Истинная для князя тьмы - Айза Блэк

кем князь будет проводить ночи? Увы, понимаю, что нет… Еще одна печаль, еще одна необъяснимая странность…

И до сих пор остается загадкой, как наш брак сможет открыть врата тьмы, запечатанные магией? Что это за обряд такой? Полагаю, эти путы мне уже никогда не разорвать…

За мной пришел Гаспар. В черном, довольно старомодном фраке с красным цветком на лацкане. Оценивающий взгляд. Глаза вспыхнули, он тут же прикрыл веки. Поклонился.

— Прошу следовать за мной, Кэрол.

Послушно иду за вампиром. Ничего не спрашиваю. Нет смысла. Мы покидаем дом. Идем по узкой пустынной улочке, увитой цветами. Воздух наэлектризован, дышать тяжело, по коже будто пробегают маленькие молнии. Фонарей еще больше, они сверкают так ярко, что изумрудное сияние меняет очертания города до неузнаваемости. Темно-зеленая субстанция, заменяющая небо, превратилась в ярко — салатовую. Чувствую ликование неведомых мне сил, дух праздника… не моего…

Тропинка приводит нас к изумрудной лестнице. Каждый шаг отбивается в груди, чем выше поднимаемся, тем сильнее волнение. Руки дрожат, ноги не слушаются. Моя персональная лестница в неизвестность, туда, где я положу свою свободу на алтарь тьмы.

Мы выходим к огромной площадке, утопающей в зеленых цветах, а среди них светятся тысячи огней, создают иллюзию изумрудного огня. Зрелище вышибает воздух из легких. Вокруг празднично одетые вампиры, их так много, что взглядом всех не охватить. В конце площадки огромная золотистая арка, дальше круглый мраморный колодец, украшенный резьбой. В арке стоит князь, одетый в белоснежный костюм, выгодно оттеняющий его черные волосы. Глаза сияют ярче бриллиантов на моем платье. Он проходится по мне взглядом, словно оценивает новую машину. Там нет чисто мужского интереса, я скорее вещь, приобретение. Зажмурилась от внезапно резкой боли в груди. Себе можно не врать… я хотела другой реакции… Хоть на миг заметить восхищение… увы…

А вот мои глаза выдают меня с потрохами, я наслаждаюсь его совершенством и ничего не могу с собой поделать. Не могу оторваться, от манящих, изогнутых в полуулыбке губ, от скул с аккуратной черной щетиной. У него нет галстука и белоснежная рубашка расстегнута на три пуговицы. Кожа с золотым отливом так и манит прикоснуться. Впервые у меня подобные желания к мужчине… только к нему, от этого становится дурно. Князь неотразим, тут спору нет.

Гаспар подводит меня к алтарю. Вблизи князь выглядит еще лучше, если это вообще возможно.

— Приветствую тебя, Кэрол, — его голос окутывает бархатом, волчица во мне воет от удовольствия и поднимает кверху лапы.

— Здравствуй, Сальвадор! — смакую его имя на языке. Рядом с ним воздух превращается в дурман. Все же замечаю, что мы остались одни у алтаря, — А кто проведет церемонию?

— Свет и тьма…

— Не понимаю, — оглядываюсь по сторонам, взгляды вампиров прикованы к нам.

— Зачем кому-то давать полномочия, если в нашем распоряжении высшие силы, — слегка наклоняется ко мне, отвечает шепотом. Локоны князя дотрагиваются до моей кожи, рука тянется прикоснуться к ним, в последний момент одергиваю ее. Что за неуместный порыв?

— Странно все это, — бормочу, опустив голову, рассматриваю странный колодец, золотистые узоры, древние надписи и символы по кругу. Он подсознательно вызывает волны страха, пугающая чернота, неизвестность, словно там, в глубине притаились темные силы, там прячется зло, и я в шаге от него.

— А никто тебе и не обещал обычного бракосочетания, — голос как тончайшее лезвие по коже проходится. Холодное спокойствие с оттенком колючей иронии, он упивается моим состоянием.

— Так вперед, чего медлишь! Давай закончим этот фарс, — отвожу взгляд, невыносимо видеть его огромные глаза, наполненные тьмой. Любая негативная эмоция, которую князь вызывает во мне, очень быстро тонет, стоит мне только заглянуть в бездонное черное пламя.

Князь закатывает рукава белоснежной сорочки. Проводит рукой по колодцу, двигает пальцами так быстро, что перед глазами все плывет. Наступает тишина. Оглушающая. В ушах раздается звон, очень напоминающий колокольный.

Из колодца поднимается черный туман, устремляется ввысь, крутится подобно воронке, и там кружит сила, она мерцает, обволакивает нас, воздух становится густым, тягучим.

В руках князя сверкнул золотой нож, усыпанный черными огромными бриллиантами, в лезвии на мгновение отразились мои испуганные глаза.

Сальвадор берет меня за руку, дергает на себя, и я оказываюсь спиной прижата к его груди. Сердце князя отбивает размеренные удары, его аура действует подобно магниту, притягивает так, что даже при желании мне не разорвать контакта.

Он держит свое запястье перед моими глазами, дышит мне в макушку, спокойное, ровное дыхание, ни капли волнения. И мне кажется, сердце разорвется, от ощущения, что надо мной сгущается тьма, именно сейчас, в этот момент моя судьба меняется бесповоротно, навсегда.

Одним резким, уверенным движением полосует лезвием по коже. Неотрывно смотрю, как кровь сочится из раны. Она не падает, а устремляется к колодцу и смешивается с тьмой. Обретает разные формы и очертания.

— Кровь к крови, смерть к жизни, — раздается где-то внутри меня голос князя.

В следующий момент золотое лезвие уже полосует мое запястье. Нет боли, есть только странное ощущение освобождения, словно у меня за спиной начинают вырастать крылья, меня охватывает легкость. Кровь из моей раны стремится в черный водоворот, сплетается с его кровью. Они отличаются, моя светлее, Сальвадора темнее. Капли крови кружат в водовороте тьмы, переплетаются, сливаясь в страстном танце. Я забыла, как дышать, больше не ощущаю себя, мне кажется, это я там кружу, отдаваясь запретным удовольствиям, окутанная невиданной энергией.

— Да соединяться воедино свет и тьма, — его голос подобно цепям опутывает меня. Одно движение и наши запястья прижаты друг к другу, рана к ране, словно спаянные навек.

Вскрикиваю от потока силы, что полился в меня. Моя кровь меняет структуру, в меня проливается кровь князя, прорастает внутри, пускает корни. Ощущаю все так явственно, остро. Моя волчица прыгает к его ногам, ластится и признает. Она воет, будто только его и ждала, склоняет голову, моля о ласке.

— Да озарится тьма светом и откроется дорога ввысь, — его слова звучат как приказ, непонятный для меня, но он явно резонирует с чем-то неподвластным внутри.

Вскрикиваю от ослепляющего взрыва, и из моей груди вырывается световой луч и устремляется к воронке тьмы. И в том водовороте, из нашей крови рождаются два голубя, черный и белый, они летают, окруженные черно-белым светом, поднимаются все выше и выше, разрезая салатовый небосклон, прокладывая дорогу к запредельным высотам, словно показывая — нет ничего невозможного.

— Свет и тьма, сплетенные воедино навек, — его слова как молнии врезаются в меня.

— Навек, — повторяю онемевшими губами.

Сальвадор резко разворачивает меня к себе. Я полулежу у него на