Когда мы надеемся - Энн Петцольд

Я прижала ладонь к груди, прямо к сердцу. Какой же он… придумать подходящее описание не получалось. Он внимательный, милый, понимающий – все и сразу. Словами не выразить.

В попытке заглушить смех я уткнулась лицом в подушку. Всего несколько сообщений, и тревоги отошли на задний план. Что за добрая фея-крестная присматривала за мной, когда наши с Чжэ Ёном пути пересеклись на той церемонии? Поблагодарить бы ее.

Я прижала телефон к груди, будто могла так стать ближе к Чжэ Ёну, закрыла глаза и вскоре уже спала.

Через несколько часов зазвонил будильник, я тут же подскочила, чтобы еще раз проверить, все ли собрала. Мэл и Лив попрощались со мной перед выходом из дома. От мысли, что придется в одиночку добираться в аэропорт и ориентироваться в нем, тянуло живот. Приехала я заранее, чтобы без лишних нервов разобраться и найти нужные стойку и выход. Пройдя в автомате электронную регистрацию, я спрятала посадочный талон в рюкзак и сдала багаж. Сердце то билось как ненормальное, то возвращалось к обычному ритму. Пока все шло гладко, но сколько непредвиденных ситуаций еще могло произойти, сколько всего могло пойти не по плану… Это держало меня в напряжении. За полчаса до посадки я села в зоне ожидания у гейта и остаток времени провела за книгой.

Самые важные вещи я положила в рюкзак: альбом для рисования, книгу, наушники – все, чтобы пережить этот полет. И все же к тринадцати часам в воздухе подготовиться невозможно. Стоило зайти в самолет и найти свое место, сердце забилось так сильно, что мне пришлось постараться, прежде чем я снова смогла нормально дышать. Оказавшись в своем кресле, я трижды проверила ремень безопасности и до самого взлета нервно подергивала ногами. Заложенные уши, тесные сиденья, шум… Это не первый раз, когда я лечу куда-то, но меня еще никогда настолько не нервировали неудобства. С самого утра у меня сводило живот, причем я никак не могла понять, то ли он призывает меня позавтракать, то ли, наоборот, даже не смотреть в сторону еды.

Тем не менее первые часы пролетели довольно быстро. Я развлекала себя видом в иллюминаторе и делала зарисовки похожих на сахарную вату облаков, виднеющихся на горизонте. Включала музыку или доставала книгу. Но в какой-то момент это перестало помогать, и я снова начала нервничать.

Вскоре снаружи стемнело, все больше и больше людей начали возиться, пытаясь устроиться поудобнее на жестких сиденьях. Я прислонилась к иллюминатору и тоже прикрыла глаза. Из наушников доносились мягкие переливы фортепиано. Я выбрала классику в надежде, что она отвлечет и убаюкает меня. Так и случилось.

Перед тем как начали разносить еду, мне удалось немного поспать. Запеканка из макарон, которую я взяла, оказалась на вкус гораздо лучше, чем на вид. За ужином я включила фильм из бортовой коллекции. Размять ноги и сходить в туалет получилось, только когда встали оба моих соседа по ряду. Обычно для меня не проблема провести несколько часов на одном месте, но эти дурацкие сиденья и другие пассажиры, от которых никуда не деться, просто убивали. Несколько минут спустя я вернулась на свое место и оставшиеся часы полета провела между книгой и телевизором.

Как только мы приземлились, я написала сестрам, что долетела и все хорошо. Потом добрый час ушел на то, чтобы получить багаж и не заблудиться в аэропорте Инчхон. Он оказался огромным и невероятно современным. Повсюду сновали люди, а через каждые два метра чередовались кафешки и магазинчики. Я попыталась найти выход, а когда мне удалось, чуть не потерялась среди бесчисленных автобусов и машин. Они были повсюду.

Чжэ Ён советовал взять такси, вместо того чтобы наперевес с чемоданами добираться в Сеул на общественном транспорте, рискуя в любую секунду свалиться от джетлага. Адрес он мне скинул заранее, так что я просто показала его таксисту, а когда тот попытался что-то уточнить на корейском, ответила извиняющейся улыбкой и села на заднее сиденье. Написав Чжэ Ёну, что уже еду, я отвернулась к окну.

По широкой трехполосной дороге, ведущей к мосту, мы покинули островок, на котором был расположен аэропорт. По обе стороны от нас раскинулась водная гладь, мерцая в рассеянном свете солнца. На фоне сероватого, затянутого дымкой облаков неба куда ни глянь вырисовывались очертания гор.