Один счастливый остров - Ларс Сунд

Ко-Дэ Матсон председательствовал на заседании муниципалитета. И слово становилось плотью, как только председательский молоток ударял по столу. По крайней мере, на это надеялся сам Ко-Дэ, ибо слово в его представлении было фундаментом демократии. Ко-Дэ хотел бы считать себя делателем, а не только слушателем, как говорится в Послании Иакова: «Но кто вникнет в закон совершенный, закон свободы, и пребудет в нем, тот, будучи не слушателем забывчивым, но исполнителем дела, блажен будет в своем действии» (Иак 1:25). Иаков говорит и о языке, несущем Слово: «Так и язык — небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! (Иак 3:5)»

И в политике мы можем многому научиться у Иакова, считает Ко-Дэ Матсон. Иаков, называемый братом Христа, по его мнению, был первым истинным демократом.

Ко-Дэ, разумеется, не стал делиться своими соображениями относительно слова и демократии с коллегами в муниципалитете, так как имел представление о том, что должен и чего не должен говорить политик, и решил сохранить в тайне свой интерес к чтению и толкованию Библии. Ко-Дэ стремился производить впечатление делового человека. Тот, кто сохраняет деловой подход, достигает результатов. А результат — это, в конце концов, единственное, что ценится в политике.

Ко-Дэ обвел взглядом стол в зале заседаний на втором этаже здания муниципалитета. Кроме членов правления в собрании принимали участие муниципальный глава Йоста Берг с докладом и Сульвейг Блумстерлунд-Энрут, ведущая протокол.

Собрание можно было объявлять открытым.

На столе перед каждым участником встречи лежали заранее подготовленные документы и предложенные решения, а также стояли бутылки с минеральной водой «Виши». Не забыли и настольный вымпел с муниципальным гербом Фагерё: парусник и рыба на голубом фоне, символизирующие традиционные местные промыслы. Молоток председателя лежал на столе в ожидании крепкой хватки волосатой пятерни.

Как обычно в таких случаях, Ко-Дэ Матсон чувствовал некоторую возвышенность момента: вот-вот удар его молотка запустит механизм осуществления власти. Слово станет плотью.

Но в тот день все было не как обычно.

Окно зала заседаний открыто, от ветра занавески колышутся, словно большое, сонно дышащее животное. Ветер доносит глухой машинный гул из гавани Тунхамн.

Это гул компрессоров в рефрижераторах, которые привезли в Тунхамн и поставили у большого шатра — временного морга.

— Не мог бы кто-нибудь закрыть окно? — восклицает Ко-Дэ Матсон.

Заседание правления муниципалитета, как обычно, проходило в быстром темпе под опытным предводительством Ко-Дэ Матсона.

— Вопрос номер десять — решение о продаже здания школы Сёдер-Карлбю, — читает Ко-Дэ Матсон по списку. Как он любит сидеть за этим столом с председательским молотком в руке! — Из подготовленного материала следует, что поступило лишь одно предложение — от художника Вели Мяки с материка. По оценке строительного управления муниципалитета, предложенная сумма намного ниже рыночной стоимости здания, в связи с чем предложение рекомендовано отклонить. Есть ли возражения?

Ко-Дэ сделал короткую паузу.

— Если возражений нет, объявляю вопрос закрытым. Правление муниципалитета, в соответствии с рекомендацией, приняло решение отклонить предложение Мяки.

Удар молотка по столу — бум!

— Следующий вопрос, номер сто девять, замещение должности бухгалтера в канцелярии муниципалитета…

В зале собраний воцарилась тишина.

— Йоста? — произнес Ко-Дэ.

Муниципальный глава Берг поднял голову, как замечтавшийся школьник, которого застал врасплох вопрос учителя.

— Мы перешли к вопросу номер сто девять, о заместителе Лисбет в муниципальной канцелярии. Мы ждем твоего доклада.

— Это самое… ну да… — Муниципальный глава откашлялся, перебирая свои бумаги. — Извините, мне нужно… да, вот оно…

— Благодарю, — сухо отозвался Ко-Дэ.

Круглые щеки Берга покраснели.

Заседание ползло дальше, в соответствии с повесткой. Дискуссии шли вяло — когда они вообще возникали, а случалось это нечасто. Даже Абрахамсон с Бусё, который обычно то и дело требовал слова, в этот день словно онемел. Петтерсон беспокойно вертелся на скрипучем стуле. Хильдегорд Лёкстрём смотрела то в окно, то на кисти своих рук, покоившиеся на столе, левая на правой. Все больше раздражаясь, Ко-Дэ изо всех сил стучал молотком по столу. Секретарь уронил ручку, улыбнулся, будто извиняясь, наклонился, чтобы поднять ее.

Во время рассмотрения сметы по установке нового холодильного оборудования и вытяжек в кухне Центральной школы Ингвальд Соммарстрём с Лемлута вдруг расплакался.

Слезы текли по обветренным щекам, испещренным лопнувшими сосудами. Некоторое время он просто сидел, а слезы текли. Потом, склонив голову, прикрыл глаза ладонью. Из приоткрытого рта донесся тихий стон.

В снах островитян поселились незнакомцы из моря.

Коротки июньские ночи — коротки и светлы. Не успело тяжелое красное солнце окунуться в море на западе, как на востоке уже виднеется пылающая макушка. Короток и отдых жителей Фагерё в это время года. Едва опустишь голову на подушку и закроешь глаза, а утренний луч солнца, сочащийся в щель меж занавесок, тут как тут. Где-то в глубине комнаты муха тренируется в художественном полете, жужжит, пикирует. За окном приветствует новый день хор пташек: пеночка, зяблик, мухоловка, жаворонок; в перелеске за Эстерграннасом кукует кукушка, у берега кричат чайки. Лежишь в постели и слушаешь. На часах пять. Скоро пора вставать, варить кофе и идти в хлев, но пока еще спешить некуда. Удивительно чувствовать себя отдохнувшей и бодрой, несмотря на необычно короткий сон. Зимой отоспимся. Хорошо было б выбежать босиком и в ночной рубашке на лужайку, чувствуя прохладную росяную влагу между пальцев ног, слушая птиц, глубоко вдыхая утренний воздух. Спеши, человек, лови июньский свет! Скоро, слишком скоро вернется темнота.

Так было раньше — но не теперь. И виноваты в том сны.

В Тунхамне беспрерывно гудели рефрижераторы.

Чужаки выходили из моря, где раньше качались на волнах. Они поднимались на берега, на острова, куда их прибивало ветром. Они выбирались из рефрижераторов.

В сумраке короткой летней ночи чужаки ходили по Фагерё, разыскивая живых.

Чужакам ничего не стоило пробраться в сны: спящий безоружен перед собственным подсознанием, его выдумками и образами, спящий не может защитить себя от того, что возникает на экране сна. Чужаки не желали спящим зла; может быть, им только и нужно было, что заглянуть в умы жителей Фагерё — острова, на котором они оказались помимо своей воли.

Они входили в сны островитян, вежливо останавливаясь у дверей, как водилось раньше. Морская вода стекала по ним, образуя лужи на полу. Они старались получше запахнуть полы пиджаков, одернуть платья, а те, у кого не было одежды, прикрывались руками. У многих были страшные раны и ссадины. Они стояли, обратив к хозяевам пустые глазницы, и молча ухмылялись.