История Киева. Киев литовско-польский - Виктор Киркевич

все же сделаю по-своему». Коронацию князь Витовт перенес на следующий год. Все это время Ягайло и его окружение отговаривали его от этого намерения, возводили на него клевету императору и Папе Римскому. Вновь отношения между Ягайло и Витовтом накалились, и они стали собирать войска. Витовта поддерживали князья и бояре Великого княжества Литовского, которые желали „сбросить с себя стыд и ярмо неволи, которыми хочет ограничить нас и земли наши король Польский”. И вновь литвины заявили, что „они испокон были свободными людьми, своим государем почитают великого князя и его имеют государем, а полякам никаким их земля не принадлежала, и они при своей независимости могут остаться и дальше и никогда ничего от неё не уступят.”»

В Вильно отговаривать Витовта от коронации приезжал епископ Збигнев Олесницкий, но тщетно. А князь в очередной раз удостоверился в двуличности брата. В письме к императору Сигизмунду I Витовт писал: «Правда, мой брат король Польский часто делал мне гадости и обиды, в самом деле он никогда не оказывал достойных моему положению чести и почета, но я всегда терпеливо без пререкания это переносил, не желая между собой и братом и его королевством сеять зерно несогласия и недоразумения. И даже никогда не жаловался Вашей милости в тех делах малого веса. Не только мне король Ягайло нанес унижение, но и княжатам и боярам моих земель, как бы с намерением набрасывает на них ярмо неволи и делает их данниками своей короны, что они очень близко приняли себе на сердце, как люди вольные, не бывшие данниками».

Отрицательно отнесся к идее коронации Витовта и Папа Римский Мартин V, которому не нравилось покровительство Витовта в своем государстве православной церкви, и он в 1427 году запретил коронацию.

Император, напротив, поддержал Витовта и прислал ему проекты коронационного акта и акта возведения Великого княжества Литовского и Руського в королевство: «Литовские короли будут самостоятельными и независимыми, не вассалами, ни нашими, ни Священной империи, ни чьими иными, служа щитом христианства на этой границе, помогая против языческих нападений». Сигизмунд I обещал, что королевскую корону привезут в Вильно 8 сентября 1430 года.

На коронацию Витовта в Вильно собрались многочисленные гости: московский князь Василий Васильевич (внук Витовта), митрополит Фотий, тверской, рязанский, одоевский, мазовецкий князья, перекопский хан, молдавский господарь, ливонский магистр, послы византийского императора. Но послы Сигизмунда не приехали и не привезли корону. Узнав о польских заставах на границе, они повернули назад. Вместо этой короны поляки предложили Витовту польскую корону, которую готовы были сорвать с головы Ягайло. Витовт отказался: «Взять себе корону польскую, принадлежащую моему брату, это дело оскорбительное и нестоящее. Это было бы, в моем понимании, наибольшим уроном моей славы».

Князь Витовт понимал, что приняв польскую корону, он будет лишь ее хранителем, а не настоящим королем, так как после его смерти корона перейдет сыну Ягайло. А Витовту нужно было превратить Великое княжество в королевство, что стало бы достойным венцом его жизни.

Сообщение о том, что послов Сигизмунда с короной задержали во Франкфурте и её не привезут в Вильно, огорчило Витовта. Обиженный князь обратился к Ягайло: «Не из-за власти ищу я короны, но весь свет знает о моём желании, теперь я не могу отказаться, считая себя опозоренным. Поэтому дай мне это утешение в последние дни моей жизни». Ягайло промолчал. «В таком случае, дай мне корону на три дня, на день, на час, клянусь, что сразу же ее сложу». Молчаливое вероломство Ягайло стало настоящей мукой для израненной души Витовта. Каждый день теперь отнимал у князя силы и надежду. И это привело его к болезни. 27 октября 1430 года он умер в Троках. Перед самой смертью, осмысливая прожитое, Витовт понял важную для каждого христианина истину: «Раньше, веря в другие догмы, эту считал я для верования тяжелой, но теперь не только уже верой, но и умом охватываю, что каждый человек воскреснет после смерти и за свои дела получит соответствующую плату». Скорее всего, это прозрение было для Витовта дороже королевской короны.

«Все оплакивали его смерть как отца отчизны», – пишет Ян Длугош. Он признавал достоинства Витовта, и прежде всего усердное трудолюбие великого князя, не тратившего ни мгновения впустую. Когда требовали дела, он не откладывал их на потом, решал и за обеденным столом, и в дороге, чем заслужил почет у своих подданных. Не любил пировать и пропадать на охотах, считая, что так делает глупый правитель, забросивший державные дела. Был суровым к своим подданным и не оставлял никакое преступление без наказания. За поборы и грабежи подданных карал своих урядников, отбирая у них имения. Так Витовт правил. «Среди людей нашего времени было общее широкое и принятое мнение, что никакого современного правителя нельзя сравнить с Витовтом, что ни один не превосходит его ни великодушием, ни умением действовать. Он первый славой свершенных дел и популярностью своих свершений вынес на свет и вывел из тени бедную и убогую свою Отчизну, которая при последующих правителях уже не тешилась таким величием».

Жители Великого княжества желали жить так, «как было за великого князя Витовта». И при возведении на великокняжеский престол каждый великий князь присягал править «по правдивому… Витовтовому обычаю». «Когда бы возможно было изведать высоту небесную и глубину морскую, то можно было бы рассказать о силе и о храбрости этого славного господаря…», – писалось в «Похвале Витовту», вошедшей в летописный свод 1446 года.

В памяти народа Витовт остался «королем-богатырем», былинным героем, который в тяжелые времена поднимется из могилы со словами: «Я встану и помогу вам».

Ян Длугош, Матей Стрыйковский и другие первоисточники

Если в первом томе материал излагался в основном на основе летописей, начиная с Нестора, то здесь, в первую очередь, он основывается на хронике Яна Длугоша. Достоинство труда, над которым автор работал 25 лет, состоит в том, что Длугош показал историю своей страны – Польши – без отрыва от соседей. Этим он выгодно отличается от многих историков, как советских, так и нынешних, которые пытаются ограничиваться историей развития лишь одного народа, в лучшем случае – конкретного региона. Длугош впервые стал писать не просто хронику своего государства, а его историю во взаимосвязи с окружающим миром. Его труд считается вершиной средневековой историографии и обладает огромными литературными достоинствами.

Для написания научной и даже популярной книги необходимы первоисточники. Для советских историков обязательными были ссылки на основоположников марксизма-ленинизма. Даже проводя экскурсии по Киеву, нужно было в рассказе о штурме города Батыем в 1240 году цитировать Карла Маркса, а во время проезда по Крещатику – Ленина… Так вот, в моей книге уже