Мы с Варварой ходим парой... - Галина Исакова

А больше всего — битые стекла.

Только мы с Варварой — девочки-принцессы. Чего хочу? Да ничего не хочу.

Дурацкая страна — хамов и выродков. И шовинистов. Приношу свои извинения тем, кто таковыми не является.

Наш дурдом процветает. Эти, с далматином пищат с неустанным пылом. Правда, темнеть стало еще раньше, теперь пищат в темноте.

А еще завелся мальчик — нормальный мальчик лет двадцати пяти с доберманом. Взрослый доберман и взрослый мальчик. Мальчик не ходит… Бегает. Причем бежит красиво, ритмично, как бы чуть замедленно, на счет — ииииииии-раз, ииииииии-два, иииииии-три. На ногу центр тяжести перенес — иииии-раз, на другую — ииииии-два. Бежит, видно, издалека. И все время говорит по телефону. Постоянно. Как дыхание не сбивает — загадка. В левой руке поводочек, в правой — у уха — телефончик. Одет по-спортивному, ярко-нарядно: белая фасонистая олимпийка, темные штаны, бейсболка и… модельные туфли, то бишь ботинки. Чудны дела твои, Господи. Иногда мы с ним на дорожке пересекаемся, иногда я его с балкона наблюдаю. Выпендривается… Явно не старый собачник.

Дополняет картину девушка с большой черной холеной овчаркой. Они гуляют исключительно стоя. На одном месте газона. Столбиком. Минут пять девушка меланхолично смотрит в одну сторону, потом — в другую, потом в третью… Собака сидит «копилкой» и смотрит тоже. Постоят и — домой. Красота.

Выйду, бывало, перед прогулкой на балкон окрестности обозреть: одни пищат, этот с телефоном бежит, те стоят. Все нормально, происшествий нет. Пора и нам собираться. Парад уродов — явка обязательна.

Зима. У меня работа, любовь и тренировки. Старые тренировки — йога и Варварино «УГС», новая любовь. Любовь рвет сердце, взаимная, несчастная. Подарившая белые крылья и познакомившая с черной бездной. Странное дело, где вселенское равновесие? После тяжелого развода полагалось бы легкой любви. Но легкость только в порхании пальцев по клавишам.

Варварины тренировки помогли и мне. Инструктор научила правильно хвалить и правильно гладить собаку. Оказывается, целая наука! А еще — научила, точнее, помогла понять одну вещь. Никогда не срывай свое раздражение на собаке. Не она плохая — ты не научила. Не она бестолковая — ты плохой учитель. Не она вредничает — у тебя плохое настроение. Беды и негатив оставляй за дверью или выноси на прогулку и оставляй там, среди сугробов, деревьев, неба и звезд. Они и не такое видали, стерпят, если объяснить. Не срывайся, не рычи на собаку! Она ни в чем не виновата, она искренна в своих желаниях, она любит тебя и принимает такой, какая ты есть. Без условий. Без сложных объяснений. Без мук выбора.

Планету Леониду завалило снегом… Потом синоптики скажут про месячную норму осадков, а если честно, то норма вполне тянет на полугодовую. Трамваи стоят: рельсы заметает сразу же после трактора с метелками, машины чистят не щеточками, а дворницкими лопатами, движение в городе небольшое и медленное, потому что под слоем снега — лед. Матушка Метелица выбивает свои снежные перины.

Картинка первая

Оно бы все ничего, но идти приходится по узкой тропке, по лошадиному высоко вскидывая ноги и с трудом вытаскивая их из снега. Шаг вправо, шаг влево — сугробы по пояс. Сразу вспоминаются рассказы, как до войны, пять километров в гору, в школу, через лес, и младших тащить на закорках…

Варвара сильно обрадовалась подвалившей стихии: можно буриться по снежной равнине, представляя себя ледоколом. Чем она и занималась первые пятнадцать минут. Я в это время шла вперед через снега, протаптывая для своего цветочка аленького легкие пути. А цветочек, дочь койота, наскакавшись по сугробам, потом бежала за мной, весело помахивая хвостом.

Картинка вторая

Выносят на руках цверга. Потому что самому цвергу не пройти. Доносит, значит, добрая хозяйка собачку до газона и, оставшись стоять на проложенной колее, ставит цверга в сугроб — «дела делать». Цверг проваливается вместе с ушами. Визг, писк, прыжок вверх, к маме на ручки. Какие дела — домой! Домой! Под теплое одеяло!

Картинка третья

Тропка упирается в горку. Варвара радостно взлетает и растворяется в тумане. А я не могу забраться! Под снегом — лед. И «лесенкой», и «елочкой» пытаюсь, и боком — не могу! Скатываюсь вниз. Тонны снега скатываются вслед за мной.

Зову Варвару, цепляюсь за ошейник, команда «вперед!». «Классная игра!» — сказала Варвара и начала вихлять по склону. С наскоками, отскоками и прыжками в сторону воображаемого противника.

Помотавшись за собакой несколько минут и чуть ее не задушив, принимаю решение: встать на коленки, а если понадобится, то и лечь, и ползком забираться. Время позднее, людей практически нет, а если появятся, им предстоит такая же задача: другой-то дороги нет. Встаю на четвереньки… Скатываюсь… Еще раз… Скатываюсь… Думаю — ну, черт с ним, лягу и по-пластунски заберусь, иначе придется тут ночевать или идти в обход семь верст. Легла, ножками отталкиваюсь, ручками загребаю… Половину проползла.

Нелегкий штурм склона… А со стороны могло показаться, что мы попраздновать не промах

Вдруг слышу голоса. Оборачиваюсь — машина мимо проезжает. «Надо ж, — говорят, — так нализаться! Еще и с собакой!» — осуждающе.

Ничего не сказала им рыбка. То есть я. Придет зима, думаю, попросишь ты у меня снега, гад! Оборачиваюсь: собака валяется в снегу, раскинув лапы. Наслаждается, значит, природой. Нежится на мягком снежном матрасе. А что, действительно, со стороны могло показаться, что мы попраздновать не промах.

Картинка четвертая

Бредем через засыпанный снегом стадион. Уже напролом. Уже дыша ртом и потеряв варежки. Уже лишь бы выйти на ровную дорогу из зыбучих снегов. Вдруг у ближайшего сугроба обнаруживаются глаза и черная пипка носа.

У Варвары шерсть дыбом, глаза по пять евроцентов. А это южнорусская овчарка отдыхает!… Хозяин спрятался от метели за трибунами, покуривает в ладошку… А собака носилась, носилась, да и прилегла. А цвета она белого-белого, как теперь, после прогулки, прядь моих волос.

Картинка пятая, заключительная

Все, домой. Не прогулка, а издевательство! Твердой земли нет. Весь мир — белая колючая пустыня с островками заснеженных многоэтажек. В тренажерный зал можно не ходить неделю. Если бы еще можно было не возвращаться домой, а лечь, подгрести под бок собаку и позволить пурге сделать из нас снежный шалашик! До оттепели перекантовались бы.