Папина дочка - Вера Колочкова

– Ничего, мы сами разберемся. Вернее… Я сама своей дочери сообщу. Да и мне Елизавета Максимовна человек не посторонний, как вы понимаете. Ничего, сами разберемся… И все сделаем как полагается. Скажите, ее ведь увезли уже в морг? Если вы «Скорую» вызывали?

– Да, увезли.

– А ключи от квартиры у вас есть?

– Есть… Но я сейчас на работу уже убегаю… Но ведь, насколько я знаю, у Таточки тоже ключи есть… Вы разве не знаете?

– Отчего же не знаю? Знаю… Просто Таты сейчас дома нет, она у подружки на даче, оттуда далеко ехать, и связи нет… А вы отнесите ключи в ту квартиру, где кто-нибудь дома остается! И мне перезвоните, хорошо? Я сама заберу… Надо же в квартиру войти, надо же как-то похоронами заниматься…

– Хорошо, я так и сделаю. На третьем этаже есть соседка-пенсионерка, она всегда дома. Квартира двадцать четыре…

– Спасибо, я поняла. И спасибо вам за звонок…

– Но вы уж Таточку как-то вызовите от подружки, постарайтесь, пожалуйста! Елизавета Максимовна меня так просила…

– Да вы не волнуйтесь, мы разберемся. Это уже наше дело, семейное. Всего вам доброго, еще раз спасибо…

Люда положила трубку, схватилась ладонями за горящие огнем щеки. Надо же, как лихо про Татку соврала, так быстро нашла, что придумать… Что у подружки, мол, и что связи нет… А иначе как, иначе никак нельзя было! Вдруг бы эта соседка и вовсе ключи ей не отдала? Вдруг позвонила бы да на Татку нарвалась и та одна поехала к бабке? А что, с нее станется, может и матери не сказать… А надо ж разобраться, что там с документами на квартиру… Самой надо сначала глянуть, своими глазами… И как хорошо, что Татка в этот момент в ванной была, не слышала ничего! Сейчас вон вышла, стоит рядом, смотрит настороженно. Мокрые вихры на голове вверх торчат. Сколько раз ей говорила – отрасти волосы, хоть на девушку будешь похожа, а не на пацана-подростка! Но разве она послушает, все ведь назло матери делает… Пойдет в парикмахерскую и острижется по самое не хочу…

– Кто это звонил? Что-то случилось, да? С бабушкой что-то? Говори!

– А нормально, по-человечески спросить не можешь, да? – подняла глаза на дочь Люда. – Почему надо с таким напором на мать наседать?

– Да я нормально спрашиваю… Ну говори уже, мам… Что с бабушкой?

– Умерла твоя бабушка, Тата. Сегодня ночью умерла.

– Как умерла?

– Да вот так… Ничего не поделаешь, рано или поздно господь всех призывает. Придется мне теперь похоронами заниматься, больше некому. Буду заниматься, что ж… Но так все не вовремя… С работы надо отпрашиваться, а у нас отчет… А ты давай, занимайся своими делами!

– Какими делами, мам? – оторопело спросила Тата.

– Какими, какими… Завтракай, в школу иди… У тебя выпускные экзамены скоро!

– Да не пойду я в школу, мам… Бабушка же умерла…

– Нет, пойдешь! Я и без тебя справлюсь, все равно ты мне ничем не поможешь! Это ж похороны, сама понимать должна… Я вечером приеду, все тебе расскажу. Хорошо, что у соседей ключи от квартиры есть, да…

Тата не дослушала мать, резко повернулась, ушла к себе в комнату, плотно закрыла за собой дверь. Люда досадливо провела ладонями по щекам – зря она так при Татке… Что не вовремя, мол, твоя бабка померла… Еще и отчет зачем-то приплела! И что больше похоронами заниматься некому! Надо было помягче как-то. Обнять надо было, посочувствовать. Но разве ее обнимешь просто так, по-матерински? Не шибко-то и обнимешь… Сразу закаменеет вся, сожмется и будто силой себя терпеть заставляет…

Вздохнула, пошла следом за дочерью, потянула на себя дверь ее комнаты.

Татка сидела на кровати, опустив голову. Тихо шмыгала носом, утирала мокрые щеки дрожащими пальцами. Люда присела рядом, обняла ее за плечи, попыталась притянуть к себе, но Татка тут же высвободилась, заговорила быстро:

– Ты иди на работу, мам, если тебе так нужно, иди… Я сама все сделаю… Я сейчас поеду к бабушке и сама все сделаю…

– Господи боже мой! Да что, что ты сделаешь, глупая? – снова начала раздражаться Люда. – Ты хоть знаешь, какие это огромные хлопоты – человека похоронить? И как это накладно вообще? Где ты деньги возьмешь, ты знаешь?

– Я знаю… Я все знаю, мам. Бабушка мне все показала, я знаю.

– Ах вон оно как… Стало быть, и без меня обойдешься, да? Стало быть, я к твоей бабушке никакого отношения не имею? Ты все сама? А это ничего, что я вроде как мать тебе, что я за тебя отвечаю? За все твои действия, за все твои поступки? А если что-то не так пойдет, ты подумала?

– Мне в августе исполнится семнадцать лет, мама. Я взрослый человек. Я сама могу отвечать за свои поступки.

– Ну ладно, допустим… Допустим, сама… А тебе не кажется, что ты меня очень обижаешь тем, что отстраняешь сейчас, а? Да разве можно отстранять людей в такой ситуации? Ты думаешь, ты одна любила свою бабушку, да? Я тоже очень хорошо к ней относилась, между прочим… Тем более вон сколько лет Елизаветы Максимовны рядом с тобой не было, когда твой отец умер… А я всегда рядом с тобой была! Кормила, учила, воспитывала! А теперь, значит, матери и проститься с бывшей свекровью нельзя и быть с родной дочерью в такую минуту нельзя? Так получается, что ли?

Люда всхлипнула, отвернулась. Но в то же время почувствовала, что одержала-таки победу. Татка тронула ее за плечо, произнесла виновато:

– Прости, мам… Прости. Ну давай вместе туда поедем…

– Да зачем же вместе, Таточка? Я и одна справлюсь… А тебе и впрямь в школу надо, нельзя сейчас пропускать… Скоро ведь экзамены начнутся…

– Я не пойду в школу, мам. Не пойду.

– Ну хорошо, хорошо, как скажешь. Вместе будем заниматься похоронами. Давай, собирайся, сейчас поедем… Надо ведь документы найти, паспорт Елизаветы Максимовны…

– Не надо искать. Я знаю, где что лежит.

– Ну так тем более! Собирайся, поедем.

В квартире Елизаветы Максимовны остро пахло лекарствами и еще чем-то, что всегда сопровождает уход человека из жизни. Запах пустоты, запах осиротевшего без хозяина жилья… Тата подошла к столу, за которым они с Елизаветой Максимовной всегда пили чай, провела дрожащей рукой по скатерти, взяла в руки тонкую фарфоровую чашку – бабушкину любимую. В чашке на донышке плескались остатки чая. Подумалось вдруг – посидеть бы сейчас одной здесь, на диване, послушать грустную тишину, проститься с бабушкой… И не слышать за спиной мамин голос, нетерпеливый и деловитый…

– Ну что, Тата? Где у бабушки документы лежат? Давай посмотрим, надо ведь идти свидетельство о смерти оформлять… А сначала за справкой о смерти надо поехать… Дел всяких очень много, Тата! Ты уж извини, что я тебя тороплю, но…

– Документы в шкатулке, в секретере! – торопливо перебила мать Тата только затем, чтобы она замолчала. – Там и паспорт тоже лежит…

Сидя на диване, она будто в тумане видела, как мама вожделенно перебирает бабушкины документы. И в который раз ругала себя: зачем, зачем… Надо было одной сюда приходить… Бабушка же просила, а она сдалась, она таки уступила…