Смерть ей не к лицу - Валерия Вербинина

— Понятно. Продолжайте.

— Короче, когда идешь по лестнице вниз, на первом этаже она заворачивает и выходит к служебному ходу. Или можно выйти прямо в ресторан. Я пошла в ресторан. А Вася пошел к служебному ходу. Я подумала, что он ошибся, и так и сказала тем, кто был за столом.

— А кто там был?

— Да те же, что и всегда. Лариса, Генка, Андрей Иванович, Коля. Обычно мы сидели вместе с Наташей за самым большим столом в центре зала. Ну, Гена иногда садился за другой стол, но последнее время он тоже сидел с нами.

— Вас не удивило, что Наташа не пришла на обед?

— Да нет, не особенно. Она очень фигуру берегла. Могла целый день ничего не есть и пить одну воду.

У Малышко зазвонил сотовый. Извинившись, он взял трубку. Звонил капитан Теличкин.

— Алло, Паша… Ну и чуйка у тебя!

— В смысле?

— Да я тут проверил этих двоих, о которых ты мне говорил… За одним из них числится нападение на женщину. С ножом.

— Серьезно?

— Серьезнее не бывает. Короче, слушай сюда…

Следователь выслушал то, что ему сказал капитан, и сделал в блокноте краткую пометку.

— А охранники что говорят?

— Королев уехал на своей супертачке незадолго до двух. Когда вернулся, бампер был помят. Очень любопытно, учитывая, что обычно он на свою машинку не надышится.

— Он попал в какую-то аварию?

— Не похоже. Гайцы клянутся, что, если бы было ДТП, они бы уже землю носом рыли. Им сверху спустили приказ, чтобы на киношников даже чихнуть не смели. — Теличкин выдержал паузу. — Что ты обо всем этом думаешь, Паша? Само собой, я не про приказ и не про гайцов…

— Ты же сам сказал: дело ясное, что дело темное, — усмехнулся следователь. — Извини, у меня свидетель, больше говорить не могу.

Он нажал кнопку отбоя и внимательно посмотрел на Зинаиду, собираясь с мыслями.

— Скажите, что вы делали сегодня, начиная с утра?

— А что? — Зинаида слегка напряглась.

— Вы видели Наталью Теплову?

— Только за завтраком. Хотя нет, в лифте мы поднимались вместе.

— Во сколько был завтрак?

— Мы поздно пришли. Часов в десять, я думаю. Работы сейчас нет, народ отсыпается.

— Не знаете, что она делала после завтрака?

— Она мне не отчитывалась.

— Она могла быть с кем-то из своих… э… кавалеров?

— Да запросто.

— Не знаете, кто это мог быть?

— Слушайте, вы собираете сплетни или как? — разозлилась гримерша. — Я могу говорить только о том, что знаю точно. С кем она могла быть, да сколько раз… это уж, простите, перебор!

— За завтраком она повздорила со сценаристкой. Вы что-нибудь можете сказать об этой ссоре?

Зинаида усмехнулась.

— Наташа перегнула палку. Ей давно надо было отвязаться, а она злилась, что Маринка ей в ножки не кланяется. Я Маринку тоже понять могу, ее Слава задолбал. Все ему было не так. Вечно он не знает, как надо, и хочет, чтобы другие за него все сделали, но так, чтобы он сам все решал и всех направлял. Я, наверное, непонятно объясняю…

— Напротив. А каковы были причины ссоры? Я имею в виду, той, которая случилась утром.

Зинаида вздохнула.

— Да в сценарии что-то не так, но дело вовсе не в этом. Наташке показалось, что у сценаристки с Васей что-то есть. А Наташка сама на него имела виды. Ну и… повздорили. Не первый раз уже, кстати.

— То есть, по-вашему, Королев зарезал Теплову, чтобы та отстала от его любовницы?

— Я ничего такого не говорила, — с явным неудовольствием пробурчала Зинаида. — Вася и Маринка… да ничего особенного у них нет. Ну, может, пару раз перепихнулись… Обычное дело.

— Королев как-то зависел от Тепловой? Она могла выжить его с проекта, к примеру?

— Как это она его выживет, если съемки идут полным ходом? Барщак же не идиот… а Вася к тому же звезда, его зритель любит.

— То есть ему она навредить не могла, но при этом отыгрывалась на его любовнице. Какие еще причины могли быть у него для убийства?

Зинаида покраснела.

— Ну… Вы все это так подаете…

Следователь подался вперед.

— Скажите мне честно: вы сами верите в то, что Королев мог ее убить?

Гримерша долго молчала. Наконец нехотя произнесла:

— Не знаю. Но…

— Но — что?

— Но я вообще мало что о нем знаю. Может, он психанул, или Наташка ему сказала что-нибудь оскорбительное…

— Больше ни у кого не было причин?..

— Ни у кого.

— Скажите, раз уж вы хорошо знали Наталью Теплову… Ей не приходили угрозы, я имею в виду, угрожающие письма, странные звонки? Она ни на что такое не жаловалась?

— Я ничего такого не помню, — отозвалась Зинаида, подумав. — Если бы что-то было, она бы наверняка сказала. Это она с виду такая беззаботная, а на самом деле…

— То есть все-таки Королев, — скорее утвердительно, чем вопросительно заметил следователь.

Зинаида, глядя в сторону, молчала. Сотовый Павла зазвонил снова.

— Алло… Да, Женя. Вот как? Я примерно так и думал. Я почти уверен, что промежуток был еще меньше… Долго объяснять, потом расскажу. Спасибо за помощь. Нет, как раз есть за что…

Он нажал на кнопку отбоя.

— Кстати, Зинаида: вы давно работаете в кино?

— Да лет десять, не меньше.

— Это заметно, — многозначительно промолвил Павел. — Уверен, в своей профессии вы одна из лучших.

Зинаида вовсе не ожидала похвал, да еще в такой момент, и растерялась.

— Ну, в общем… Если говорить о гриме всерьез, а не так, слегка лицо напудрили — и вперед… Иногда от нас требуются действительно сложные вещи…

— Нет, кроме шуток, вы отличный гример, — заметил Павел. — Еще вопрос. Из чего делается кровь в кино?

— Собственно говоря, у каждого гримера свои рецепты. Лично я… Вас интересует технология? Или что?

— Понимаете, — доверительно сообщил следователь, — кровь в человеческом теле не однородна. Кровь венозная, к примеру, будет иметь другой оттенок, чем артериальная… И при ранении тоже будет вытекать разное количество крови. Одно дело, если задета артерия, к примеру. Тогда кровь может хлестать фонтаном. Но когда мы имеем дело с ножевым ранением, крови обычно бывает немного, потому что человек умирает от внутреннего кровоизлияния, от поражения внутренних органов. — Он пристально посмотрел на гримершу. — Вы меня понимаете? Главное в таких случаях — не перебарщивать.

— Я… — пробормотала Зинаида. — Честно говоря, все это очень интересно… Но жизнь — это жизнь, а кино — это, простите, кино… Кино — не жизнь. И вообще…