Второй шанс адмирала - Валерий Большаков

За эту неделю он получил очень хороший урок. Оказалось, что большевики умеют воевать. Отреченно, ожесточенно, неистово.

Так, как не всякому истинному арийцу, потомку гордых тевтонов, дано.

Русские будто издевались над «доблестными войсками вермахта», над «несокрушимой мощью Рейха» – они били немцев, даже когда отступали. Жгли танки, сбивали самолеты, бомбили нефтепромыслы.

«А последний ли это урок? А, граф?» – подумал Гиацинт и сделал еще один глоток.

С. Вольский, Н. Кривцов, П. Кундаров, Г. Лункин:

«Вместе со всем советским народом единодушно поднялись на защиту социалистической Родины и трудящиеся Одессы – одного из крупнейших экономических, научных и культурных центров Советской Украины.

Накануне войны в Одессе было 343 промышленных предприятия, среди них такие крупные, как завод подъемно-транспортных механизмов имени Январского восстания, станкостроительный имени В. И. Ленина, сельскохозяйственного машиностроения имени Октябрьской революции, сталепрокатный имени Ф. Э. Дзержинского, судоремонтный и другие.

Большую роль в экономической жизни страны играл Одесский порт, в то время лучший порт на Черном море и второй по величине в СССР, основная база Черноморского пароходства: к Одессе было приписано 73 грузовых и пассажирских судна.

В городе насчитывалось 16 высших учебных заведений, 30 техникумов и специальных средних учебных заведений, 28 научно-исследовательских учреждений, 6 театров, десятки клубов, библиотек, музеев. Общесоюзное значение имели многие одесские курорты.

В Одессе проживало тогда свыше 600 тысяч человек – рабочие промышленных предприятий, моряки, портовики, железнодорожники, работники науки, искусства, учителя, врачи.

По численности населения город занимал третье место на Украине после Киева и Харькова».

Крым, Севастополь. 11 августа 1941 года

Черное море было тихим и ласковым, синим и теплым. Так и хотелось скинуть китель и окунуться в это безбрежное колыханье.

Будто и нет войны. Но война – была.

Немцы все-таки совершили авианалет на советские корабли, и командир линкора впервые по-настоящему оценил инициативу Октябрьского – о резком усилении зенитной составляющей.

И бомбили «Парижскую коммуну», и обстреливали, но серьезного вреда не причинили. Линкор вместе с крейсерами взял под защиту транспорты и уберег их, а вот четыре «Юнкерса» канули в море, три «Мессершмитта» отправились следом.

Туда им и дорога.

Отойдя подальше, корабли разделились – транспорты под охраной «Ворошилова» и «Молотова» ушли к Одессе, а «Парижская коммуна» вернулась в Севастополь.

Ровно на одни сутки – чиниться по мелочи, пополнить запасы горючего, снарядов и прочего.

Октябрьский чувствовал сильную усталость и еще в море мечтал о том, что хотя бы эту ночь проведет дома.

Восемь часов всего!

Это была не слабость, а попытка зарядиться положительными эмоциями, сбросить с себя, хоть ненадолго, груз ответственности, расслабиться. Расстегнуть верхнюю пуговку!

И Филиппу это удалось.

Дома его ждали. Жена очень обрадовалась, а тут и Римка налетела, тискать стала своего любимого «папульку». Хорошо…

А рано утром будильник скомандовал подъем…

* * *

На КП все было по-прежнему, но кой-какие изменения все же чувствовались – те самые командиры, что дослужились до контр-адмиральских чинов в годы мира, теперь закалялись в горниле войны.

Бои мигом выявляли неумех, заработавших погоны по выслуге лет или «за отличные показатели в боевой и политической подготовке». Но когда на тебя нападают, надо обороняться, надо самому уничтожать врага. И вот тут-то далеко не каждый проявил себя с лучшей стороны.

Впрочем, Октябрьский пока не делал оргвыводов, обходясь строгим внушением: «Ты военмор? Ну, так будь им! Включи мужика!»

В любом случае, Филипп был доволен операцией, проведенной в Добрудже. И приход, и, что не менее важно, уход флота прошли очень даже неплохо. На уровне.

Участие экипажей кораблей и морпехов в боевых действиях дали драгоценный опыт, который не заменить никакими учениями.

Но война только начиналась…

– Товарищ командующий, – материализовался Елисеев, – к двенадцати нуль-нуль линкор «Парижская коммуна» будет готов к отплытию.

– Замечательно, – кивнул Октябрьский, шагая к кабинету.

Начштаба поспешил следом, стараясь не отставать.

– Крейсера отправлены? – спросил Филипп на ходу.

– Да, товарищ командующий. А… не слишком ли это рискованно – оставлять главную базу без боевых кораблей?

Комфлота усмехнулся:

– А что, главной базе кто-то угрожает?

– Итальянцы…

– Итальянцы, Иван Дмитриевич, попрятали остатки своего флота и боятся нос высунуть из гаваней! – не без раздражения ответил Филипп. – Дошло до того, что англичане обстреливают Геную, а Муссолини нечем им ответить! Понимаете? Они не в силах защитить даже свою Италию! Но будут посылать флот в Черное море? Так, по-вашему? Иван Дмитриевич, я все понимаю, война! Но давайте будем опасаться реальных угроз, а не мнимых. Итальянцев мы здесь не увидим, как и немцев. Кстати, Гитлер лично против того, чтобы его друг Бенито совался в Черное море – фюрер хочет сделать Крым здравницей исключительно для немцев. Ну, много хочет…

– А турки?

– А что турки? Четыре старых эсминца, два новых. И «Явуз», тот самый «Гебен», которого еще при царе гоняли по Черному морю. Согласен, «Явуз» все еще опасен, но он в единственном числе! Конечно, за турками надо приглядывать, чтобы не слишком стелились перед Гитлером, но заметьте, Иван Дмитриевич, на черноморском побережье турки флот не держат! Ни в Зонгулдаке, ни в Трапезунде, нигде. Главные базы обращены на юг – это Измир и Стамбул. Понимаете? Турки даже пассивно не противостоят нам.

Так, ладно. Вы собрались уже?

– Да, товарищ командующий!

– Сейчас я разделаюсь с текучкой, и на борт. Пока проверьте боеготовность ПВО и… Да, нам подкрепление по части авиации не обещали?

– Перебросили только сорок «ТБ-3», но на них никто больше не позарился…

– Ничего, эти старички еще пригодятся!

На пороге кабинета Филипп столкнулся с бледным адъютантом Галковским. Тот протягивал комфлота трубку телефона и делал большие глаза.

Октябрьский кивнул, и сказал:

– Командующий Черноморским флотом Октябрьский слушает.

– Здравствуйте, товарищ Октябрьский.

Узнав глуховатый голос, Филипп еле унял позыв вытянуться во фрунт.