Один счастливый остров - Ларс Сунд

Вот Янне Почтальон и Агнес проехали мимо залива Морингхарун примерно в километре от гавани. Они ехали параллельно, словно соревнуясь, сильно и в такт толкая лед. Полозья санок пели, скользя по льду. Подол Агнес развевался на ветру, как знамя. Радость придавала им скорости, легкости, щекотала до смеха — торопливая радость жизни, которая охватывает тебя, когда несешься на финских санках по ровному льду солнечным мартовским днем, и свет так непостижимо ярок, и воздух будто газированный.

Так можно представить себе их последний путь. Может быть, на самом деле все было совсем иначе, никто не знает наверняка.

Как бы то ни было, зоркий и смышленый малыш Янне приметил родителей издалека. Куммельпикен они предусмотрительно объехали, избегая тонкого прибрежного льда. Янне следил взглядом за отцом и матерью, пока те не скрылись за гранитными выступами. Вскоре, обогнув Куммельпикен, они должны были показаться снова и въехать в гавань.

Но Янне Почтальон-старший и Агнес все не появлялись.

Минута шла за минутой, но их не было видно.

— Черт побери! — крикнул Хильмер Нурдман, бросил невод, который распутывал, и побежал на лед гавани.

Другие взрослые изумленно смотрели на него, пока не поняли, в чем причина спешки и не побежали за ним.

Дети потянулись за взрослыми, Янне-младший в их числе.

Добравшись до Куммельпикена, они обнаружили большую полынью со стороны моря.

На поверхности воды плавала черная сумка почтальона.

Сквозь прозрачную воду виднелись двое финских санок.

И все.

— Господи Боже! — раздался визгливый женский крик.

— Веревки нужны, чтоб тянуть! И шесты! Быстро! — велел Хильмар.

Янне-младший видел сумку на воде и санки в воде. Он слышал крики, брань. Несколько мужиков побежали к берегу за веревками и шестами, женщины зажимали руками рот, Хильмер жестикулировал. Но все, что Янне видел и слышал, пока было лишено смысла.

— Господи, мальчик! Мальчик тут! — крикнул кто-то.

Вокруг Янне тут же воцарилась тишина.

Он поднял голову и увидел обращенные к нему лица: большие, бледные.

— Ох, бедняжечка! — прошептала Оттилина из Вэстерграннаса, протянув руку к Янне. — Бедняжечка.

В эту секунду внутри у него что-то оборвалось. Он издал короткий хрипящий звук, как тюлень, шею которого пробил гарпун, повернулся и побежал к берегу, упал, встал и снова побежал, он бежал, и воздух рвал горло, и через водянистую пленку перед глазами он видел размытые очертания лодочных сараев Кунгсхамна. Он слышал крики за спиной. Потом все почернело.

— Янне, пожалуйста, помоги нам продолжить рассказ! О чем думают жители Фагерё? Какие настроения царят на острове? Что теперь будет?

Янне не отвечает. Он стоит у кухонного окна, спрятав руки в карманы; снова идет дождь, новый шквал, капли жестко барабанят по карнизу, вода течет по стеклу, как слезы по щекам.

Дневной урожай писем собран и обработан. Искусно запечатанные конверты лежат на кухонном столе. Пазл, в готовом виде изображающий жизнь Фагерё, пополнился еще несколькими кусочками. Когда все они лягут на место, островитяне наконец предстанут перед нами в полный рост. Самоуправство Янне, конечно, противозаконно и во многом предосудительно; однако сведения о Фагерё и его жителях, которые он собирает и регистрирует с педантизмом ученого, неоценимы. Без Янне…

— Да ну вас! — перебивает Янне. — Болтаете чепуху!

— Мы стараемся описать то, что происходит, когда маленькое сообщество подвергается неожиданным испытаниям. Как реагируют люди — коллективно и индивидуально?

— Не могли б вы оставить нас в покое? Нам и без ваших любопытных носов тут хорошо живется. Убирайтесь-ка подобру-поздорову!

Янне Почтальон покраснел, руки в карманах сжались в кулаки.

Дожди ушли. Стрелка барометра поднялась, море вновь засияло голубым.

Плоскодонное рабочее судно, оборудованное гидравлическим воротом и носовым пандусом, постукивало мотором между шхерами в Квигхаруфьердене, перекатываясь по зыбкому после непогоды морю. По борту судна, выкрашенному красным, шли белые буквы высотой в полметра: «Добровольная пожарная команда Фагерё». Трое членов экипажа были одеты в оранжевые прорезиненные штаны и непромокаемые жилеты «Хелли Хансен»; один держал штурвал, двое других, балансируя на палубе, смотрели в бинокль на море и скалы.

Серебристые солнечные блики синей морской ряби. Пенный прибой у шхер. И крики птиц: белых и серебристых чаек, морских ласточек, взлетавших со скал, как только приближалось судно, — блестящие белые животы, серые крылья, желтые и красные клювы, разинутые в крике.

— Заткнитесь, черт побери! — взвыл Аксмар, потрясая кулаком в сторону птиц, круживших над маленькой шхерой — узким каменным осколком, лишенным растительности, не считая редких веревочек ситника в трещинах камня, и даже не обозначенным на карте. Но птицам годился и такой островок — вся поверхность была покрыта белыми пятнами помета. Аксмар и его брат Фриде смотрели в бинокль на береговую линию. Судно раскачивалось на волнах неуклюже, как старая корова; чтобы не очутиться за бортом, Аксмару пришлось ухватиться за планширь, изрыгая проклятья.

— Птицы всполошились, — крикнул Юхан Окунек, стоя у штурвала. — Обойдем остров, посмотрим со стороны моря!

Волны тяжко разбивались о скалы, лизали гранит пенными языками. Птицы кричали и кричали.

— Ничего тут нет, — с облегчением выдохнул Аксмар, поводив биноклем.

— Погодь! Чего это там? — Фриде махнул рукой в сторону каменного осколка у южной оконечности островка. Аксмар нехотя поднес бинокль к глазам:

— Мать твою.

— Давай поближе, Юхан! — крикнул Фриде.

Это была женщина. Она лежала на спине, покачиваясь на волнах и задевая камень. Одежды на ней не было, не считая трусов и рваного бюстгальтера.

Тело было сильно изранено. Левая грудь почти полностью склевана, остались лишь клочки сероватой плоти. Понять, как она выглядела при жизни, не представлялось возможным: не было глаз, носа и губ. Она скалилась на пожарников-добровольцев длинными желтыми зубами. Резинка трусов врезалась во вздувшийся живот.

Всю кровь смыло морской водой.

Юхан Окунек подвел судно как можно ближе к скале и спустил носовой пандус. Фриде и Аксмар сошли в воду, вытащили тело из щели между камнями и подняли на борт. Тело издало пукающий звук, они отшатнулись — санитарные маски не смогли защитить от зловония. Аксмар достал черный пластиковый мешок, тело поместили в него и застегнули на «молнию». Мешок положили на настил рядом с прочими, уже лежавшими там.

Покончив с этим, Аксмар сорвал маску с лица и перегнулся через планширь. На этот раз наружу вышло лишь несколько капель желчи. Юхан Окунек дал задний ход и взял курс к следующей шхере.