Жестокие игры - Ульяна Громова

Егор старше на десять лет, мудрее и сильнее, а я настырнее, резче и гораздо эмоциональнее. Он хотел подчинить, подавить меня, но док Юрьич его убедил, что при нашем общем пакете ценностей и вкусов мы дополняем друг друга и практически ни в чем не противоречим, а потому можем быть эффективнее, если сумеем найти общий язык и раз и навсегда договориться... владеть одним телом. 

Мы смогли. И теперь всегда действуем сообща, но оставляем друг другу личное пространство. Как сегодня ночью, когда он повернул руль к Алинке.

Но сейчас я находился в клиническом ступоре, со стороны наблюдал, в глухом шоке, как мой доппельге́нгер разжимает застывшие на голове жертвы пальцы, наклоняется к телу, осматривает шею и одежду в поисках хоть чего-то, чтобы узнать, кто эта девушка, и ищет остатки чокера. Он, как всегда, хладнокровен, но…

…раннее утро я встретил в переулке недалеко от клиники. Сидел на корточках и держался за голову, раскачиваясь из стороны в сторону. Руки были по локти в крови, липкие ее брызги жгли и стягивали лицо, пряди торчала засохшими иглами от сгустков человеческой плазмы. Брюки стояли колом, пропитанные кровью и прихваченные утренней прохладой.

Передо мной лежала оторванная голова черноволосой девчонки с остекленевшими карими глазами, в которых застыл нечеловеческий ужас…

* * *

— Гром Виталий Семёнович… — строго и громко вопрошал следак в тесном кабинете здания Следственного Комитета, — как вы оказались на месте в момент преступления?

Я только руками развел и плечами пожал:

— К машине своей шел, — выразительно вскинул взгляд на настенные часы.

— Я могу задержать тебя на двадцать суток по статье 139 части 2, — ответил на мой жест майор.

Я цокнул языком с кривой усмешкой:

— Не получится. Я не убийца. И вы это прекрасно знаете.

Этот следак мочалил меня уже третий час, и не только он — даже вышак снизошел. Я вроде как диковинка — первый, кто видел момент убийства, и удобный кандидат свесить на меня всех жертв. Но только тут все понимали, что это не я, и закрыть дело, бросив меня на амбразуру — не получится. Я так себе профайлер, но и то чувствовал, что убийца вошел в кураж. Меня закроют, а он уже не остановится. Если бы он ножом жертв чикал или еще как-то банально убивал, а тут изощренно, неповторимо. Хрен знает, как он этими чокерами управляет. Так что сделай меня СК козлом отпущения, его просто по кирпичикам разнесут те самые демонстранты, что требуют линчевать убийцу, когда его поймают, а поимку вообще доверить частным сыщикам. Увы, но в родную полицию народ давно и прочно не верит.

Мне же совсем не улыбалось стать народным героем из выпуска новостей. Громкие дела требуют тишины. Потому первый, кому я позвонил, был Вадим Юрьевич. Доза препарата, что он мне ввел, да само его присутствие на месте, когда я дождался опергруппу, гарантировали адекватность восприятия мной ситуации и контроль над собой. Все мои эмоции держались внутри под прессом укола, как кипящий бульон под закрученной крышкой кастрюли. Док сказал, мне нужно лечь спать, но кто б дал?

Кстати, об этом.

— Вообще не понимаю, что тут делаю, — я встал и направился к двери.

— Сядь! — пронзилось в спину твердое слово.

Я вернулся и сел.

— Ну? — устало посмотрел на него. — Я не задержан, могу идти.

— Где ты был до момента убийства? — молодой мужик расстегнул ворот рубашки, снижая градус официоза.

— Трахался. Смачно, долго и очень жестко. Часов пять напролет.

Сколько можно повторять?

Следак подвинул мне несколько листов чистой бумаги, сверху положил ручку и почти не приказал:

— Пиши все, что рассказал, что делал — во всех подробностях. Все, что видел, о чем подумал, что слышал и даже что показалось.

Я посмотрел ему в глаза прямо — понимал, зачем ему мои мысли и ощущения, но написал. Сначала описал весь тот ужас, который мне теперь сниться будет. Потом еще кое-что — на отдельных листах. В кабинет то и дело заглядывали, и каждый морщился  — кровищей от меня несло дико. Говорили тихо, я не прислушивался, но обрывки тревожных фраз ясно дали понять — комитет стоит на ушах из-за маньяка и меня.

Раздвоение личности и наличие психиатра на месте преступления рядом со мной очков мне в карму не добавили. Здесь реально рассматривался вариант, что убийца — я. Одна из моих личностей.

А я уже почти наверняка знал, что убийца — далеко не маньяк. Он — хладнокровный игрок. Все это рассказал чокер. У меня было время рассмотреть его остатки и сфотографировать во всех подробностях. Я не мог забрать его, хотя с моей стороны это было логично. Просто не рассчитывал, что моя невольная команда — Крош и Дятел — смогут помочь разобраться с его механизмом. Крепко держал в памяти, как он выглядел до детонации, чтобы поморосить позже на эту тему с еще одним человеком.

Тузом моем в рукаве…

Артём Данилович забрал у меня плотно исписанные бумаги. Прочитал внимательно показания о событиях сегодняшней ночи, лишь один раз подняв на меня глаза от того листа, где я описал, как «трахал Алину Верхову — дочь того самого медиамагната», смял его и бросил и в корзину. Потом, прочитав еще один мой опус, внимательно посмотрел на меня, прищурившись, встал, подошел к окну, налил из кулера холодной воды:

— Ты борзеешь, — сделал глоток.

— У вас нет вариантов. Я вам нужен.

— Пришлю повестку на днях. Из города ни шагу. Возьми визитку на столе, там номера мой и старшего опера. Звони по любой мелочи, какую вспомнишь. Ты, парень, далеко не дурак, на рожон не лезь — этого у нас не любят. Я кое с кем встречусь по твоему вопросу. А сейчас… пошел вон, пока я не передумал.

И не закатал меня в психушку, под арест.

Иногда, когда грубо посылают, лучше сразу уходить.

Я забрал подписанный пропуск и пошел.

Домой рулил на пределе внимания, потому что адреналин схлынул и утащил за собой все, что могло держать спину прямой, а глаза открытыми. Втащить себя в квартиру стоило последних сил. По дороге в ванную сдирал с себя окровавленные вещи. Остервенело тер кожу губкой, на десять раз вымыл голову, не в силах избавиться от запаха крови, понимая, что сегодня универ снова мимо, выгребся из душа, сунул вещи в пакет, завязал и так голый и вышел на лестничную клетку к мусоропроводу. Вернулся, прихватил телефон с комода в прихожей и еще мокрый рухнул лицом в подушки.

Перезагрузка. Мне нужна была полная перезагрузка.

Со стоном перевернулся на спину, вспомнив о том, что собирался выпить с Маринкой кофе. Веки налились сном и слипались, когда я злой на нарушенные планы, набрал на последних осознанных вдохах сообщение. Кнопку «отправить» нажал как на выключатель своего сознания.

* * *

«Я знаю, что ты делала прошлым вечером! Очень скоро я вылижу твою дырочку и выебу своим толстым членом! Напихаю в тебя столько оргазмов, сколько захочу! Разложу тебя на всех поверхностях, какие найду в твоей квартире…» — прочитала многообещающее вообще не изящное обещание, сидя на второй паре и заливаясь пунцовой краской от смущения и негодования на это хамское послание.