Папина дочка - Вера Колочкова

– Да, наверное…

– Зато я разговоры в толпе слышала, что смерть Саши была скоропостижной, что «Скорая» не спасла… Что был приступ… Да, я стояла и слушала все это, а из головы мысль не шла – как же так-то? Ведь у него и раньше приступы были, потому и нитроглицерин всегда при себе был… И тем более если дома все случилось… Почему ж не дали ему лекарства вовремя? Как же так-то?

Тата слушала Анну, чуть подавшись вперед и не пропуская ни одного слова. Когда та замолчала, спросила тихо:

– Значит, вы были уверены в том, что папу можно было спасти? Что если бы ему вовремя дали лекарство…

– Да ни в чем я не уверена, Таточка. Я ж там не была… Может, твоя мама и дала ему лекарство, да оно не подействовало. Я не знаю… Тем более я не медик, чтобы о таких материях рассуждать.

– Зато я знаю… – снова очень тихо произнесла Тата. – Я знаю, я видела…

– Что ты видела?

– Да, я хорошо помню тот вечер… Я уже спать легла. А мама с папой в спальню ушли, и я слышала, как мама говорит там что-то… Надрывно так говорит… И плачет… А потом она выскочила и закричала, что папе плохо, чтобы Ирина «Скорую» вызвала… А сама за лекарством на кухню пошла. И ее долго не было… Ее не было, понимаете?! Она не принесла ему лекарство, не принесла! Она… Не захотела, понимаете?! Это она убила его, она…

– Тихо, Таточка, тихо… – испуганно проговорила Анна, наблюдая за тем, как мелкая дрожь пробежала по лицу Таты. – Тихо, не надо так… Давай я тебе воды дам, успокойся!

– А я спокойна, я совершенно спокойна… – взяв себя в руки, через силу улыбнулась ей Тата. – Просто я это давно уже знаю, я привыкла… Более того, я ведь живу с этим… То есть рядом с мамой живу… Вы можете себе представить, как я во всем этом живу, Анна?

– Господи, Таточка… Но ведь так можно с ума сойти… Не надо так, прошу тебя…

– Как – так? Как не надо?

– Не надо винить маму в смерти папы. Конечно, я понимаю тебя… Когда найдешь виноватого, кажется, что жить легче. Но это не так, совсем не так… Ты же не знаешь в деталях, как все было на самом деле! Может, она так растерялась, что не могла лекарство найти? Может, его вообще не было? Может, закончилось, а купить не успели? Ты же не знаешь… Да и не могла мама вот так, чтобы специально…

– Да вы-то откуда знаете, могла или не могла? – с обиженной запальчивостью спросила Тата. – Вы-то почему ее защищаете?

– Потому… Потому что она твоя мама… Потому что с мамой нельзя так поступать, вот почему…

– Да? А вы знаете, что было еще в тот самый вечер? Папа ведь говорил со мной… Я хоть и маленькая была, но все помню! Каждое его слово запомнила! Он мне сказал, что хочет уйти! Вместе со мной уйти! К другой тете! То есть к вам! Это я с вами сейчас жила бы, наверное! Вот в этой самой квартире! С вами и с папой! И он был бы живой… Понимаете вы это или нет?!

Анна улыбнулась грустно, сквозь слезы, потом встала со стула, подошла к Тате, ласково провела рукой по ее голове, плечам, наклонилась, глянула в глаза:

– Да… Да, я это тоже знаю, Таточка, милая. Я этим, собственно, и живу… Тем, что могло бы быть, да не случилось… Да, Саша хотел уйти ко мне, очень хотел. Но ведь, если смотреть правде в глаза, все равно это было невозможно, Таточка. Твоя мама ни за что бы, ни при каких обстоятельствах… Она бы его не отпустила, нет. Она его держала – тобой. Ты еще не в том возрасте была, чтобы можно было просто взять тебя за руку и уйти. Папа очень хотел этого, да. Но он не мог… Не мог…

– Значит, он только из-за меня с мамой жил, да? Хотел уйти, но не мог? Значит, это я виновата в его смерти, выходит?

– Боже, ну что ты такое говоришь, Таточка! Как тебе такое в голову пришло! Ты не можешь быть виноватой просто потому, что он тебя очень любил! Очень… Я знаю, как он тебя любил, да… И я думаю, твой папа уж точно бы не хотел, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Он хотел бы видеть тебя счастливой, просто счастливой… Ты уж постарайся быть счастливой, Таточка. Для папы постарайся. Ты понимаешь меня, да?

– Да… Понимаю… – тихо проговорила Тата, ухватив ладони Анны и прижимая их к своим горячим щекам. – Понимаю… Спасибо вам за эти слова, Анна. Спасибо… Спасибо, что вы такая…

Они замолчали обе, и в наступившей паузе некстати зазвонил телефон из прихожей, и Анна с досадой высвободила свои ладони из рук Таты. Подойдя к телефону, с той же досадой проговорила:

– Да, слушаю… Да, я сейчас приду. Не волнуйтесь, я дома, я иду, через пять минут буду у вас…

Зайдя на кухню, Анна пояснила торопливо:

– Соседка звонила, старушка с пятого этажа… Болеет очень, я хожу, уколы ей ставлю. Я ведь за мамой долго ухаживала, когда к себе ее перевезла, вот и научилась… Мама умерла в прошлом году, а соседские старушки, что с мамой дружили, теперь меня часто просят, как им откажешь? Ты уж извини меня, Таточка, я отлучусь ненадолго. Подождешь? Я быстро…

– Нет, я пойду, пожалуй. Мне хочется одной побыть, извините. Домой сейчас не пойду, просто по улицам поброжу…

– Что ж, понимаю. Но ты заходи ко мне, Таточка! Я всегда буду тебе рада! В любое время или звони, или заходи… А вечерами я точно всегда дома, практически не хожу никуда… Не забывай меня, ладно?

– Хорошо… Я обязательно буду к вам приходить, Анна. Обещаю…

– Да, Таточка. Приходи. Я буду тебя ждать…

В тот день Люда поднялась с постели с неохотой, и настроение было хуже некуда. Словно предчувствовала, какой денек ей предстоит… И когда телефон зазвонил с утра пораньше, сразу поняла, что новости он принесет невеселые.

Взяла трубку, услышала незнакомый голос:

– Здравствуйте… Пригласите к телефону Таню, пожалуйста.

– А вы кто, собственно? – ответила почему-то с раздражением. – И зачем вам моя дочь понадобилась?

– А, так вы ее мама, значит…

– Да, я ее мама.

– Что ж… Тогда я вам скажу… Хотя Елизавета Максимовна оставила мне некие распоряжения – так, на всякий случай… Чтобы я внучке ее позвонила… Таточке… То есть вашей дочери Тане, стало быть. Можно мне ее попросить к телефону?

– Нет. Нельзя, – cтрого отчеканила Люда, еще больше раздражаясь. – Вы правильно сказали – она моя дочь. И я за нее несу полную материнскую ответственность. Так что там случилось у Елизаветы Максимовны, можете, наконец, сказать?

– Да, конечно… Конечно, могу… Елизавета Максимовна умерла сегодня ночью.

– Как умерла? – ахнула Люда, прикрыв рот рукой.

– Да вот так… С вечера ей плохо стало, я «Скорую» вызвала. Ну, они приехали, укол сделали… Сказали, ничего страшного, просто давление резко подскочило. Я еще посидела с ней до ночи, а когда она уснула, домой ушла. Рано утром пошла проведать, а она… И не дышит уже… Но я опять «Скорую» вызвала – мало ли… Я не медик, не могу судить… А врачи приехали и уже смерть констатировали. Вот так все и было, значит… А еще Елизавета Максимовна мне много раз повторяла, что, мол, если случится что, так чтобы я обязательно об этом Таточке сообщила. То есть Танечке, вашей дочери. В первую очередь. Вы уж не сердитесь на меня, если что не так… Я всего лишь соседка, человек посторонний. Как меня просила Елизавета Максимовна, так я и делаю. Вернее, хотела сделать… Простите…