Под сетью - Айрис Мердок

Потом я почувствовал голод. Шел уже третий час. Я пошел в кухню и приготовил себе роскошное пиршество — паштет, лососина, консервы (куры и спаржа), малина, рокфор и апельсиновый сок. Вина Сэди я решил не пить, несмотря на всю чудовищность ее преступления. Достал в буфете коньяк и долго просидел за ним, жалея об одном — что Сэди не курит сигар. Когда меня снова начали одолевать мысли о Хьюго и Анне, я перемыл посуду. После этого я загрустил и, выбрав одно из окон, выходивших на Уэлбек-стрит, стал глядеть на прохожих и машины.

Так я посидел некоторое время, высунувшись из окна, напевая какую-то французскую песенку и хмуро придумывая, что я скажу Сэди, когда она вернется, как вдруг заметил на другой стороне улицы две знакомые фигуры. То были Финн и Дэйв. Увидев меня, они остановились и стали делать мне таинственные знаки.

— Все в порядке! — крикнул я. — Никого нет.

Они перешли улицу и Дэйв сказал:

— Ну и хорошо, а то мы боялись, вдруг царица Савская дома!

Оба смотрели на меня, задрав голову, и улыбались. Я был им страшно рад.

— Так, — сказал Дэйв, очень довольный собой. — Ну, нравится тебе быть телохранителем? Хорошо охранял?

Финн улыбнулся мне, как всегда, дружелюбно, но я чувствовал, что на этот раз он солидарен с Дэйвом. Обоим ситуация, видимо, казалась до крайности забавной. Что-то они подумают через минуту?

— Я провел спокойный день, — отвечал я с достоинством. — Немного поработал.

— Спросить его, какая это была работа? — обратился Дэйв к Финну. Я понял, что в ближайшие полчаса мне достанется.

— Ну, если твой рабочий день кончился, выходи, пойдем выпьем. Сейчас откроют. А может, ты пригласишь нас к себе? Или это не разрешается?

— Я не могу выйти, — сказал я ровным голосом. — И вас не могу пригласить.

— Почему? — спросил Дэйв.

— Потому что я здесь заперт.

Финн и Дэйв переглянулись, а потом будто сразу лишились сил. Дэйв сел на тротуар, давясь от смеха, Финн томно прислонился к фонарному столбу. Оба тряслись. Я безмятежно ждал, когда припадок кончится, напевая что-то себе под нос. Наконец Дэйв поднял голову и после нескольких безуспешных попыток выдавил из себя.

— Все понятно.

И они опять покатились со смеху.

— Слушайте, вы, — сказал я раздраженно, — перестаньте ржать и выпустите меня на волю.

— Ах, ему хочется на волю! — воскликнул Дэйв. — А ты сам не пробовал освободиться? Вот водосточная труба. По ней спуститься легче легкого, ты как считаешь, Финн? — И они снова захохотали.

— Я испробовал все, — сказал я. — Замолчите и слушайте меня. Пусть Финн взломает замок у кухонной двери. До нее можно добраться по пожарной лестнице, с той стороны. Я бы и сам справился, только у Сэди нет шпилек.

— У нас тоже нет шпилек, — сказал Дэйв, — но мы можем отправиться к Сэди с петицией.

— Финн, — сказал я, — хочешь ты мне помочь?

— Я бы с удовольствием, — сказал Финн, — но у меня ничего с собой нет.

— Так пойди и найди что-нибудь! — крикнул я.

Наш не совсем обычный разговор уже привлек внимание прохожих, и мне не хотелось продолжать его. Мы согласились на том, что Финн найдет на одной из ближайших улиц шпильку и вернется. Если хорошенько поискать, найти на лондонских улицах шпильку не так уж трудно, даже в наше время. Я боялся одного — что Финн забудет, зачем пошел, и осядет в каком-нибудь баре. Я по себе знаю: когда идешь по улице, глядя себе под ноги, это оказывает прямо-таки гипнотическое действие.

Уладив этот вопрос, я решительно затворил окно. Я чувствовал, что поддерживать сейчас разговор с Дэйвом было бы ни к чему. Но через несколько минут я услышал, что он колотит в кухонную дверь, и мне пришлось выйти на кухню и беседовать с ним из окна просто для того, чтобы его утихомирить. Четверть часа, не меньше, я бесился, выслушивая его шуточки на тему о том, что, будь у меня хоть капля храбрости и смекалки, я мог бы проползти по карнизу, залезть на крышу, связать простыни и так далее. Я отделывался короткими ответами и наконец услышал, как по лестнице бодрыми прыжками поднимается Финн. Он нашел прелестную шпильку и в какие-нибудь полминуты справился с замком. Мы с Дэйвом восхищенно следили за его работой. Когда дверь открылась, Дэйв и Финн хотели войти и осмотреть помещение, но я живо спустил их с лестницы. Я не жалел о несостоявшейся встрече с Сэди, и мне вовсе не улыбалось, чтобы она нас здесь застала. На дорогу я набил карманы печеньем. Я спросил себя, принадлежу ли я к тому кругу общества, где не зазорно стянуть две банки паштета у женщины, повинной в незаконном содержании вас под арестом, и ответил утвердительно. Бросив прощальный взгляд на афганские и казахские ковры, я схватил свое имущество и тоже спустился вниз.

Выйдя на улицу, я окликнул такси. Финн и Дэйв пребывали в отличном расположении духа и явно не намерены были со мной расставаться. Они, видно, решили, что в моем обществе вечер пройдет не скучно и нельзя упускать такой случай. Я же еще не надумал, что предпринять, и, как всегда, ощущал потребность в моральной поддержке, а потому позволил им ввалиться в такси следом за мной. Первым делом мы завезли мой чемодан и рукописи к миссис Тинкхем.

— А теперь куда? — спросил Дэйв. Его круглая физиономия так и сияла от радости, как у мальчишки перед пикником.

— Поедем искать Белфаундера, — сказал я.

— Это киношника? — спросил Финн. — С которым ты когда-то был знаком?

— Вот именно, — отрезал я и на дальнейшие вопросы отвечать отказался, так что остаток пути Дэйву пришлось развлекать Финна целой серией более и менее оскорбительных предположений.

Я не слушал их болтовни. Теперь, когда встреча с Хьюго маячила передо мной, подобно айсбергу, я сильно нервничал. Что я скажу Хьюго — этого я себе не представлял. Ведь не для того мне нужно его увидеть, чтобы выяснить его отношение к Анне. Тут я не сомневался в правильности своих догадок, как не сомневался и в том, что простак на сцене был Хьюго и что потом тот же Хьюго увез Анну в огромном черном «альвисе». Гораздо важнее было узнать, как Хьюго относится ко мне. Правда, у меня и тут не было сомнений — конечно же, Хьюго испытывает ко мне вполне понятную неприязнь и презрение. Но это я волен изменить. И все же не для того мне нужно было увидеть Хьюго. В тот день мне пришло в голову, что я еще многому могу у него поучиться, тем более что со времени наших бесед мои взгляды тоже претерпели изменение. Это мне стало ясно, когда я после стольких лет перечитал кусок диалога. Мое желание слушать Хьюго не притупилось. Нам еще есть о чем поговорить. Значит, поэтому я его так лихорадочно разыскиваю? Нет, мне просто хотелось его увидеть, вот и все. Матадор на арене не может сказать, почему ему хочется заколоть быка. Хьюго был моим роком.

Такси остановилось, мы вышли. Дэйв расплатился. Хьюго, как выяснилось, жил на Холборнском виадуке, в квартире, расположенной над несколькими этажами контор. На доске у двери, за которой начиналась каменная лестница, среди наименований торговых и юридических фирм значилась его фамилия Белфаундер. Такси отъехало, мы остались одни на виадуке. Если вам приходилось бывать в лондонском Сити вечером, вы знаете, какое жуткое безлюдье царит на этих улицах, в дневное время таких оживленных и шумных. С виадука хорошо обозревать город. Но хотя перед нами открывались эффектные дали не только в сторону Холборна и Ньюгет-стрит, но и вдоль Фаррингдон-стрит, которая текла под нами, как высохшая река, нигде не было ни единой живой души. Ни кошки, ни полисмена. Вечер был теплый, прозрачно, безоблачно синий, и мы пребывали посреди немого пространства, которое замыкал далекий шелест — не то шум уличного движения, не то летние вздохи клонившегося к закату солнца. Мы стояли не шевелясь. Даже Финн и Дэйв притихли.