Агент полковника Артамонова - Борис Яроцкий

И вопрос к дочери:

— У меня хороший характер?

— Хороший.

— Характер Николая Дмитриевича схожий с моим. Запомни это.

Она запомнила.

Свадьба состоялась летом. Свадьбе подполковника Артамонова предшествовали несколько событий. В «Прохождении службы» было записано: «Назначен состоять при Главном штабе». Приказ от 23 апреля. «Зачислен в Военно-топографический отдел Главного штаба старшим обер-офицером». Приказ от 26 апреля.

Николай Дмитриевич с группой своих помощников приступил к обработке материалов, привезенных из балканской командировки. Старые французские карты Балканского полуострова давно уже никуда не годились. Приходилось удивляться, зачем французские геодезисты допускали невероятные искажения. Буссолью Шмалькальдера были определены с точностью до метра 37 географических пунктов, главным образом крепости и крепостные укрепления на маршрутах вероятного продвижения войск. Так, город Берковец (окруженный новым крепостным сооружением) на французских картах был обозначен с погрешностью в 30 километров.

Работа французов наводила на раздумья. Французы выполняли заказ турецкого Генштаба на изготовление крупномасштабных карт. Купив эти карты у французов, картографы в русском Генштабе пожимали плечами: куда смотрели турки, когда с французами расплачивались золотом? Вывод напрашивался комичный: турки есть турки.

Французы их дурачили, считая, что союзников они перепроверять не посмеют. Примерно так обращались с турками и англичане, деньги брали даже за недостроенные укрепления. Подкупленные англичанами турецкие генералы докладывали султану, что инженерные работы произведены с высоким качеством. Турецкий Генштаб ненамного отличался от генштабов европейских государств. Воровали везде, как воруют во все времена.

Три месяца потребовалось, чтоб исправить и уточнить французские карты. Как и было договорено, султану подготовили альбом географических карт Европейской Турции.

В Санкт-Петербурге рассудили: альбом надо султану преподнести, чтоб он знал, как ему напакостили союзники. Пусть тешится уточненными картами Европейской Турции. Недолго ему осталось.

В напряженной штабной работе летело время. Молодая жена намекала: не пора ли отправляться в свадебное путешествие? Они увидят Крым, а оттуда, из Ялты, отправятся на пароходе в благословенную Одессу.

У Николая Дмитриевича была тайная мысль: дать вес-точку Фаврикодорову и встретиться с ним в Одессе.

Но подчиненный предполагает, а начальник располагает. Подполковнику Артамонову было предписано возглавить полевую поездку офицеров Генштаба в окрестности города Юрьева. Это отвлекало его от главной работы, но такие поездки входили в его прямые обязанности. Для будущей войны потребуются геодезисты и разведчики.

На том этапе развития военного дела наиболее естественно выглядели лазутчики в роли геодезистов. Ее потом назовут первой полевой поездкой. Потом будет вторая, третья. Офицеры учились делать съемку местности, пользуясь буссолью Шмалькальдера. Учились наносить на карту расположение войск противника, укрепления, дороги.

Геодезические экспедиции были тоже своего рода учебными занятиями. И турки оказались не такими уж наивными, как предполагалось ранее. Тогда, в Одессе, их агенты выкрали не солдата Чикутина, самого молодого и самого неопытного в экспедиции, они выкрали унер-офицера Балабанова, бывалого геодезиста, помощника капитана Артамонова. Выкрали, чтоб узнать главное: экспедиция занимается только геодезией или же и разведкой?

Это было предположение Николая Дмитриевича, и если унтер выкраден именно с этой целью (а Балабанов знал, какими именно объектами интересуется его начальник), и если его допрашивали пыткой, то, видимо, он тайны не выдал. В противном случае экспедицию вторично не допустили бы на Балканский полуостров. За полгода экспедиция прошла ни много ни мало — около 2 000 верст. И Фаврикодоров где один, где со своими друзьями местными болгарами делал вылазки на перевалы, в крепостные гарнизоны, приносил важные сведения. Ему помогали, конечно, турецкая внешность, турецкая одежда, превосходное знание турецкого языка. Он умел общаться с турецкими солдатами и офицерами.

Это умение в Севастополе сослужило ему добрую службу. Он заманил турецкого офицера в землянку, где якобы обитают молодые женщины, жаждущие за пакет сухарей пригласить бравого офицера к себе в постель.

Где он, Константин Николаевич? Общается ли с ним Иван Хаджидимитров?

Николай Дмитриевич связался по телеграфу с Одессой. Чикутин под видом торговца отправился на поиск Хаджидимитрова.

Тем временем Константин Фаврикодоров уже был на берегу Мраморного моря. Зима и здесь господствовала. Северо-восточные ветры, издавна прозванные русскими, приносили леденящий холод. По пенистому Босфору шла высокая волна, с грохотом разбивалась о крутые, поросшие боярышником берега, оставляя на камнях ледяную корку.

Население Мраморного приморья оделось в теплые халаты, даже муллы на минаретах подняли меховые воротники, отворачивались от шквалистого ветра, хриплыми голосами во время намаза читали молитвы, воздавая хвалу справедливому всепрощающему Аллаху.

Константин Фаврикодоров, прибыв из Ени-Загра утренним поездом, поспешил на базар, купил меховую жилетку, поддел под шерстяную кофту. В жилетке немного согрелся. Но пока по обледенелой дороге добирался из Габрово в Ени-Загру, разбил опанки. От стужи спасали шерстяные носки, спасали до тех пор, пока не намокли. Пришлось на базаре искать новые опанки. Торговцы удивлялись, что турок ищет обувь, которую носят болгары. И все-таки подходящую по своей ноге нашел. Выручил заезжий болгарин — снял с себя далеко не новые опанки и продал. Ему нужны были деньги, чтоб добраться до Тырново поездом.

— А как же вы добежите до вагона?

— Я привыкший, — сказал он, поеживаясь от холода.

Пришлось отдать земляку свою старую обувь. Земляки зашли в ближайшую корчму в надежде выпить по стаканчику плиски, но плиску мусульманам не продавали, и Константин ограничился чашкой обжигающего кофе.

В Константинополе он задерживаться не стал, а сразу же отправился в Кючук. Благо, дилижансы, несмотря на ледяные «русские» ветры, ходили ежедневно до самого Эноса, портового города в устье Марицы. Там, в Эносе, находились казармы гвардии султана, то есть казармы янычар. Колледж гвардии, где готовили для сухопутных войск младших командиров, располагался в Кючуке.

По словам Марьянки, их сын, Гочо, учился на младшего командира гвардии.

Об этом узнала она случайно. Муж пришел с почты, принес газету. Не удержался, похвалился жене:

— Твой сын Абдул служит в султанской гвардии. Как лучший солдат отправлен в Кючук учиться на сержанта.

Она знала, что муж переписал Гочо на свою фамилию и даже имя ему поменял, тот давно уже не Фаврикодоров, а приемный сын Раджиба, габровского мудира.