Точку поставит сталь - Андрей Евгеньевич Фролов

Вызов оставался безответным. Минуту. Ещё одну.

И это несмотря на то, что присутствие подруги в Мицелиуме было подтверждено. Убедившись, что общаться со мной Сапфир не намерена (оставалось верить, что лишь сейчас, а не вообще), я переключился на запись голосовых сообщений.

— Привет, детка… байши… привет, Сапфир… да байши! Привет, Пияна. Я понимаю твоё нежелание говорить со мной. Но у меня есть важное сообщение. Предполагаю, что ты можешь вспыхнуть и оборвать, но прошу, выслушай до конца.

Я задумался под нарастающие и стихающие звуки «джаза»; прислушался сквозь скрип десятков гробов и недовольную перекличку рогатых. Конечно, впечатление могло быть ошибочным, но, похоже, процессия покидала Глянец, как я и просил Пикири — над Седьмой улицей, без сворота на Роки-Фор-магистраль.

Я приблизил «болтушку» к губам и зашептал:

— То, что я скажу дальше — не слухи, а проверенная информация. Бонжур собираются раздавить. Смять старые порядки и насадить новые, ничуть не лучше «заполночных», но это всё потом. А сейчас наши улицы попытаются поджечь. И совсем скоро Нискирич кое-что сделает, чтобы остановить этот пожар, сисадда? Поверь, он сделает это не ради процветания «Детей заполночи» и не ради прочих казоку. Это ради района. Скичира и его Когти сойдутся на переговорах с «Вёрткими прыгунами», сисадда? Должен быть заключён временный мир и союз, судьями станут «Жёлтые котелки». В эту спайку призовут все прочие мелкие кланы Бонжура, а ещё всех, кто хочет дать отпор «Уроборос-гуми» и ракшак.

Я облизал пересохшие, но при этом солёные от пота губы, пожалев, что так и не обзавёлся трубочкой, как у Чим-Хана, чтобы прямо сейчас глотнуть из заветной фляги. Вздохнул. Закончил:

— И если ты… если Моноспектральная Чапати ещё верховодит своей станцией… или прямо сейчас взвешивает за и против, то я прошу её сделать так, чтобы об этих новостях узнал весь Бонжур. Чтобы те, кто не собирается воевать, прятались или уходили на запад района, к геджеконду и за каналы, сисадда? Сделай это, прошу. Если не для меня, так для Бонжура.

Подумал, и всё-таки добавил:

— Мы не можем остановить то, что началось. Но можем максимально обратить в свою пользу…

Интересно, Сапфир распознает неуверенность в голосе бывшего друга?

Байши, теперь мне ещё сильнее захотелось глотнуть паймы…

Отключив гаппи, я снова попытался угадать, где сейчас нахожусь.

Судя по звуковым фрагментам из-за пределов шумового кокона процессии, мы вывернули на окраину Тысячи Дорог. А ещё стало заметно, что вот теперь-то сирены воют без стыда и скромности — слева и справа, с севера и востока, пронзительным плачем опутав будто бы всё гнездо, как рой жутких кусачих насекомых.

В памяти в очередной раз невольно проступили воспоминания того злосчастного утра, когда всё началось. И если бы я только не ответил на назойливый вызов заспанной синешкурки, то многие славные чу-ха…

…повозка остановилась.

По пластиковой крышке гроба заскрежетало, это младшие сааду начали разбирать маскирующую пирамиду. Сквозь щели пробился солнечный свет, а затем крышку сняли, и он ворвался внутрь в полную силу, заставив зажмуриться.

Прикрываясь рукой, я сел в гробу и покрутил затёкшим торсом.

Пикири стоял рядом, ехидно щурясь из-под крохотных круглых очков.

Оглядевшись, я убедился, что колонна служителей Когане Но действительно достигла границы Гариб-базара. Бурлящего, шумного и по-прежнему неуёмного, будто бы огромный рынок и не знал, что началось в считанных километрах на запад. А там, кстати, в небо целило всё больше дымных столбов, и скорость развития событий заставила испытать довольно гадкий укол страха.

— Ну что, сынок, ты доволен?

Было сложно понять, действительно сааду Пикири интересно, или это хорошо прикрытый сарказм.

— На все сто. — Я помял бёдра, покрутил хрустящей шеей. — Единственные крысы гнезда, по-настоящему стоя́щие на своих убеждениях, это вы с Ганконой! — Всё ещё не спеша выбираться из уютненького гроба, вынул флягу, с удовольствием отпил и протянул сааду. — Благодарю, старый друг! Понятия не имею, что бы без тебя делал…

Тот улыбнулся. Пробормотал короткую молитву, осенил гробы вокруг меня ритуальными знаками, и с печальным вздохом вылил в приоткрытую пасть щедрый глоток паймы.

— Это колесо жизни, пунчи Ланс. — Он задорно хрюкнул и дёрнул себя за усы. — Ты призываешь смерть на улицы родного района, эта смерть не выпускает тебя с этих улиц, и тогда ты призываешь служителей смерти, чтобы они помогли тебе выбраться.

Выпитая пайма чуть не попросилась наружу.

— Яри-яри! С чего ты вообще взял, что я призываю смерть⁈

Он снова улыбнулся. Глаза едва заметно блестели, то ли от выпивки, то ли от совершённого похода.

— Разумеется, это лишь метафора, терюнаши.

Ага, точно. Таким манёвром всегда проще простого отскочить от истинного смысла слов. Но я не позволил настроению рухнуть в яму, вместо этого уточнив:

— Тебе точно не нужна помощь? Одно только слово, и Нискирич тут же окажет вашему храму…

— Зачем заставляешь повторяться?

Пикири сделал ещё один небольшой глоток, довольно пискнул, покачал головой и вернул мне флягу.

— Пунчи Ланс, — сказал он негромко, утирая усы и оглядываясь на терпеливо ожидавших прислужников, — я не понимаю, что происходит. Не знаю, что ты задумал. Но от всего сердца желаю тебе удачи. Береги себя, терюнаши. Пусть Благодетельная Когане Но раскроет над тобой свою невесомую шаль, защищающую от невзгод! И помни, я по-прежнему не считаю тебя про́клятым…

Он одёрнул грубую коричневую накидку, под которой виднелась сине-зелёная туника священнослужителя, сегодня дополненная алой траурной перевязью. Улыбнулся, поклонился и встряхнул в мою сторону скрещёнными пальцами.

— И ты береги себя, Пикири! — Я наконец выбрался из короба, спрыгнул с повозки, покрутил бёдрами и накинул рюкзак. — Знаю, что отговаривать бесполезно, и ты снова вернёшься в Бонжур вывозить трупы и раненых, и потому прошу второй раз — береги себя.

— Когане Но хранит своих детёнышей, пунчи.

— Но ты всё равно не забывай поклониться свистящим фанга.

— Ступай легко, терюнаши.

— И ты, Пикири. И когда в Бонжур проберётся небезызвестный нам обоим Подмастерье Стаи — а в этот тяжёлый час он непременно захочет быть рядом с тобой, — передавай мои наилучшие пожелания!

— Обязательно. Разыщи нас, когда стихнет буря. Уверен, Ланс, мы найдём друг для друга массу увлекательных историй.

А вот на это я отвечать уже не стал, лишь улыбнувшись и понадеявшись, что вышло искренне. После чего мы расстались — служитель Благодетельной Когане Но, вывозящий мертвецов с улиц Юдайна-Сити, и бледношкурый Джадуга, ставший причиной появления этих мертвецов…

Несмотря на то, что события только начинали приобретать дерьмовый привкус, сааду успели разбить на границе Базара Бедняков полноценный лагерь — раненых отводили в модульные блоки, трупы тщательно осматривали, идентифицировали и паковали в охладительные коконы.