Психология недоверия. Как не попасться на крючок мошенников - Мария Конникова

Тщательная подводка очень важна для мошенника. Выбирать свою жертву нужно осмотрительно. Один неверный шаг – и вся карьера может рухнуть, как это произошло с мадам Зингарой. Демара не просто позволил Роберту Кричтону написать свою биографию. Сначала он все о нем разузнал, навел справки, прежде чем ответить на первое письмо, а после этого много раз назначал ему в Нью-Йорке встречи, на которые не являлся. Пока Кричтон ждал прихода Демары, обманщик незаметно наблюдал за ним из надежного укрытия и замечал, как тот себя ведет. Он хотел убедиться, что ему достанется не просто первый попавшийся писатель. Он хотел заполучить писателя, который напишет историю так, как ему было нужно. Он хотел получить не только биографа, но мишень.

В конце концов он получил именно то, чего хотел. Кричтон переписывал свою книгу дважды. Первая рукопись была более четкой и публицистичной. В ней рассказывалось о человеке, который причинил много вреда и был, возможно, не только обманщиком, но и имел более темную сторону: многочисленные иски и жалобы явно давали понять, что он склонен к жестокости и непристойному поведению в отношении мальчиков. Этот черновик отклонили. Слишком мрачно и пессимистично, сказали в редакции. Об аферисте нужно писать легко – больше фарса и дерзких проделок, меньше разбитых сердец. Кричтон хорошенько все обдумал. Он был серьезным писателем и хотел рассказать серьезную историю. Он не хотел приукрашивать действительность.

Но затем он вспомнил время, проведенное с Фредом. Возможно, мрачная версия выглядела более публицистичной и правдивой, но лично он чувствовал, что история Фреда совсем не об этом. Позднее в частной переписке Кричтон отмечал, что по его ощущению Демара действительно пытался «отвернуться от греха». Да, он был мятущейся душой, но был способен на впечатляющие проявления силы и доброты. Многие его неблаговидные поступки были совершены под действием алкоголя – он страдал от серьезных затяжных проблем с пьянством. Но он преодолел эти проблемы «на чистой силе воли» и был совершенно не похож ни на одного алкоголика, которого встречал Кричтон. «Он никогда не позволял себе окончательно утратить чувство гордости и достоинства. Хотя считается, что со всеми алкоголиками это рано или поздно происходит, – замечал писатель. – Это изумляло и меня, и опытных докторов из госпиталя Бельвью». (Демару на короткий срок приняли в госпиталь в качестве пациента, при этом привилегия навещать его была предоставлена только Кричтону. Оглядываясь назад, нельзя не задаться вопросом, не было ли это еще одним элементом продуманного плана с целью укрепления личной симпатии.)«Как бы плох он ни был, он совершал титанические усилия, порой трагические и жалкие, пытаясь сохранить достоинство, гордость, высокую самооценку. Можно сказать, он был действительно жертвой химии, властвовавшей над его истинной натурой».

И эта истинная натура, доказывал Кричтон, была в сущности доброй, несмотря ни на какие выходки. «Я быстро перестал опасаться, что он в том или ином смысле воспользуется моим доверием, – говорил он. – Он был порядочным, честным, щедрым, добрым… Глядя в те времена на так называемого «злодея», я лишь приходил к выводу, что мог бы доверять его слову и ему самому больше, чем кому-либо из своих знакомых». Демара был просто жертвой несчастливых обстоятельств, которые не позволяли разглядеть его глубинную порядочность и даже талант. «Я чувствовал, что у него есть искреннее призвание [к религии], но он просто не знает, как ему с ним быть. Мне доподлинно известно, что люди тянутся к Демаре. Из него вышел бы хороший политик: это слово для меня не такое дурное, как, к сожалению, для многих американцев. Я чувствую, что он мог бы стать хорошим проповедником, ведь он по-настоящему любит людей, наслаждается их обществом, понимает их, любит слушать, – заключал Кричтон. – Он весьма примечательный человек и, что особенно важно, он замечательно работает, когда ему доверяют, когда окружающие его поддерживают. Тогда он принимается за дело с подлинным рвением».

Мрачное жизнеописание Демары, решил Кричтон, не отражает истинного положения вещей. Этот человек готов исправиться и переродиться. Он причинял другим вред помимо своей воли. И Кричтон написал новую книгу о Фреде – ту, которая в итоге попала в списки бестселлеров. Фред стал героем. Демара, по-видимому, предчувствовал такой исход. Он был непревзойденным знатоком человеческой природы и мог манипулировать практически любым человеком, которого встречал на своем пути. Демара выбрал писателя, который согласится с тем, что мошенник готов встать на путь исправления, – человека оптимистичного и готового поверить, что бедный старина Фред еще не забыл, что такое добро.

Долгие годы Кричтон продолжал верить. После публикации «Великого самозванца» Фред время от времени просил у своего биографа деньги, каждый раз под вполне благовидным предлогом. 29 мая 1961 года: «Я здесь без денег и одежды. Если книга будет иметь хоть какой-нибудь успех, вы знаете, где меня найти». 23 февраля 1961 года: «Если у вас есть такая возможность, мне очень пригодились бы деньги, чтобы вернуться в Калифорнию; на дорогу сюда я занял деньги, обещав вернуть их после зарплаты». Без даты: «Я ужасно не люблю просить, но, верите или нет, я готов воспользоваться вашим предложением о денежной помощи. Я в отчаянном положении». Без даты: «Я совершенно без денег, моя одежда и проч. до сих пор в Миссури (надеюсь, мне их все-таки доставят). Есть предложения?» Каждый раз это был его «последний шанс» исправиться. Каждый раз ему не хватало самой малости.

В конце концов Кричтон купил ему новую машину и заплатил за его обучение в духовной академии. В конце 1960-х годов, обеспечив благоприятные отзывы в прессе, он даже попытался устроить его в Кэлвари-Ранч, новое благотворительное заведение для мальчиков из неблагополучных семей. Демара клялся, что это будет его последним, и окончательным, местом работы. (В итоге он скрылся с деньгами, бросив ранчо и своих воспитанников. Позднее ему был предъявлен очередной иск о растлении, который его адвокат успешно отклонил.) Даже тогда Кричтон продолжал верить в его исправление. «Старая трагедия Демары снова набирает обороты, – писал он о его работе на ранчо. – Он, как обычно, блестяще делает свою работу, но ее никто не ценит лишь потому, что у него нет нужных документов. Все добро, которое он сделал, сброшено со счетов, потому что он пренебрегает юридическими формальностями и бюрократическими процедурами».

Нет, Кричтон не был слабоумным. Просто Демара действительно оказывал на людей такое воздействие: он был непревзойденным мастером интуитивной психологии, умел досконально разбираться в душевных движениях своих мишеней и знал, как подать любое событие, чтобы каждому оно казалось убедительной историей возвращения на путь истинный. «Мы с моим мужем считаем, что вас послал Господь», – писала ему одна женщина из Детройта после происшествия с корейскими солдатами. Она хотела, чтобы Демара сделал их дочери операцию на легком. В феврале 1974 года Мюриел фон Вайсс, президент гильдии писателей Лонг-Айленда, написала, что Демара в очередной раз исчез и что его мнимое возвращение к законной деятельности оказалось всего лишь уловкой. Несмотря на это, она отзывалась о нем благожелательно и не могла не «согласиться… что он сделал немало добра». «Все его мошеннические выходки, – полагала она, – ограничивались присвоением чужих документов. Он руководствовался отнюдь не жаждой денег или власти и в некоторых профессиональных сферах проявлял себя даже лучше, чем его дипломированные коллеги». Однако она благополучно забыла упомянуть о тех случаях, когда Демара, использовав появившуюся возможность, причинял людям вред.