Цена ошибки некроманта - Дарья Кузнецова

Под разговор о качестве детективной литературы, в который втянули и меня, дорога прошла незаметно.

Мужчины в своем отношении к подобным книжкам разделились на три характерные группы.

Завр, который с самого начала показался мне очень добродушным и мягким человеком, невесть зачем попавшим в полицию, придерживался дипломатичной точки зрения, что каждый выбирает книги себе по душе и, если он никому этим не вредит, — то какая разница, что читает?

Второй полицейский, пожилой лысый тип с вислыми усами, который и подкинул мне эту идею, читал исключительно серьезную, проверенную временем литературу или что-то нехудожественное, а к легкому чтиву относился со снисходительной насмешкой.

Ну а третий, которого я по понятным причинам сразу же невзлюбила, искренне считал все женские книжки по умолчанию глупыми и бессмысленными, а женщин — неспособными написать что-то приличное. С ним я изо всех сил старалась не ругаться, потому что бесполезно, но все равно не удержалась и несколько раз эмоционально высказалась…

Хорошо, что дорога оказалась не очень долгой.

А еще, наверное, хорошо, что в разговоре не участвовал Блак. Или, может, лучше бы участвовал?.. Тогда бы я, выслушав все, что думает этот человек о женских вообще и о моих умственных способностях в частности, окончательно с ним разругалась и, может, не косилась бы настороженно, ожидая подвоха. Но шериф слушал спор молча, все так же неопределенно улыбался, то поглядывал на меня, то смотрел вперед, в лобовое стекло. Допускаю, что он вообще нас не слушал, но все равно под тяжелым взглядом делалось не по себе: я оказалась заложницей первого впечатления и теперь не могла отделаться от мысли, что за каждым моим движением следит опасный хищник, который только и ждет момента вырвать горло.

Творец! До чего все-таки… своеобразный мужчина.

От точки, где остановился автобус, до станции пришлось немного пройтись. При свете дня и под низким серым небом выглядело это место весьма уныло: широченное полосатое полотно железнодорожных разъездов, справа — закрытые сейчас ворота, мостовой кран за ними и какие-то склады, впереди темнеют на фоне леса разномастные потертые вагоны. Влево убегают блестящие рельсы, на которые я покосилась с тоской. Чуть в стороне, тоже слева, небольшой сарайчик — кажется, он выполнял тут функции вокзала. Пассажирский вагон стоял ближе к нему.

Шериф, не обращая внимания на нас, зашагал к месту преступления. Завр вежливо предложил мне локоть, и пренебрегать опорой я в этот раз не стала: добродушный сержант нравился мне все больше. Да мне вообще все местные, похоже, нравились, кроме Адриана Блака. «Ну почти», — поправила я себя, бросив задумчивый взгляд на затылок идущего впереди полицейского, ругавшего мои любимые книги.

— А док опять опаздывает, — проворчал он, обращаясь к шагающему рядом вислоусому.

— Док не опаздывает, док задерживается, — возразил тот. — Не дай творец, Блесс сегодня опять «нырнул», мы его тогда вообще не дождемся.

— Да не должен, — вставил Завр. — Он вроде только вышел, теперь пару кварт проработает.

— Вы о чем? — не выдержала я.

— Да хирург из госпиталя, — смущенно пояснил сержант. — Он так-то хороший врач, но…

— Поддает он, — через плечо бросил прямолинейный старший. — Доктор Трас вообще-то живых резать права не имеет, он же по трупам. Но когда Блесс «ныряет», а это обычно на декаду-полторы, больше его заменить некому. Лет пять назад наш хирург был толковым, а теперь… Люди предпочитают или к доку под нож, или уж до Фонта дотерпеть, даже когда Блесс трезвый.

— Какой ужас, — совершенно искренне посочувствовала я местным жителям.

— Док Трас — хороший врач, — вступился за него Завр. — Он раньше и был хирургом, говорят, вроде аж в столице, только ушел потом. Не то скандал случился, не то просто ему надоело с живыми…

— Тихо! — рявкнул шериф, за спиной у которого мы остановились.

Я дернулась от неожиданности и нервно поправила плащ, а мужчины осеклись.

Возвышавшийся в паре метров впереди вагон вот так, вблизи, смотрелся зловеще. Он выглядел мокрым, но вода не стекала по окнам, не срывалась струйками со специальных защитных козырьков; капли росчерками застыли на стеклах, а свежие струи дождя словно огибали синие железные стены. Сквозь черные окна не проглядывали желтые занавески, да и наверху откинутой лестницы, за приоткрытой дверью, словно притаилось что-то темное, жуткое. Я искренне порадовалась, что по-прежнему цепляюсь за локоть Завра и рядом, помимо него, еще трое спокойных, уверенных в себе мужчин. Потому что одна я бы к этому вагону точно не подошла.

Первый раз вижу предмет, полностью выключенный из потока, да еще такой большой и на открытом пространстве. Все же шериф — исключительно сильный маг…

Магия нашего лепестка совсем не похожа на бурную стихийную, она очень редко имеет внешние проявления. Менталисты при всем их могуществе совершенно незаметны, нейтралы — тем более. Выглядеть эффектно может только магия некромантов, когда кто-то из них призывает или изгоняет духа.

Духов призывают либо для разговора, либо для заключения в кристалл-накопитель или какой-то другой сосуд, то есть в качестве источников энергии. Очень могущественных источников, не чета стихийным. И духи бывают двух типов: разумные, сохранившие память прошедшей жизни, и… все остальные, дикие. И если первые, как люди, ведут себя очень по-разному и использование их в технических целях строжайше запрещено и приравнивается к лишению свободы живого человека, то вторые — неизменно агрессивны, опасны и очень полезны. Хотя никто, честно говоря, до сих пор не знает, что вообще представляют собой последние. То есть вроде бы какие-то теории существуют, но я не слышала, чтобы какую-то из них сумели доказать и приняли как основную.

Большинство обывателей никогда не видели некромантов в деле. Я была бы в их числе, если бы не учеба: в университете нас учили допрашивать и духов, хотя, конечно, для студентов-нейтралов это больше теоретическое знание, которое вряд ли пригодится на практике.

Впрочем, теперь я уже сомневалась, что работа с духами — самая зрелищная часть этой магии. То, что делал сейчас Блак, впечатляло.

Вокруг неподвижной и словно бы расслабленной фигуры некроманта завивались ленты тумана. Я не могла сказать, возникли они постепенно, сгустившись из окружающей сырости, или уже такими плотными стекли с пальцев мужчины. И уж тем более не могла уверенно утверждать, сколько в том, что видится мне белесой дымкой, настоящей влаги и есть ли она там вообще.

С десяток секунд туманные плети ластились к ладоням некроманта, обвивали его ноги, делая похожим на утопающий в облаках утес. А потом медленно потекли к вагону, набирая силу, расходясь широким конусом, обретая плотность и густую молочную белизну.

Лавина ударилась о колеса вагона, но не остановилась — потекла вокруг и под него, поползла по стенам, карабкаясь все выше. В сплетении переменчивых линий чудились то оскаленные пасти, то кричащие лица, то мчащийся вперед табун лошадей.