Мы с Варварой ходим парой... - Галина Исакова

Ну, думаю, золотой ты мой, сейчас я тебя окучу. Окучу, голубчик мой яхонтовый, бриллиантовый! Рондо в рот сунула, грудь там, ножки — все при мне. Кобуру под пуховиком поправила, чтоб револьверт сам в руку прыгнул, если клиент сбежать удумает. Улыбочку добрую надела, драный шарф с шеи сорвала и незаметно в куст запнула. Товар, как говорится, лицом. Рот раскрыла на предмет презентации духовного богатства.

Чхать он хотел на богатство. И на Рондо. И на грудь с ножками. У него боксер гиперактивный, не то что козликом, кенгурятиной скачет весь день. Не помогают ни тренировки, ни нагрузки, ни копченое свиное копыто. Приходится выбегивать пса по пять раз в день! А зима на дворе — кому охота в штанах на вате бегать?

В общем, мальчик сдвинулся на этой почве — как прыгуна унять — и с таким же вожделением, как и я для любви, искал жертву для своих жалобных монологов. Как завелся от форте до пьяно… Как сел на мои хорошенькие ушки! Сел и ножки свесил. И призывным взглядом призывал, не отпускал из контакта. И про штаны на вате говорил. И зубом цыкал — для убедительности.

Не надо было ему никакой любви, у него пес невыбеганный! Еле отвязались.

Дома паспорт спрятали — на фиг-на фиг таких женихов!

… А шарф так и валяется где-то там, в кустах, рядом с милым сердцу колесом, как драное напоминание о странностях любви.

Самый идиотский повод, он же причина для разрыва был предоставлен моим первым мужем. Жили мы в гражданском браке, но жили же! Года три. Или четыре? Впрочем, с ним, как на вредном производстве, год — за три. Так что, считай, все десять.

Зарабатывал он мало, от случая к случаю, я же получала больше и стабильнее… По тем временам это были слезы, а не деньги, которых хватало ровно на плохонькую еду, оплату квитанций и пару пачек «Тайда». Я играла в образцовую жену, крутилась ужом, выколдовывая из одной курицы обед из трех блюд и «еще супчик на завтра». Бралась за халтуры, носилась, как гончая, с одной работы на другую, прибежав домой, вставала к плите, потом к мойке, потом к пластмассовому тазу с замоченными рубашками. За три года замужней жизни я не купила себе ни одной (!) вещи, за исключением повседневной мелочевки типа колготок и стала адептом внешнего вида в стиле «натюрель» — без косметики, стрижек и сережек.

Свои деньги он тратил на компьютерные примочки и иногда на хлеб.

Я любила этого парня, мне нравилось быть женой, я перлась от своей жертвенности и прогрессирующей хозяйственной изобретательности, которой славится любая голь. К тому же он был творческая личность, у него был кризис на почве перестройки, неспособность к борьбе и апатия от своей неакульей сущности. Бросить мужика в такой момент — это как пьяного обобрать, как ребенка обидеть, как Генсеку ООН на лапу дать. Рублями! Не по-пионерски, не по-советски, не по-женски.

Мы бы и жили — не тужили, если бы любимый не изводил меня претензиями, что я растратчица и мотовка. И что веду хозяйство неэкономно. И вместо того, чтобы свеклу на борщ покупать в магазине, можно было веселой рысцой сгонять на рынок и еще поторговаться, чтобы купить на 2 рубля дешевле. И обратно не на трамвае, а пешком. Все той же рысцой. Для целлюлита полезнее.

И порошок стиральный можно попроще. И посуду мыть тщательнЕЕ. И вообще расходы записывать. И к нему, к мужу, записи на подпись.

О, как он любил после сытного, горячего, питательного обеда откинуться в кресло и, наставительно подняв указательный палец, философствовать на тему экономной экономики в семейном бюджете! Как он любил меня «журить», воспитывать и плясать на моем чувстве вины, что я вот такая — акула, а он, цветок прерий, растоптан копытами рынка! И что я в любой момент могу его, героя нашего времени, выгнать в метель и обречь. С нас всех, акул, станется! Наживаемся на трудовом народе. Транжирка, мотовка, кутила! Расточительница, миллионерша!

В общем, в один прекрасный день муж отбыл на Остров Посланных На.

Метелей там не обещали, да и компания за время существования человечества там набралась довольно большая.

…И потянуло на воспоминания.

Училась я тогда на старших курсах университета. Приехала на каникулы домой, тут и день рождения мой подоспел, 20 лет, не хиханьки вам!

Ну мама, понятно, настрогала салатов, мяса там, рыбы, колбасы, хлеба. Вина сухого, благородного папаня из запасов изъял и выставил на стол. Бутылки две, потому как семейство у нас не запойное. Посидели, поели, слова послушали, родители тактично в свою комнату удались, потому что ожидался приход моих бывших одноклассников и самого главного гостя, гвоздя программы — Бойфренда.

Бойфренд пришел не один. Он с ромом пришел. Воооот такая бутыль литровая ямайского рома, купленная бойфрендовым папиком где-то в районе валютных «березок». Друзья мои — тоже люди культурные, водки притащили, как в лучших домах Парижа. Подарки к юбилею также отличались серьезностью, вдумчивостью и отражали значимость момента: перчатки с мохеровым пушком и три пачки мыла Палмолив в прозрачном полиэтиленовом пакете. На дворе стоял 92-й год: кризис, талоны, пустые полки…

Ром Капитан Морган Черная Этикетка подвинул Бойфренда и сам стал гвоздем. Столпом и основой. Стержнем, на который, словно на шампур, нанизывались кусочки торжества.

…Перчатки, подвыпив, я нацепила и танцевала, изображая лису Алису, когда она поет: «Най-най-най… на-на-на… какое небо голубоооооое»…

Мыло, изрядно подвыпившие друзья пытались потереть в салат. Вроде как сыр. Было нам очень от этого смешно.

Бойфренд держался молодцом и в своей удали рому не уступал, только пытался курить в шкаф, приоткрыв его дверцы вместо оконных створок.

Вы пили когда-нибудь ямайский ром? Я спрашиваю, пили ли вы ямайский сорокаградусный ром с водкой? Заедали ли салатом с мылом? Чувствовали ли вы как огонь вдохновения, страсти, диких безумств расправляет крылья, разгорается пожаром и, грохоча цыганскими бубнами, зовет за собой в яркую ночь, полную пламени и жарких открытий? Слышали ли вы волнующий шелест ямайского сахарного тростника, шепчущего пиратские сказки Генри Моргана? Чувствовали на языке обжигающий вкус специй и пряностей, от которых кружится голова и хочется орать «Йо-хо-хо! На сундук мертвеца!» в гулкую черную пещеру духовки? Танцевали на столе в тапках, норовя прикрепить пиратский флаг — посудное полотенце к люстре? Падали со стола в чьи-то объятия с криком: «Эй там, на баркааааааассссссееее!»?

Шик.

Эх, молодость…

Душа пела и звала в полет. Когда мы провожали кого-то домой, этот кто-то упирался. Но что такое упирающийся человек по сравнению с командой лихих матросов? И лишь когда клиент был отбуксирован к берегу подъезда и пришвартован у отчей двери, выяснилось, что это мой родной брат, по малолетству прибившийся к нашей разгулявшейся компании.