Женщина с глазами Мадонны - Евгения Михайлова

– Девочка моя, – тихо сказала Тоня, мягко сдвигая одеяло вниз. – Повернись, пожалуйста. Нужно поговорить. Я понимаю, что-то случилось. Тебе одной не справиться. Расскажи. А когда поделим на двоих, может, окажется, что все не так плохо. В любом случае справимся.

Катя не повернулась. Осталась лежать лицом в мокрую подушку.

– Нет, – хрипло ответила она. – Не окажется. И мы не справимся.

Сердце Тони просто оборвалось. Но произнесла она спокойно:

– Может, и так. Но мы будем вместе. Понимаешь? Нет ничего, что могло бы нас разделить.

Катя повернулась и посмотрела на мать. Боже, это не глаза, это две раны.

– Мама, мне страшно это тебе сказать, но я думаю, что лучше бы я умерла.

– Расскажи. Я уже догадываюсь. Ты уходила с Дашей. Вы с кем-то встречались после студии?

– Я не была в студии. Даша сказала, что нас пригласили в гости. Что там будут ребята и другие девочки из нашего класса. Я пошла… Сейчас даже не вспомню, на какую улицу, в какой дом. Нас ждали. Только там не было знакомых мальчиков. Какие-то взрослые парни. Четыре или пять. И ни одной нашей девочки. Только мы с Дашей. Они включили музыку, позвали к столу. Там были гамбургеры и коктейли такие фруктовые с молоком, из магазина, в бумажных пакетах. Меня спросили, какой я люблю. Я выбрала клубничный…

Катя вдруг вскочила, и ее вырвало прямо у кровати. Тоня взяла дочку за руку, отвела в ванную, она умылась, почистила зубы, сняла пижаму, Тоня достала теплую ночную рубашку.

– Давай наполним ванну, полежи немного, погрейся. Я пока уберу у тебя. Все хорошо. Ты что-то плохое съела или выпила. Сейчас избавилась.

Когда Катя легла, Тоня с губкой вошла в ее комнату, трясущимися руками стала мыть ковер. Да, девочка права. Произошло почти самое страшное. По внутренней стороне ее бедер от движения потекли струйки крови…

Катя вернулась в свою комнату чуть порозовевшей. Забралась под одеяло, прикрыла глаза.

– Доченька, что было дальше?

– Я там быстро почему-то уснула.

– Но там же не было вина? Когда ты пришла, я не чувствовала запаха.

– Только этот коктейль.

– Тебе наливали его в чашку?

– В стакан.

– Что было, когда ты проснулась?

– Я была совсем голой. Лежала на чьих-то коленях. Эти парни сидели на диване. И Даша была рядом. Она смеялась. Кто-то нас фотографировал. Потом я не могла шевельнуть ни ногой, ни рукой. А они надо мной издевались. Я не могу это рассказывать. Потом вливали мне в рот что-то, вроде черный кофе. Бросили одежду. Когда я оделась, просто за шиворот вытащили на улицу. Даже не знаю, кто. Дашу не видела. Меня протащили по каким-то дворам… Я осталась одна. Поняла, что это уже наша улица. Тут ты и позвонила.

– Мы должны позвонить в полицию.

– Мама, если ты это сделаешь, я убью себя! Ты же понимаешь, что мне это всем придется рассказывать, что будут осмотры…

– Но это необходимо, доченька. Подожди, успокойся, ты так дрожишь, это просто судороги. Нам нужен врач, ты же понимаешь… Но и я понимаю… Нужно найти и хорошего врача, и какого-то особенного следователя, лучше всего женщину. Сейчас я накапаю тебе валерьянку, выпей, а я позвоню Вере, можно?

– Зачем?

– Затем, что она сейчас нам единственный не чужой человек. Ты знаешь ее с рождения. И она не откажется помочь. Кого-то найдет.

– Сейчас ночь.

– Сейчас хотя бы по интернету. Утром куда-то съездит. Мы с тобой просто калеки. Не только из-за моей ноги. Нас придавило. И теперь я думаю, что самое главное, чтобы ты поспала. Успокойся. Мы что-то придумаем.

Тоня дала Кате рюмочку с сердечными каплями. Набрала номер Веры. Та сразу ответила, но фон был какой-то странный. Музыка, голоса. Наверное, смотрит кино по телевизору.

– Верочка, извини, это Тоня. Ты не спала? Вроде телевизор включен.

– Я не дома, Тоня. Мы с Витей в гостях. А что? Что-то случилось?

– Да нет. То есть случилось, конечно. Катя простудилась, а у меня нет молока. Решила у тебя попросить.

– Слушай, давай я Игорю позвоню. Если спит, разбужу. У нас есть молоко.

– Нет, нет, нет. Я просто хотела, чтобы ты к нам зашла. Очень рада, что вы выбрались в гости. Я сейчас чай с лимоном и медом Кате дам. И пусть поспит.

– Да, ты же сама говорила всегда: сон – лучшее лекарство. А мы как вернемся, я сразу загляну, утром. Мы тут, наверное, до утра.

– Не торопись. Поспи сначала. Удачи вам.

– Ну вот, – ровно сказала Тоня. – Веры нет дома, она до утра в гостях. Значит, до утра ничего происходить не будет. Ты уснешь. Я буду стеречь твой сон. Моя маленькая, моя бедная девочка. Иногда очень страшно быть женщиной. Но мы отдохнем и начнем с этим всем бороться. Баю-баю-бай.

Катя уснула, Тоня сидела не шевелясь. Она призывала и умоляла Катин сон быть не страшным, а спокойным, ярким, детским. Потому что так ужасно сегодня ее детство убили. Потом она выключила лампу, вышла, до ванной уже едва дошла. Боль вернулась со страшной силой. В ванной она закрылась изнутри, включила воду… И застонала, захрипела, прислонилась лбом к холодной кафельной стенке. Разбить бы этот лоб, чтобы ничего не знать. Как же она ненавидела свою судьбу. Это уже было, с ней самой. Но у нее был отец, который не обращался в полицию. Все три насильника насильниками перестали быть навсегда. Один случайно попал под машину, два других, по одному, в разных ситуациях стали инвалидами. После чего ее молодой и сильный отец умер от инфаркта. Мать ушла за ним. Тоня до сих пор ждет от нее ответа ОТТУДА. Она ушла из любви к мужу или потому, что не хотела оставаться с дочерью, по сути, виновницей того, что папы нет? Имела ли право Тоня родить дочь, не договорившись со своей судьбой…

На дороге была страшная темень. Зато машин почти нет. Зато… Как в такой глухомани, чуть больше 100 км от Москвы, может не быть аварий? Владимир увидел впереди темные фигуры, машины. Остановил свой автомобиль метрах в десяти и пошел пешком. Он увидел толстенького коротенького дэпээсника, который стоял на обочине. Две машины. Джип Арсения и еще один, тоже черный джип, который стоял странно, перегородив дорогу по диагонали. Могли действительно подставиться, как сказал этот водитель, муж Веры. Мог так развернуть машину при столкновении Арсений. «Скорой помощи» нет.

– Добрый всем вечер, – сказал Владимир, включив большой и яркий фонарь, который взял из своего багажника.

– Добрый, – буркнул сержант. – Вы Ларионов? Я ослеп прям от вашего фонаря.

– Ларионов. А это вы мне звонили по просьбе Арсения? По ноль два подтвердили факт аварии, сержант Ливанов.

– Проверял! Мне очень нужно шутки среди ночи шутить. Можно не светить мне в лицо фонарем? Я что, неясно сказал?