Прошлой ночью с герцогом - Амелия Грей

– А не возражаю потому, что не могу ничего предпринять, пока вы под моим кровом, – хриплым голосом пояснил Гриффин.

Сердце Эсмеральды бешено колотилось, а горло так перехватило, что она лишилась дара речи – разве что могла попросить поцеловать ее…

Герцог выпрямился и посмотрел ей в глаза:

– Вы под моей защитой. А это означает, что я должен защищать вас и от себя.

Она нашла в себе силы отстраниться и выдавить:

– Рада это слышать, ваша светлость. А теперь, если не возражаете, я пойду устраиваться.

Герцог кивнул и пробормотал:

– Желаю удачи.

Гриффин уже хотел было выйти, но вдруг остановился как вкопанный. Слава богу, он не поддался всепоглощающему желанию ее поцеловать. В дверях стояла рыжая девочка со сверкающими зелеными глазами и веснушками на носу и щеках. К ней жался длинношерстный коротконогий светлый пес.

Удивительно, что он не слышал их шагов, хотя обычно чувствовал чье-либо приближение. Возможно, слишком сосредоточился на мисс Свифт. И если собака так спокойна, значит, либо очень хорошо выдрессирована, либо слишком стара, чтобы реагировать на посторонних.

– Ваша светлость, – тут же подбежала мисс Свифт, – позвольте представить вам мою сестру…

– Мисс Джозефина? – перебил Гриффин. – Рад познакомиться с вами.

Девочка присела:

– Я тоже, ваша светлость. Это огромное удовольствие для меня. А это мой друг Наполеон.

Пес завилял хвостом: явно хотел подбежать и обнюхать незнакомца, – но не тронулся с места, ожидая команды.

– Иди сюда, – позвал Гриффин, нагнувшись, и протянув собаке руку.

Наполеон понял сигнал, ринулся к нему, обнюхал руку, лизнул пальцы и тявкнул.

– Какой воспитанный пес, – заметил Гриффин, выпрямившись.

– Эсми сказала, что мы не сможем держать Наполеона, если я не выдрессирую его как следует. Впрочем, много времени это не заняло: он уже почти все знал.

Гриффин взглянул на мисс Свифт. Она выглядела встревоженной, и совершенно зря: он вовсе не возражал, чтобы с ней жили ее сестра и собака, пока сама она заботится о Саре и Вере.

Повернувшись к Джозефине, герцог спросил:

– Надеюсь, вы знаете, что Наполеон не слишком уважаемое имя, не так ли?

– Знаю, – небрежно кивнула девочка, – но оно мне нравится, да и собаке, думаю, очень подходит.

– Совершенно с вами согласен, – улыбнулся Гриффин.

Джозефина тихо вздохнула, прежде чем добавить:

– Вы такой высокий.

– Джозефина, это неприлично, – пожурила мисс Свифт, подходя к сестре. – Ты не должна говорить герцогу подобные вещи.

Гриффин повелительно поднял руку, останавливая поток возражений, и заметил:

– Зато ты совсем маленькая.

– Это пока, но скоро вырасту, а вот вы таким и останетесь.

– Совершенно верно, – усмехнулся Гриффин. – А Наполеон? Он тоже еще растет?

– Нет, он такой же старый, как и вы.

Герцог услышал, как ахнула мисс Свифт, и ответил:

– Полагаю, в свои двадцать восемь для тебя я действительно старик.

Гриффин не ожидал, что девочка окажется такой откровенной. Впрочем, неудивительно, если вспомнить как дерзко вела себя с ним мисс Свифт. Хоть они ничуть не похожи, у обеих характер прямой.

– У вас есть собака? – спросила девочка.

– В Лондоне – нет, а в моем поместье есть, спаниель, но назван он, конечно, не в честь побежденного французского императора.

Джозефина улыбнулась, и Гриффин понял: она прекрасно знала, за что дала псу кличку.

– Как же его зовут?

– Джаспер.

– Хорошая кличка для собаки. Он рыжевато-коричневый, как яшма?

– Собственно говоря, так и есть.

– Спасибо, что позволили нам с Наполеоном приехать с Эсми. Мне нравится моя комната.

Вот уже второй раз она назвала мисс Свифт Эсми. Ему это очень понравилось. Интересно, как зовет ее мисс Свифт: Джози или Джесси? Возможно, иначе. Имя Джозефина превосходно подходило зеленоглазой рыжеволосой девочке, и он решил, что не станет его сокращать.

– Можно вас кое о чем спросить?

– Нельзя! – отрезала мисс Свифт. – Довольно болтовни, Джозефина. Его светлость был очень терпелив с тобой, но ты отняла у него достаточно времени.

Гриффин оглянулся:

– Вы забыли, что у меня есть сестры, которые всегда требовали внимания старшего брата и его друзей, когда находились рядом. Вы слишком много беспокоитесь. Раз ей хочется о чем-то спросить, я отвечу… если смогу.

– Хорошо.

Гриффин повернулся к Джозефине и с добродушной улыбкой спросил:

– Вам удается хоть что-то сказать, когда мисс Свифт рядом?

Девочка рассмеялась, потом ответила:

– Нечасто: она очень много говорит.

– Я тоже так думаю, поэтому позволяю и вам задавать вопросы, когда и где захотите.

– Вы скоро можете очень об этом пожалеть, ваша светлость, – буркнула Эсмеральда.

Гриффин отметил, что она явно несколько обижена: видимо, из-за того, что ее поставили на один уровень с Джозефиной. Она намертво вцепилась в плетеные ручки маленького бархатного ридикюля, и, нужно признать, гнев мисс Свифт выглядел весьма соблазнительно для того, кто страстно хотел сжать ее в объятиях и зацеловать до потери сознания.

– Я уже говорил, что предпочитаю откровенный диалог, когда собеседник не боится высказывать свое мнение.

– У вас есть сад? – спросила девочка.

Гриффин постарался выбросить из головы неуместные мысли и откашлялся:

– Ну, это не вопрос: конечно, есть.

– Можно нам с Наполеоном там играть?

Когда кто-то просил его о чем-то подобном – поиграть в саду? От него всегда чего-то хотели. Обычно с просьбами подходили пэры, управляющие, казначеи или арендаторы, и то, о чем просили, было вовсе не легко выполнить.

– Не вижу причин для отказа.

– И мы сможем гулять одни? – разволновалась девочка. – Дома Эсми не пускает нас на улицу.

– Ваша сестра, возможно, права: это небезопасно и неприлично.

– Она тоже так говорит.

– Но пока вы здесь, в моем доме, можете гулять вместе с Наполеоном в саду сколько пожелаете. И без всякого надзора.

Глаза девочки загорелись как звезды.