Красавец для чудовища - Евгения Кретова

– Инга? – он подошел ближе, присел на корточки и легко дотронулся до плеча.

Женщина вздрогнула, но не оглянулась:

– Что вам надо? – бесцветный шепот в ответ.

Василий пожал плечами, хотел съязвить на счет «вы», но вовремя одернул себя.

– Лариса доделала иск по Магринычеву, все правки внесла, я проверил. Принес на подпись. Инга, ты почему домой не идешь? Хочешь, я отвезу?

Женщина повела плечом, сбрасывая его руку:

– Зачем? – усталая пауза шелестела ее дыханием. – Все равно завтра сюда приезжать.

– Странный вопрос, – он присел рядом, на пол, сложив ноги калачиком. – Дома горячая ванна, теплая постель. Ты отдохнешь и наберешься сил. А завтра – снова в бой. Есть зацепки по вирусу-подселенцу, надо за выходные отработать. В налоговую в понедельник назначено, на десять.

– Мне нечего им представить. Это катастрофа, – она неожиданно повернула к нему зареванное лицо, в черно-синих потеках размазанной по щекам туши. – Знаете, Василий, я эту фирму создавала сама, своим собственным хребтом, – она постучала себя по загривку. – У меня ничего нет, кроме нее.

Она шумно сглотнула, по-детски вытерла тыльной стороной ладони под носом, заправила прядь за ухо.

– Ты напрасно начала себя жалеть, – Василий упрямо не хотел переходить на «вы», хотел, чтобы она разозлилась, собралась. Отец много раз говорил ему: битва проиграна не тогда, когда не осталось шансов на победу, а тогда, когда ты сам перестаешь верить в успех.

Инга покачала головой, отвернулась в окно:

– Я не знаю, что делать. Получается, все зря. Строишь, строишь, а оно потом ррраз и в один момент рассыпается.

Он усмехнулся:

– В конце концов, ты красивая женщина, молодая. Ты создала «Jus Olympic» с нуля, сколотишь и новую фирму. Отрицательный опыт иногда полезнее положительного. Или вообще – выходи замуж! Он спрятал ироничную улыбку. – Родишь мне ребенка. И будет это наш новый проект. Знаешь, какая ты бешеная мамочка будешь? Просто неистовая «яжмать»!

Инга повернулась к нему. Он ожидал, что она разразится ругательствами. Но она вместо это посмотрела на него очень серьезно, в серых глазах мелькнуло удивление:

– Я красивая?

Василий почувствовал, что краснеет, благо темно, и ничего не видно.

– Да, очень, – отозвался честно. – Ты ослепительная женщина. Невероятная, – он помолчал и добавил совершенно искренне: – С первого дня, когда увидел, это понял.

– Поцелуй меня, – она сняла с переносицы очки, положила на подлокотник.

От неожиданности Василий хмыкнул, почти рассмеялся:

– Это проверка такая, да?

Инга распрямилась, развернулась к нему – с плеч сполз плед, оголив точеный изгиб шеи:

– Почему сразу проверка? – она подслеповато наклонилась к нему, пытаясь разглядеть в тусклом свете его лицо. Она выдохнула и откинулась на спинку дивана, подобрала под себя ноги, снова кутаясь в плед и отворачиваясь к окну. – Идите домой, Василий.

Лунный свет очерчивал ее профиль, гордо вздернутый нос и непокорный подбородок. Длинные пряди вились на висках трогательно, почти наивно. Кто-то называл ее Снежной королевой. Кто-то подбирал слова похлеще.

Василий встал, схватил края пледа, подтянул к себе женщину. Серые глаза распахнулись. Инга дернулась в сторону, взмахнула руками, будто собираясь отбиваться.

– Ты что себе позволяешь?! – хотела крикнуть, но голос сорвался, выпустил сиплый хрип. Кулаки уперлись в широкую грудь.

Василий перехватил ее запястья, с усилием отвел в стороны, одновременно наваливаясь корпусом:

– Исполняю твое поручение. Целую.

– Да ты охренел! – она попробовала его лягнуть. Плед сполз по скользкой диванной коже на пол, оголив голые колени: Инга оказалась без брюк, в одной блузке. Коротко взвизгнула.

Василий заметил разгорающийся в глазах стервозный блеск и чуть подался вперед, уперся коленом в кожаную поверхность офисного дивана между ее бедрами. Инга взбрыкнула, почти вырвав правую руку, отползла выше. Он ловко поймал ее снова, рывком завел руки за ее голову. Она оказалась совсем близко. Тонкий аромат незнакомых горьковато-сладких духов, распахнутые от удивления глаза, чуть приоткрытые губы, сбившееся дыхание.

Инга дернулась еще раз, попробовала сбросить его с себя и встать. Он лишь плотнее сжал ее коленями, вдавил в диван. Склонился, почти касаясь губ, и замер, наслаждаясь моментом, предвкушая его, растягивая горячей патокой.

В серых глазах мелькнула догадка, как озарение, осветив чуть припухшее от слез лицо.

– Ты не посмеешь, – она с уверенностью прошептала в полуоткрытые губы.

– С чего бы это? – она читала в его глазах то, что раньше ускользало, прикрытое дневной суетой. Интерес? Желание? Как вчера на кухне.

По спине пробежал жаркий холодок. Его губы все ближе.

– Я запрещаю тебе, – пискнула.

В ответ – ухмылка в уголках тонких губ.

– Издай приказ по ооо-шке: «Гендира на рабочем месте целовать воспрещается». Потому как в другой обстановке ты ничего такого не запрещала. Помнишь? – он невесомо коснулся ее верхней губы, чуть вобрал в себя и тут же отпустил. Отстранившись, заглянул в глаза.

Инга застыла в ожидании, втянула носом воздух, впитывая его дразнящий аромат, острый и волнующий.

Хватка на запястьях ослабла, она уже вполне могла высвободиться, если бы захотела, – они оба понимали это, – но медлила, перебирая странные мгновения, как монах четки. Оказаться вот так во власти мужчины – это, оказывается, как пройти по тонкому канату над пропастью. Неведомое прежде ощущение.

Он наклонился к ней и поцеловал. Порывисто завладел ее ртом, стремительно смял последние рубежи сопротивления. Ни капли робости, ни толики игры. Он чувствовал ее напряжение, скованность, впитывал желание. Слышал, как замирало сердце в ее груди и рвалось дыхание, а из-под опущенных ресниц скользили тревожные тени. Он знал: она готова ему позволить все, но даже после этого не станет его.

Его рука скользнула по хрупким плечам, задержалась на трогательном изгибе, скользнула под светлые волосы. Другая рука неторопливо скользила по телу. Изучала. Исследовала. Задержалась на груди, чуть приспустила ломаную линию кружев. Инга вздрогнула, подалась вперед. Его ладонь тем временем опустилась ниже и замерла на животе.

Нежно высвободил ее губы, проложил поцелуями дорожку к шее. На миг завладел ее ушком, острым языком коснулся мочки, вобрал в себя. Инга шумно выдохнула, порывисто изогнулась ему навстречу, распахивая объятия.

Горячее дыхание и острота близости кружили голову, пульсировали в висках и вибрировали под пальцами. Он поймал ее волнение, выпил его без остатка. Инга отрывисто выдохнула, отдаваясь.

Не дав ей опомниться, накрыл податливый рот поцелуем. Он забыл обо всем, чувствуя, как одним ритмом соединяются их сердца, смешивается дыхание, сплетаются руки. Единственное, что осталось – это она. Ее изгибающееся ему навстречу тело.