Когда убивают футбол: игра по-русски - Марк Фурман

Увлекательные подводные прогулки с аквалангами, подводная охота и рыбалка с борта белоснежной яхты, полное уединение с обнаженной, быстро загоревшей амазонкой на небольшом островке — все это было свежо и необычно для человека, посвятившего свою жизнь архивным поискам редких эпизодов из жизни замечательных людей далекого прошлого…

Прикинув, что за две недели пестрых и острых впечатлений он потратил около двадцати пяти тысяч долларов на это юное существо, Лев Романович отметил, что это ничто, по сравнению с ощущением счастья, подаренным ему сказочной феей. И сразу возникла мысль, что он никогда бы не смог себе такого позволить на нищую зарплату ученого-подвижника. Профессор не захотел себе признаться, но стало очевидным, что он по уши влюбился в юную леди с факультета журналистики университета имени Ломоносова…

Возвратившись в Москву, Лебедянский снял новой пассии уютную квартиру недалеко от университета, разодел ее как заморскую куклу. Своему поступку он нашел вполне справедливое моральное оправдание, к тому времени связь Екатерины с налоговым генералом была очевидной.

И теперь, когда в судьбе видного литературного критика наступил перелом, таящий полную неизвестность, он отгонял назойливую мысль о том, что его уже не прельщает роль кабинетного ученого, получающего за свой подвижнический труд жалкие гроши.

После убийства Ницковой складывалась весьма двусмысленная ситуация, вызвавшая у профессора определенную растерянность. С ее уходом стало не совсем понятно, на кого теперь работать. Фактически все функции и реальную власть его надежного шеф-партнера Родин вернул своему вице-президенту Сакуленко. Но с другой стороны, должны же эти генералы от спорта оценить и его бесспорные заслуги перед клубом?

…Телефонный звонок прервал напряженный ход мыслей профессора.

— Лев Романович, — профессор узнал голос вице-президента, — еще раз приношу свои соболезнования, но жизнь, как говорится, не прекращается. Лев, — Сакуленко перешел на «ты», — нам бы нужно встретиться, если нет возражений. У меня созрели вопросы, которые следует совместно обсудить.

После футбола и разговора с бывшим вратарем «Арбата» Корначев с Тропниковым решили прогуляться, чтобы вечером завершить запланированные на сегодняшний день дела. На метро они доехали до «Пушкинской». Поднявшись наверх, весело переглянулись: нудный дождь, преследовавший их на стадионе, внезапно прекратился. Выглянуло высокое летнее солнце, лужи высыхали буквально на глазах. Обрадовавшись перемене погоды, слегка возбужденные пивом, они обменялись впечатлениями:

— В общем, Виктор, я считаю, что разговор получился. Да и ты роль эдакого журналистского волка неплохо сыграл. Может, тебе в артисты податься, что в криминалистах прозябать?

— Что я без вас, шеф? — Виктор шутливо изобразил этакого скромнягу. — А концовку, Юрий Владимирович, вы провели блестяще. И потом, какой афоризм: «Мефистофель» русского футбола! Может, его отлить в бронзе и поставить у входа в ВФА?

— Что ж, если говорить серьезно, — они остановились у театрального киоска, где Корначев с минуту внимательно изучал афишу предстоящих матчей, — то Ростислав не отрицает наличия некой футбольной мафии, даже с международными связями по трансферу игроков.

— И тут наш Серафим Викторович выходит на первый план, хотя постоянно пытается остаться в тени. Вы, Юрий Владимирович, предлагаете вызвать его на допрос?

— Пока рановато, подождем. Возможно, через несколько дней, когда будет больше информации. Кстати, Виктор, ты телефоны Черкасова записал?

— Обижаете, шеф. И домашний, он ведь у матери остановился, и дачный — в Солнечногорске. Это, если по Киевскому шоссе и без пробок, то каких-нибудь сорок минут от центра…

В прокуратуре их ждал сюрприз. На столе, поверх бумаг, лежал плотный заклеенный скотчем конверт с надписью: «Фотоснимки, отпечатанные с пленки фотоаппарата «Кодак», изъятого с места происшествия». Корначев взял конверт и, взвесив его на ладони, в нетерпении сорвал липкую ленту. Достав фотографии, веером разложил их на столе. Более чем на двух десятках цветных снимков Екатерина Ницкова была запечатлена в различных ситуациях, в разных компаниях. Обращал на себя внимание продуманный макияж, её полная раскрепощенность и улыбка кинозвезды.

— Что ж, весьма фотогеничная женщина, ты не находишь, Виктор? — Корначев приступил к сортировке фотографий.

— Да, дамочка хоть куда. Был такой давний американский фильм «Мужчины предпочитают блондинок» с Мэрилин Монро в главной роли. Гендиректор «Арбата» вполне вписывается в его название.

Поскольку дорогой фотоаппарат работал весьма профессионально, на каждом из фото в правом нижнем углу была отпечатана дата съемки. В итоге получилось две стопки фотографий, разделенных промежутком почти в два месяца. В первой из них, датированной второй неделей мая, Ницкова была запечатлена, на пляже вместе с футболистами «Арбата». Везде на переднем плане: в ярком эффектном купальнике и разнообразных ракурсах — в море, с заходящим солнцем за спиной, лежа на песке, опираясь на мраморную статую дельфина, наконец, на руках у капитана Туманова.

— Это, по-моему, Сочи, Юрий Владимирович, — высказал догадку Тропников. — Туда «Арбат» выезжал на календарный матч с местной «Жемчужиной». Заодно и отдохнули ребята. Вот на этом снимке Ницкова у входа в цирк, что в центре города. И везде на фотографиях знакомые лица: Туманов, Питков, Александров, Лимонов да и остальные, все футболисты. А вот еще врач, массажист, Сакуленко. Родин, по-видимому, не испытывавший тяги к увековечению своего образа, присутствует лишь на двух снимках.

Во второй пачке фотографий, сделанных с 18 по 25 июня, Ницкова предстала совершенно в ином облике. Теперь это официально деловая дама, находящаяся в зарубежной командировке. Строгие элегантные костюмы в комбинации светлых и темных тонов, при минимуме украшений и косметики.

— Знала Екатерина Борисовна, что белые и кофейные тона ей шли, — Корначев повертел в руках одну из фотографий. — Кто эти люди, как ты думаешь, Виктор? Из всех мужиков я лично узнаю только нашего футбольного «Мефистофеля» и налогового генерала Линькова.

— Да, Эдуард Брониславович присутствует на многих фотографиях. Похоже, в Мюнхене они и познакомились. Что касается остальных господ, кое-кого нетрудно узнать. Вот этот мужчина в темном смокинге — Франц Беккенбауэр, знаменитый либеро Баварии, один из лучших игроков за всю историю футбола. Здесь они на каком-то официальном приеме. Эффектный блондин рядом с Ницковой — немецкий нападающий Юрген Клинсманн, бывший лидер их сборной. А через два человека от него, лучший друг нашего Пшеничного — Зепп Блаттер, президент ФИФА. Это они в паре столь удачно проводят разного рода жеребьевки.

— После которых, наши все равно проигрывают, — продемонстрировал и свою осведомленность Корначев.

В итоге просмотра в руках у Корначева оказался лишь единственный заинтересовавший их фотоснимок. На нем Ницкова была сфотографирована с букетом белых роз вместе с Серафимом Пшеничным и неким плотным господином со слащавой, как бы приклеенной улыбкой. Он был одет в легкую голубую рубашку, такого же цвета брюки. В левой руке незнакомец держал темную кожаную папку. Правой, с массивным золотым перстнем, фамильярно обнимал Екатерину, положив ладонь на ее просвечивающее сквозь ажурную ткань платья округлое бедро.