Роковое свидание - Сара Крейвен

Какая-никакая, но работа. Волшебная формула, которая позволила бы ей забыть Грецию и все, что там произошло.

Тогда ей казалось, что у нее получится.

И вот она снова плывет на пароме в Римнос. Жара стоит невыносимая, одежда липнет к телу.

До самого последнего момента Селена уговаривала себя, что не должна этого делать. Она еще может передумать. Но шанс восстановить отношения с Милли стал решающим аргументом.

Костас говорил, что все изменилось. Он был прав. Причал был расширен, яхты заполонили почти всю гавань.

Селена посмотрела на белое здание на холме, надеясь, что и его изменили, желательно, разрушили. Конечно же ее надежды не оправдались.

Костас ждал ее на причале и настоял на том, чтобы отнести ее сумку.

– Я рад тебя видеть, сестра. Моя Амелия будет так счастлива.

Его таверна, расположенная в дальнем конце гавани, оказалась чистой и ухоженной, повсюду красовались вазоны с геранью. По всей видимости, таверна была популярна: все столики на улице были заняты. Одному Богу известно, как он раздобыл столько денег, чтобы открыть свою таверну.

Они пошли через бар на кухню, где Анна Популис вынимала большое блюдо мусаки из одной из печей. Она еще сильнее нахмурилась, когда увидела Селену и даже не ответила, когда девушка с ней поздоровалась.

«Ничего не изменилось», – подумала Селена, следуя за Костасом через двойные двери вверх по деревянной лестнице на второй этаж.

Ей выделили маленькую комнатку в конце узкого коридора. Окна выходили во внутренний двор, где громоздились пустые ящики. Узкая кровать, покрытая тонким красным одеялом, узкий платяной шкаф и домотканый ковер на поспешно подметенном полу. Вот и все убранство.

Что ж, она не планировала оставаться надолго. И тут же вспомнила, что говорила в прошлый раз, когда приехала на Римнос, и какой катастрофой все обернулось.

«Все в прошлом, – напомнила Селена себе. – Я изменилась. На этот раз все будет по-другому».

Костас положил сумку на кровать и с тревогой посмотрел на нее.

– Ты зайдешь к моей бедной Амелии?

– Я для этого и приехала, – спокойно ответила Селена и даже улыбнулась. Она последовала за Костасом вдоль прохода в главную спальню. Его «бедная Амелия» лежала на огромной кровати в симпатичном синем халате, рядом с ней стояла полупустая тарелка винограда. От смертного одра она была так же далека, как Северный полюс от Южного.

– О! – воскликнула Милли и отложила в сторону журнал, который читала. – Вот и ты. Я начала думать, что ты передумала. – Что, черт возьми, ты сделала с волосами?

– Отрезала, – сказала Селена. – Здравствуй, Миллс. – Она подошла и села на край кровати. – Мне сказали, ты больна.

Милли поморщилась.

– Так и есть. Я еще никогда не чувствовала себя так ужасно. Меня постоянно тошнит, но со стороны этой старой кошёлки не добьешься и капли сочувствия. Она думает, что я все еще должна обслуживать столики. Было бы неплохо, если бы меня вырвало на кого-нибудь из посетителей. Вот почему я хотела, чтобы ты приехала. Я думаю, ты поймешь меня. Но, – Милли остановилась, – может быть, тебе больше повезло, и тебя тошнота не мучила?

В комнате было жарко, но Селену пробил озноб.

– Милли, ты беременна? – спокойно спросила она.

– Ну конечно. Естественно. Костас рад до беспамятства. Еще бы, ведь не ему приходится мучиться.

Милли взяла виноградину и закинула ее в рот. – Могу есть только фрукты. Кошмар.

«Нет, – подумала Селена, ощущая мучительный спазм в горле. – Это у меня кошмар. После всего, что случилось, как она могла так со мной поступить?»

Селена встала с кровати.

– Как правило, утреннее недомогание проходит после первого триместра, если только тебе не повезло. В любом случае, это не дело жизни и смерти. Надеюсь, все пройдет хорошо, – сказала она и направилась к двери.

– Куда ты идешь?

– Назад в Великобританию. Куда же еще? – четко произнесла Селена.

– Но ты только что приехала, – запротестовала Милли. – Кроме того, это не только из-за ребенка, Лена. У нас огромная проблема, нам нужна твоя помощь.

Конечно же у них проблемы…

Разум кричал, что пора уходить, но Селена колебалась.

– Полагаю, речь идет о деньгах, – проговорила она. – На мой взгляд, таверна процветает.

– Процветает. Что делает ситуацию еще более ужасной!

– И это значит?..

Лицо Милли покраснело, глаза наполнились слезами.

– Это значит, что нас обманули. Мы можем все потерять – наш дом, нашу жизнь, все.

И она, рыдая, бросилась на подушки.

– Ну-ну, Милли, – сказала Селена мягко. – Тебе нельзя волноваться… ради ребенка, – добавила она, запнувшись на последних словах. – А теперь расскажи, как вас обманули.

– Таверна не принадлежала парню, который заключил сделку с Костасом, а теперь настоящий владелец хочет ее вернуть, – проговорила Милли.

– Но адвокат должен был все тщательно проверить перед сделкой! – потрясенно проговорила Селена.

– Это была… частная сделка, не было никакого адвоката, – пробормотала Милли, отвернувшись.

– Значит, сейчас он вам нужен, – резко сказала Селена.

Милли все еще не смотрела на нее.

– Мы надеялись, что ты поможешь нам, – заявила Милли.

– Но это же смешно. Я учитель и понятия не имею о греческом или каком-либо еще праве! – воскликнула Селена.

– Если ты поговоришь с хозяином, – может, сможешь убедить его передумать…

– С чего ты взяла, что он послушает меня?

И, как будто издалека, она услышала, как Милли проговорила:

– Потому что это Алексис Константинос. Он вернулся и хочет тебя видеть.

– Ты соврала мне. Вы оба! – воскликнула Селена, заметив Костаса, который все это время стоял за приоткрытой дверью. – Как вы могли?

Селена смотрела на них обоих. Она словно окаменела. Мозг отказывался соображать. Неужели это очередное предательство?..

Милли смотрела на нее умоляющим взглядом. – Если бы мы сказали правду, ты бы не приехала. Мы в отчаянии! Нам не к кому больше обратиться…

– Мой приезд ничего не изменит, – едко проговорила Селена. – Я не хочу его видеть. Он один? – Как будто издалека она услышала свой голос.

Костас уставился в пол.

– Здесь – да, один. В другом месте – кто знает?

Действительно, кто знает. Боль снова обрушилась на нее, жестокая и беспощадная. Все ее попытки оставить прошлое позади оказались напрасны. Как будто она все еще наивная, доверчивая простушка, которая поверила всему, что ей говорили. Которая даже смела мечтать…