить о помощи Розамунду, и — пролила полкружки на его руку. И немедленно пожалела. Джослин отскочил от нее, рубаха упала на землю.

— Джос, я… — начала она, с ужасом глядя, как покраснела кожа у него на руке.

— Розамунда, — прошептал кто-то. — Надо послать за Розамундой.

Через считанные секунды Розамунда была уже рядом. Зажав холодной ладонью ожог, она повела Джослина в тень. Глаза у Аликс налились слезами, она задрожала всем телом при мысли, что натворила. Но все произошло так быстро, что не было времени подумать.

Большая ладонь зажала ее шею, лишив возможности шевельнуться.

— Иди за мной к реке, а если не пойдешь, я кнутом погоню, — проворчал ей на ухо Рейн, едва сдерживая гнев.

Чувство вины сменилось нескрываемым ужасом. Погонит ее кнутом? Она судорожно глотнула и последовала за Рейном в чащу леса. Да, она заслужила наказание: она не смела причинять боль и вред своему другу.

У реки Рейн обернулся. Его красивый рот исказила гневная гримаса.

— Тебя следовало бы избить, — сказал он в ярости и легонько ударил Аликс, но этого было достаточно, чтобы она распласталась по холодной земле. — Что ты вообразил, чем тебя обидел Джослин? — процедил он сквозь зубы. — Может, ты позавидовал покрою его дублета? Или он что-то сказал, что пришлось тебе не по нраву? А может, он играет и поет лучше тебя?

Это ее задело.

— Я пою и играю лучше всех, — сказала она твердо, гордо уставясь на Рейна подбородок и не сводя с него глаз.

— Дьявол тебя побери! — прорычал он, хватая ее за перед рубашки и поднимая на ноги. — Я тебе доверял. Я думал, что ты принадлежишь к тем немногим из твоего сословия, что обладают чувством чести. Но ты, как все остальные, позволяешь себе из-за мелких распрей забывать о чести.

Они представляли собой странную пару: Рейн вдвое превышал ее ростом и нависал над нею, как башня, однако голос ее не имел себе равных.

— Чести, — заорала она. — Вам не знаком смысл этого слова. А Джослин — мой друг. И у нас нет с ним никаких распрей.

— Так-так! Значит, ты, со своим низменным умишком, вылил кипяток ему на руку просто ради забавы! Ты такой же, как Элис Чатворт, которая любит получать и причинять боль. И если бы я знал заранее…

Но тут Аликс изо всей силы ткнула его кулаком в живот.

— Избавьте меня от рассказов о своей глупой семье, — закричала она, подтверждая свое нежелание слушать силой кулаков. — Я сама объясню Джослину, что и зачем я сделала, но вам, вам, тщеславному, невежественному, противному хвастуну, объяснять не стану. Вы этого не заслуживаете. Вы судите и осуждаете, не зная истинных причин.