Мадам Осень - Инна Бачинская

— Сортес библикае!

— Опять суд божий? — фыркнул Добродеев. — Опять сказки?

— Суд книжный. Ты напрасно недооцениваешь силу художественного слова, Лео, тебе ли, как литератору, не знать. Вот карандаш, закрыл глаза, ткнул!

Добродеев повиновался, ухмыляясь, полагая затею Монаха вполне ребяческой.

— Так, что тут у нас… — Монах потянул книгу к себе. — Читаем!«Захочу — вознесу, захочу — растопчу! — бахвалился писаришка. — Сам черт мне не брат! Я, если хотите, маленький господь бог, а подумать, так и не такой уж и маленький!»— Он поднял взгляд на журналиста. — Сказка о писаре, который вздумал переплюнуть всех других писарей, стал писать несусветную околесицу… одним словом, возомнил о себе. Попадание в десятку! А ты не верил.

— Ну и что это значит, по-твоему?

— По-моему, Лео, это значит, что мы попали в масть. Литератор, возомнивший, что он бог и ему все дозволено. Подумай сам, что это значит.

Он не успел закончить, так как отвратительно взвыл добродеевский мобильный телефон; оба вздрогнули.

— Это из редакции, коллега, — сказал Добродеев, прикрыв трубку. — Привет, Саня! — По мере того, как он слушал, на лице его скользила такая мощная гамма чувств, что Монах почуял недоброе. — Что?! — вскричал Добродеев. — Когда? Кто? Где? — сыпал он вопросами, и у Монаха даже уши шевелились от напряжения — он подался вперед, стараясь расслышать хоть словечко, но тщетно. Добродеев наконец отложил телефон и сказал потрясенно:

— Убита Алена Сунгур, ночью, дома, в собственной спальне! Сунгур вызвал полицию… утром. Это же… Не верю! Не может быть! Что же это такое, а, Христофорыч? — заикаясь, лепетал журналист.

— Когда события принимают крутой оборот, все смываются, — загадочно произнес Монах. — Вот тебе и закон парных случаев, Лео. Этот паршивый законишко всегда начеку, ждет за углом!

— Кирилл Вениаминович, давайте еще раз по порядку. Не волнуйтесь, постарайтесь вспомнить, хорошенько подумайте. Значит, вы утверждаете, что ночью никого не видели и ничего не слышали? Так?

Следователь Поярков Петр Митрофанович, маленький, круглый, с сонным выражением лица, смотрел на Сунгура через толстые линзы очков. Вид у него был простоватый, фразы он выстраивал тяжело, говорил медленно, при этом крутил в коротких пальчиках ручку или футляр от очков. В результате у подследственного появлялось впечатление, что Поярков — тюфяк, что было абсолютно неверно, — он был одним из самых умных и дельных работников прокуратуры.

— Да, я был дома всю ночь, работал до часу… кажется, после чего пошел на кухню, сделал себе кофе, потом пошел спать. В доме кроме меня находилась дочь Лариса и, как оказалось, жена. Я не слышал, когда она вернулась.

— То есть она вернулась после того, как вы легли, после часу. У вас с женой общая спальня?

— Нет, я сплю в кабинете внизу, на первом этаже, там же, где работаю. Алена спала на втором. Дело в том, что у меня бессонница, я часто встаю ночью, варю кофе, работаю. Мне удобнее на первом. Комната дочери тоже на первом, сына — на втором, рядом со спальней жены. Юрий не ночевал дома, у него своя жизнь. Он уже несколько дней живет у друзей. С ним это случается. Лара была дома, мы поужинали вместе, и она ушла к себе. Во сколько? Около десяти или одиннадцати, наверное. Мы засиделись, разговаривали.

— Вы сказали, что ваша жена вернулась домой после часу ночи, так?

— Да. Видимо, да, я не слышал, когда она вернулась.

— Она всегда возвращалась так поздно?

— Нет. Вчера у них был, кажется, корпоратив, точно не знаю, Алена упоминала накануне.

— То есть вы легли около часу, и вам сразу удалось уснуть? И вы не слышали, как она вернулась?

— Я принял снотворное.

— Какое, если не секрет?

Сунгур сообщил название препарата. Поярков кивнул.

— И вы утверждаете, что утром обнаружили входную дверь незапертой, я правильно понял?

— Вы правильно поняли. Я поднялся в семь, принял душ, сварил кофе. Лара уже ушла, я не видел ее.

— То есть входную дверь, уходя, возможно, не заперла ваша дочь?

— Получается так. Возможно, забыла. У нас спокойный район, иногда дети забывают запереть дверь, до сих пор обходилось.

— А ваш сын… Юрий, кажется, живет с вами?

— С нами. Но, как я уже сказал, у него своя жизнь, он иногда не ночует дома.

— В прошлую ночь он тоже не ночевал дома?

— Да, он не ночевал дома. Я его не видел.

— То есть получается, что ночью дома были вы, ваша жена, которая вернулась поздно, и ваша дочь. И больше никого?

— Что вы имеете в виду? — Голос у Сунгура стал неприятно-резким. — Я же сказал!

— Да, да, сказали, верно. Расскажите, что было утром.

— Я поднялся в семь, принял душ… — повторил Сунгур. — Около восьми сварил на кухне кофе. Ждал, что придет Лара, но она уже ушла.

— Когда же она успела? Ее работа начинается… когда?

— Она работает в городской библиотеке, ее работа начинается в девять. Обычно она уходит из дома в половине девятого, но иногда приходится уйти раньше, например, когда нужно подготовить какое-нибудь мероприятие.

— И она ушла, ничего вам не сказав?

— Возможно, я был в душе, а она спешила.

— Что было потом?

— Я приготовил завтрак и пошел будить жену.

— Что вы приготовили, если не секрет?

— Разогрел молоко и насыпал в тарелку овсяные хлопья. И кофе. Алена утром почти ничего не ест. Пошел наверх, постучал…

— Дверь была закрыта?

— Да.

— Но не заперта?

— Двери в нашем доме не запираются.

— Понятно. Продолжайте.

— Я постучал, но мне никто не ответил. Я постучал сильнее, а потом вошел. Сначала я думал, что жена спит, лицо было закрыто простыней. Подошел к кровати, потрогал за плечо… и понял, что она… — Сунгур замолчал, голос ему изменил.

— Вы ничего не трогали в спальне?

Сунгур усмехнулся угрюмо:

— Не трогал, я знаком с процедурой.

Поярков позволил себе тоже улыбнуться.

— Да, конечно. Возможно, какие-то вещи находились не на привычных местах?

Сунгур пожал плечами:

— Не заметил ничего необычного, все как всегда. Да я и не приглядывался.

Поярков подумал, что Сунгур, должно быть, не часто бывал в спальне жены. Лицо у писателя было угрюмым и, как показалось ему, постаревшим. Хотя они не были знакомы лично, книг его он не читал и вблизи писателя никогда не видел. У жены были книги Сунгура, и она даже пыталась подсунуть их мужу, но Поярков не повелся — силовики не читают детективов. Ему и на новости часто не хватало времени, какие детективы! Несерьезный жанр.