Записки кельды, часть 2 - Ольга Войлошникова

В один из таких дней, безуспешно попытавшись уговорить его поесть и в итоге принудительно вырубив, разглядывая жирно исчерканные маркером в странном порядке систематизированные записки, я сказала Вове:

— Милый, ну это уже даже не доминанта — это мания*.

* Если грубо, доминанта —

самоподдерживающийся очаг

возбуждения в головном мозге.

А мания — то же самое в степени.

Вова, вчитывающийся в пометки на стене, задумчиво покивал:

— Согласен. Может, мозги ему поправить?

— Ты имеешь в виду душевное исцеление?

— Ну да.

— С моей стороны?

— Конечно, любимая! Кто у нас ещё видит души?

— А вот не вижу я его.

Вовка удивлённо на меня воззрился:

— Как?

— А вот так. Блокировка стоит. Ну… туман вроде.

Муж потёр подбородок:

— Сам, что ли, справиться должен?

— Видимо.

— Бля, чё делать то?

Мы переживали. Друг же. И вообще.

— Не знаю…

Он должен был проспать до утра, но встал где-то посреди ночи и ушёл. Обнаружив это за завтраком, я было начала хлопать крыльями, но Кадарчан, невозмутимо попивающий чаёк, махнул своей кружкой:

— К порталу пошёл, однако. Там он.

— Ты его видел, что ли?

Эвенк немного озадачился, словно осознавая источник знания:

— Вижу, однако… Направление вижу, куда идёт. Там портал.

Очень буднично магическое умение прорезалось. Оно, должно быть, уже давненько фунциклировало, только следопыт его не осознавал — пользовался на уровне интуиции.

— Ладно, бог с ним, — легонько хлопнул по столу Вова. — Взрослый мужик. Знает, что делает.

Нда. Надеюсь, что знает.

Хайген вернулся к вечеру. Познавший дзен. Или что в этом мире познают. Во всяком случае, в душе у него перестал быть хаос и наступил штиль.

Пришёл он тихо, никому не сказавшись, да никто бы его и не заметил, если бы в окошке фургона не появился огонёк керосинки. Мы с Вовой пошли проверять.

Посреди комнаты стоял большой чёрный мешок (пластиковый такой, для мусора), наполовину заполненный мятыми и рваными безумными записками. Стены были чистыми и пустыми, только кое-где остались воткнутые в обшивку кнопки. За столом сидел Хайген и что-то строчил на листах обычной принтерной бумаги. Мы сели рядом на табуретки. Не поднимая головы, он подвинул нам пару листов. Вова начал читать:

— Мгм… Мгм… Хм? Это всё нужное?

— Да, это для лаборатории. Всё, что будет здесь работать. Потом по ходу дела определимся, что ещё надо.

— На́бу?

Хайген коротко кивнул.

— А это что?

— Это список того, что может быть интересным.В частности, для тебя, — Хайген наконец прямо посмотрел на барона.

А вот странно, скажу я вам, видеть человека без очков, когда много лет знал его в очках. Всё привыкнуть не могу. Лицо прям другое. У людей со мной, наверное, те же сложности были.

И он всё так же был скрыт туманом. И меня это не очень радовало:

— А Леля?..

— Не переживай, Оленька, я решу этот вопрос.

Да мать твою за ногу… Попробуем с другой стороны зайти:

— Хайген, ты чё — пытался портал ковырять?

Он вздохнул и перестал писа́ть.

— Мн-н… Если вы не против, я бы не хотел обсуждать эту тему, — он потёр переносицу. — С Лелей — да… некрасиво получилось. Повторяю: я постараюсь решить эту проблему.

Я открыла рот, намереваясь сказать… много всего. И передумала. Взрослый мужик. Решит, наверное.

И ПАХАЛИ МЫ КАК ПАПЫ КАРЛЫ

Слабо́ работать по десять-одиннадцать часов в сутки? А вечером — обязательная тренировка. Потому как если на нас нападут аргумент «подождите, мы ещё не потренировались» — не прокатит. В субботу и воскресенье тоже выходной отменили, хоть и работали меньше — часов по шесть… Очереди за подкреплением сил выстраивались по два-три раза в день. За март и апрель я так поднаторела в этом вопросе, что легко могла работать безо всякого погружения, на расстоянии в три-четыре метра, да ещё и по несколько человек сразу. Кроме меня дар целения, хотя и более слабый, проявился ещё у четырёх человек. Не все из них были способны на ликвидацию серьёзных травм, но подкрепить силы могли без проблем. Это здорово решало вопросы беготни. Каждому крупному направлению деятельности теперь был придан свой целитель. И я. Особенно для тяжёлых случаев.

Сеялось наше поселение в этом году уже основательно. Сильно резво распахивать целину не получалось, особенно если с корчёвкой, но старались. Очень мы хотели отказаться от покупок круп, муки, всяких зерновых и прочего. И дело ведь, понимаете ли, не только и не столько в личной экономии (которой, пожалуй что и не было). Действительно, посудите сами: за пару дней можно столько наловить и накоптить рыбы, что на эти деньги можно зерно контейнерами покупать. Дело в том, что большинство из нас (а к мнению людей, несмотря на единовластный феодализм, мы очень даже прислушивались) хотело отказаться от поступающих со Старой Земли продуктов — травленных химией, напичканных гормонами, глутаматами и хрен знает чем ещё. Это во-первых.

А во-вторых, была у нас долгосрочная перспектива на продажу назад на Старую Землю абсолютно экологически чистых продуктов. И если брать, допустим, хрюнделей — то нужно было довольно много зерна. Чистого, выращенного именно здесь. Потому как мясо на привозном зерне и мясо на уже местном — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. И сразу совсем другой ценник. А денег нам ввиду затевавшегося строительства нужно было много. Ну просто очень.

Из всех работ самым эпическим был донжон. Для начала мы заглублялись в землю, чтобы дойти до скалы. Пришлось зарыться метра на три с половиной — получался изрядный котлован, скажу я вам. При наличии отряда тяжей землекопательство казалось чуть менее изнурительным — и тем не менее.

Время от времени кого-то из них приходилось перекидывать на другие работы. Чаще всего Никита вынужден был бежать в кузню и чего-нибудь срочно чинить. Но иногда случалось что-нибудь нежелезное: не вставало как надо здоровенное хитрое колесо для новой промышленной зоны, требовали установки мельничные жернова или застревала в размякшем после дождя просёлке тяжело гружёная телега. И парни торопились туда. Ну а как иначе?

ЧИСТО ЭКСКАВАТОР

Новая Земля, Серый камень, 26.10 (апреля).0001

В тот день Даша попросила выделить ей Борьку (своего же сына, младшего и самого последнего из тяжей, я говорила) под вскопку куска земли рядом со столовой. Задумали девки посадить зелень и какие можно приправки — чтоб прямо под боком у кухни. А место для лошади неудобное — уже натоптаны дорожки, между которыми решено было оставить пару берёз для тени, парни даже успели поставить под ними лавочки — не развернуться с плугом. Да и смысл ради полутора соток такие замысловатые телодвижения устраивать, когда Борьке это на полчаса делов?

Борька, однако, такой подход к своей персоне не одобрял, пошёл «грядки ковырять» насупившись — как же, оторвали его от важного мужского дела! Пришлось ему даже небольшое внушение сделать. Чем я и занималась минуты три, попутно наблюдая за мальчишечьей работой. Копал Борька — любо-дорого, чисто экскаватор! — нареза́л дернину ломтями, как хлеб! Пото́м меня срочно отвлекли на кухню: Валентина пыталась поставить очередной эксперимент с охлаждением и льдом, а это ей до сих пор давалось очень туго. Через пару минут стало понятно, что и сегодня результат не очень. На поверхности едва успевали образовываться тоненькие прозрачные льдинки, как тут же начинали таять. Я уж приготовила слова утешения и подбадривания, когда в раскрытые по причине наступившей теплыни о́кна донёсся Дашин крик:

— Боря! Боря! Помогите! Люди-и-и!!!

Ангелинка, дежурившая на кухне, посунулась в окно и испуганно охнула. Я выглянула через её голову.

Мимо окон столовой шёл Борька. Это нам очень повезло, что он вдоль здания шёл. Потому как земля перед ним вспучивалась, словно её взбивали здоровенным невидимым миксером. Он уже перемолотил весь назначенный для зелени участок, часть утоптанной дорожки, вывернул с корнем пару берёз (корни, что характерно, были чистенько освобождены от земли, лавка валялась в стороне) и продолжал шагать вперёд, равномерно взрыхляя землю. Боря был явно не в себе, хотя лопату из рук не выпустил. Даша висла на его плечах, пытаясь остановить сына, но пацан играючи мог бы тянуть за собой шестерых таких как она, так что ве́са матери даже не заметил. Как, впрочем, и её криков. До нашего окна оставалось пару метров.

В голове у меня пронеслись варианты: за мужиками бежать? Усыпить? Что делать-то, блин?

Мимо