Дорога на яйлу - Владимир Журавлев

– Так, все так…

Они пили, и Бира Любей все сильнее убеждался, что эпсар Джайгет – настоящий офицер. И притеснениями офицеров недоволен так же, как остальные. А если учесть боеспособность погранцов – так его недовольство перевешивало все остальное!

– За Хистом пошли в надежде при раздаче трофеев получить хороший кусок, – честно признался он. – Только какие в степи трофеи?

– Этот император сам не знает, куда нас ведет! – выкрикнул командир левого крыла.

Бира Любей недовольно поморщился. И такие мысли не стоило озвучивать! Можно подумать, какая-то власть знает, куда кого ведет. Так вопрос вообще нельзя ставить. Следует спрашивать: что я буду иметь с того, что творится вокруг?

Эпсар Джайгет отстраненно усмехнулся. У него было свое мнение насчет способностей Хиста. Но заговорил он о другом.

– Хиста эльфы поддерживают, – напомнил он неприятную правду.

Офицеры тяжело помолчали. Да, эльфов видели в окружении нового императора. А эльфы – это Сила! Что им империя? Бессмертные, говорят, и за океаном держат власть.

– И гномы там же, при Хисте, – напомнил еще более неприятную правду пограничник.

Бира Любей непроизвольно потер скулу. Гномов он не только видел, но и ощутил всем лицом – когда не отдал своих врачей куда-то там непонятно кому. Тяжелый они народ, эти гномы. Особенно их кулаки. Тяжелый – и вспыльчивый.

– Так что Хиста лучше не трогать, – сделал вывод пограничник. – Пусть ведет, куда хочет. Нам какая разница, куда идти? Лишь бы офицеров не притеснял.

Офицерское собрание заинтересованно слушало. Да, всем хотелось, чтоб офицеров не притесняли! И, похоже, погранец представляет, как это обставить!

– Надо указать императору, что он – слабак перед нами! – высказался Джайгет, внимательно оглядывая офицеров. – Чтоб нос не задирал, чтоб нас побаивался. Указать – но так, чтобы Бессмертные не заинтересовались. По-мелкому как-нибудь указать. Коня ему отравить, что ли. Да не один раз.

Офицеры возбужденно заговорили. Конь – это мысль! Конь им по силам!

– Или вот еще у Хиста любовница есть, – сказал невинно Джайгет. – Говорят, какая-то дзуда из деревенских. Ей можно тоже чего-нибудь сделать! Думаю, никто не заругается! Кому интересно, что случится с деревенской дурочкой? Только Хисту. И если с ней что-то случится, Хист сразу поймет, что офицеров лучше не обижать – а то ведь обидимся!

Дружный хохот подтвердил, что предложение Джайгета принято с энтузиазмом.

– Прямо сейчас и пойдем! – сказал пограничник невозмутимо. – И еще: говорят, объект отличается соблазнительными формами!

Офицеры начали дружно подниматься, с грохотом попадали стулья. Только начальник штаба остался храпеть под столом. В последнее время алкоголь все чаще стал брать верх над выносливым офицерским организмом. Или?… Бира Любей недоверчиво пригляделся к спящему – и успокоился. Начальник штаба был мертвецки пьян.

Резкий ночной воздух горных степей остудил многие воспаленные головы. Или же офицеры были вовсе не так пьяны, как казались. Так что в шатер императора ввалилось не более дюжины разгоряченных мужиков. Бира Любей недовольно морщился. Трусость и разброд среди подельников настораживали. С другой стороны, дзуде и дюжины мужиков должно было хватить. С лихвой.

В шатре мягко светился магический шар. Маленький полицейский поднял голову от книги и устало потер глаза.

– Все же явились, уроды, – констатировал он.

Бира Любей вздрогнул и невольно шагнул назад. Ой, как плохо-то. Почему считали, что император у Асиа?! Куда разведка смотрела?! Явно куда угодно, только не в шатер императора! Никому доверять нельзя, никому…

К счастью, армейцы привыкли действовать неукоснительно по плану. А в плане было сказано: ворваться в шатер императора и дать всем, кто станет мешать, по зубам! Так что командир левого крыла решительно размахнулся и съездил Хисту в зубы. Полицейский уклонился, вскочил, связал нападающему руки захватом… и злобно забился в железных руках командира правого крыла. А там и остальные офицеры начали подключаться… пошло дело! Армия – это моща!

– С любеевскими недоносками понятно! – прохрипел Хист, пытаясь вырваться из цепких рук. – Но ты, Джайгет, чего ты здесь? Ты же клятву давал!

– Я прежде всего – офицер для особых поручений при Ставке, – холодно напомнил пограничник. – И мое особое поручение никто не отменял! Моя цель – принцесса пророчества! Миру людей вовсе не нужно вечное рабство у Бессмертных! И если любеевские придурки собрались над твоей девкой просто надругаться, то я ее милосердно убью. Я все же боевой офицер, а не насильник. Где она, Дребен? Полагаю, за этим вот пологом?

Дребен Хист перестал биться и прислушался.

– Гребло? – недоуменно окликнул он. – Опять с арбалетом балуешься?

Сухо щелкнула тетива.

– Ой! – испуганно произнес голос снаружи шатра. – Командир, я нечаянно, честное слово!

Хист посмотрел на оседающего Любея, бывшего целого эпсаара от тяжелой конницы, а ныне просто мертвеца со стрелой промеж лопаток.

– Да ладно, так даже лучше, – вздохнул Хист и покосился на удерживающих его офицеров.

Многочисленные захваты торопливо разжались, и офицеры даже попытались принять некое подобие уставной стойки. Только эпсар Джайгет ощерился и стремительно прыгнул к пологу.

– Ну, рискни! – предложил Ворта Урсаш, откидывая легкую ткань. – Только учти, я не сторонник однополой любви. И мои ребятки – тоже.

Огромный спецназовец стоял с поднятым забралом и сердито смотрел на пограничника. Джайгет был настоящим офицером, и убивать его «Кулаку» не хотелось.

– Яха сегодня у родителей, – сообщил Хист. – Но туда соваться еще опаснее, чем в императорский шатер. Ялинька горло перегрызет. Даже мне.

В шатер стремительно и бесшумно проскальзывали бронированные фигуры. Вот это были профессионалы: офицеров скрутили и сложили горкой в момент! Юный император скептически разглядывал получившуюся композицию.

– Джайгет, у тебя найдется свободная группа офицеров, чтоб смогли построить любеевский гадюшник? – рассеянно осведомился Хист. – Начальник штаба там вроде вменяемый, но больше никого.

– У меня всё найдется, – с достоинством сказал пограничник. – У меня даже офицер мне на замену найдется.

– Ну и… убрать тогда падаль.

Шатер освободили. Хист устало опустился в кресло, поднял уроненную в борьбе книгу и раскрыл на заложенной странице. Джайгет упрямо стоял перед ним и молчал.

– Ты, идиот, с чего взял, что Яха – принцесса пророчества? – наконец осведомился Хист.

– Сам понял! – усмехнулся пограничник. – Принцесса пророчества – это ведь не личность, а фигура места, правильно? Кто рядом с тобой будет, та и принцесса! Так вот, я постараюсь, чтоб место рядом с тобой осталось пустым! Тут даже не в Ставке дело – я за будущее людей бьюсь!