Бимайн. Тариф на безлимитное счастье - Мария Свешникова

Алек: А Марат встречается с Аней. А на Ире у меня подвязаны полсотни проектов на ближайший год. Заебись!

Вот об этом точно следовало предупреждать заблаговременно.

Я: Ты так говоришь, как будто с ней не флиртовал и не хотел закрутить интрижку?

Алек: О чем ты говоришь? Она мне была приятельницей. И тем более коллегой. И мысли не было.

У нее к нему были чувства, а у него только эрекция.

Я: А зачем ты меня сестрой представил?

Какими авиалиниями нынче модно летать в Китай?

Алек: За тем же, зачем ты притащила того пидора на свадьбу.

А это была самооборона.

Снова Алек: И чего делать будем?

What can I do? Водки найду. И виски из миски.

Я: Главное, не забывать про Уголовный кодекс.

Алек: Ну чего, встретимся с Ирой и во всем сознаемся?

Я: Сдурел? Ты же тогда без работы останешься.

Алек: Может, она вменяемая и все поймет?

Я: Ага. Еще и оплатит нашу поездку в Таиланд.

Алек: Узнай, что она сейчас делает.

Я набрала этот чертов номер, набирать который было страшнее, чем звонить в приемную комиссию за результатами вступительных экзаменов, по крайней мере затраты нервных клеток соизмеримые.

– Привет, а ты чем сейчас занимаешься?

– Ой, столько звонков, столько дел, прямо как Цезарь – сто дел одновременно, – пыталась поведать о каждом из них Ира.

Уж кем-кем, а салатом себя чувствовать, наверное, унизительно!

– Ладно, давай тогда завтра встретимся!

Обломинго.

И тут я посмотрела на стеллаж из Ikea. И пришла идея.

А вместе с идеей наши с Алеком диалоги вошли в привычное русло:

– Алек, у тебя гениальная жена!

Скепсис тут неуместен.

– Я же сказал, сарказм тут ни при чем!

– Я все придумала.

Именно это его всегда и настораживало.

– Может, хватит твоих придумок. Уже вляпались, – Романович потирал переносицу.

– Погоди, мы же вроде сошлись на том, что ты во всем виноват.

Романович кинул в меня пергаментной бумагой.

– Да ты хоть послушай. Помнишь, я в загсе по телефону говорила. Это Вадик.

Алек готов был взорваться. Мистер Динамит.

Нельзя было дать ему сказать хоть слово. С Алеком как с шахидкой и тротиловой шашкой.

– Послушай, давай Вадика сведем с Ирой. Ты будешь показывать худшие стороны своего характера, она влюбится в Вадика. И потом ей во всем сознаемся. Ей будет уже все равно. Она даже спасибо скажет.

– Ты заслужила вчерашний подарок!

– То есть я не самый большой позор рода Романовичей?

– Пока нет. А с Аней и Маратом что делать будем?

– А решение этой части вопроса ложится на гениального мужа. Ничего не знаю. Разделение обязанностей.

Мухи и котлеты.

– Кстати, у меня для тебя тоже есть подарок, – решила я загладить свою часть вины.

– Что, ты мне еще не все рассказала?

– Вот вечно так. Вечером тебя отвезу.

– А потом я тебя! Знакомиться с семьей.

Я освоила школу шевеления ушами.

– А не слишком много событий для одного дня? – Романович вновь принялся за почесывание переносицы.

– Ну хорошо, тогда завтра!

Ведь всем известно, что tomorrow never dies!

Я оставила Романовича снимать. Осталась наедине с пробками и сумбуром мыслей. Какое-то черно-белое настроение. Крупное зерно погодной пленки за окном. Событийная хореография 20-х годов.

Между мужчиной и женщиной дружбы не бывает. Между женщинами тоже. Единственный друг – это твой мужчина, твоя мама и твои дети. Все остальное – времяпрепровождение с ограниченной ответственностью. Но вот с Аней моя ответственность, казалось, не имела границ. Будем считать ее второй мамой. Господи, что за постцинизм словесных импровизаций?

А тем временем...

Я вернулась на работу. Потом домой. День-возвращение. Это же действие совершил и Алек. Честно признаться, мы еще пару часов перед ужином, который успел остыть много-много раз, ходили по кругу, пуская друг в друга обескураженные взгляды, практически кидаясь трехочковыми.

– Слушай, вот везет тебе на всяких швабр, – рявкнула я на Романовича.

– Хорошо ты о себе думаешь!

Я остановилась. Задрала нос как можно выше.

– Хам! – моему возмущению не было предела.

– Не хамкай! – хамкнул Романович.

– Чего делать-то будем?

– Как – что, организовывать им рандеву! Вот зарекался же я больше тебя не слушать и не ввязываться ни в какие авантюры!

– Я бы попросила! – Я начала показывать пальцем, как учительница начальных классов. – Это ты напортачил!

– Ой, давай начнем друг другу припоминать каждый разбитый флакон духов! – Романович пришел в возмущение.

– Что значит каждый разбитый флакон?

Романович понял, что это он тоже ляпнул зря.

– Ну...

– Так это ты мне внушил, что я забыла в каком-нибудь туалете Versace Crystal, то есть выставил меня сумасшедшей маразматичкой... А сам и разбил?

– Ты несколько драматизируешь ситуацию.

Позвонила Аня, звала пить кофе, чай, все, что льется, а лучше – что несколько увеселяет атмосферу.

Мы снова отмазывались, как могли.

Нужно было в срочном порядке чем-то занять руки. Не тем, о чем вы подумали. Иначе.

Под пальцы попался симпатичный тюбик. Я выдавила суспензии и начала мазать руки и ноги приятно пахнущим миндальным кремом.

Романович сидел и улыбался. Чему он радуется?

– Тебе весело, да?

– Тебе тоже скоро будет, – дал обещание Романович, – а ты себя как, нормально чувствуешь?

– Лучше всех. – Крем предательски плохо втирался. Однако я усердно мазала локти и икры.

– Тогда поздравляю! Это гель для душа! – Алек наконец выпустил свое га-га-га на воздух.

– А ты не мог раньше сказать?

– Я не хотел тебе перечить. И тем более нам нужна была какая-то разрядка!

Зазвонил телефон.

– Не знаю, как ты, а вот я поехал спасать ситуацию! – Романович подскочил на месте.