Башня из красной глины - Михаил Ежов

— Адье! — Картинно закатив глаза, девушка махнула Смирнову ручкой и пошла прочь.

Он проводил ее взглядом, пока она не скрылась, начав спускаться по трапу на нижнюю палубу, затем перевел его на Кушекову.

— Хотела перекинуться с вами парой слов, — пояснила та. — Любопытство молодости. Извините.

— Ничего, знакомство с молодой и симпатичной девушкой я как-нибудь переживу. О чем вы хотели поговорить?

— Я отойду, — сказал Дымин.

— Нет-нет, останьтесь! — поспешно остановила его Кушекова. — Когда я говорила, что хочу поговорить наедине, я имела в виду, без Юльки.

Опер пожал плечами и, развернувшись, прислонился к высоким поручням. Лаборантка быстро огляделась по сторонам, словно желая убедиться, что ее никто не подслушивает, хотя на палубе больше никого не было.

— Я очень беспокоюсь за дочку, — начала она. — Хоть вы и говорите, что ей ничего не грозит, но кто может за это поручиться? — Она пытливо уставилась на Смирнова и замолчала, ожидая ответа.

— Никто, — подтвердил он.

— Я пытаюсь уговорить ее сойти в Ремголово, на семинаре она не нужна. Я взяла ее просто за компанию. Конечно, жаль, что билет пропадет, но мне будет спокойнее, если она поедет домой.

— Делайте, как считаете нужным, — отозвался Смирнов.

— Но она уперлась и не хочет сходить! — всплеснула руками Кушекова. — Представляете? Говорит, что пропустит самое интересное!

— М-да, — протянул Смирнов. — Оригинально.

— Заставьте ее сойти завтра, а?

— Не могу. С какой стати?

— Ну я вас прошу.

— Она совершеннолетняя?

— Да, ей девятнадцать.

— Думаю, она даже вас уже может не слушаться. Что уж говорить обо мне.

— Поговорите с ней хотя бы. Припугните. Скажите, что убийца может добраться до любого.

— Я ведь только что говорил обратное, — возразил Смирнов.

— Ну скажите, что ошибались.

Следователь отрицательно покачал головой.

— Разбирайтесь со своим ребенком сами, — проговорил он твердо. — У нас хватает хлопот.

Кушекова поджала губы.

— Да, конечно, — произнесла она холодно. — Что ж, я понимаю. Но если Юля умрет, на чьей это будет совести? — Лаборантка развернулась и пошла прочь.

— Думаешь, девчонка слишком молода, чтобы быть во что-то замешанной? — спросил Дымин, когда Кушекова исчезла с палубы.

— А ты считаешь иначе?

— Нет, конечно. Но мамашу можно понять.

— Разумеется. И все же я не собираюсь никого гнать с теплохода. Пусть пока все идет своим чередом. Возможно, у девчонки есть причины плыть до конца.

— Хм. — Дымин выбросил окурок за борт и с интересом проследил за его падением. — Бойфренд?

— Почему нет?

— Думаешь, он ждет ее в Сургуте?

— Скорее всего, он тоже купил билет на «Фаэтон».

— Это просто предположения.

— Само собой.

— Он может иметь отношение к делу?

— Откуда мне знать? — Смирнов поморщился, когда внезапный порыв ветра ударил его в лицо. — Приходится хвататься за каждую соломинку.

— Ну да. Не до жиру.

— Если заметишь, что девчонка с кем-то разговаривает…

— Положу мордой в пол и позову тебя, — кивнул с серьезным видом Дымин.

— Молодец. Знаешь, что делать.

— Но она ведь может познакомиться с кем-нибудь на теплоходе.

— Уверен, эту карту они и разыграют.

— Значит, мамаша не в курсе амуров своей дочки?

— Может, и в курсе. Мы ведь не спросили.

— Теперь она с тобой и разговаривать не будет! — усмехнулся Дымин.

— Со мной нет, — согласился Смирнов. — А с тобой — да.

— О, ну спасибо!

— Постарайся выяснить это сегодня.

— Ладно, — нехотя протянул опер. — Задействую свое обаяние.

— Вперед, самец! — улыбнулся Смирнов.

Полицейские спустились на нижнюю палубу, где находилась их каюта. Но до нее они дойти не успели: их перехватил Бирюков. Было ясно, что он поджидал их в коридоре.

— Товарищ следователь! — подскочил он к Смирнову. — Умоляю, разрешите мне сойти в Ремголове!

— Я вас не держу, — удивленно ответил полицейский, останавливаясь.

— Понимаю, но Юрий Петрович… вы же слышали, что он сказал в кают-компании.

— Вы про то, что вам всем нужно обязательно быть на семинаре?

Бирюков мелко закивал:

— Ну да! А я не могу, понимаете? Я не хочу, чтобы меня прикончили на этом гребаном корабле! — Он оглянулся так, словно ожидал, что за спиной у него появится убийца.

— Я вам ничем помочь не могу, — сказал Смирнов. — Договаривайтесь с профессором сами. В конце концов, он вам что, начальник, что ли?

— Э-э, да в общем-то нет.

— Ну вот видите. Решайте сами. Хотите — сходите.

— Легко сказать, — поник Бирюков. — Самсонов хоть и не начальник, а может так сделать, что меня потом ни в одну приличную лабораторию не возьмут. У него связи! А если я сбегу с семинара, он мне этого никогда не простит.

Оставив химика переживать в коридоре, полицейские наконец добрались до своей каюты.

— Слушай, я думаю, наш убийца не станет действовать до ужина, — проговорил следователь, доставая из сумки бутылку коньяку. — Может, по сто грамм? За успешное завершение дела.

Дымин крякнул и уселся возле столика.

— Давай, шеф. Раз ты сам предлагаешь, грех отказываться.

Смирнов вынул стопки и закуску.

— Много не будем, — сказал он.

— Ты ж сам сказал: по сто грамм, — пожал плечами Дымин.

Следователь разлил коньяк и тоже сел.

— Давай, — предложил он, поднимая стопку. — Чтоб нам повезло.

— А Крысолову — нет, — добавил опер.

На ужин была жареная курица с чесноком и специями, спагетти с томатной пастой, свежий белый хлеб и острый сыр — кормили на теплоходе отменно. Смирнов и Дымин с облегчением убедились, что в столовую явились все. С Самсоновыми были двое детей лет по четырнадцать. Мальчик и девочка были очень похожи. Смирнов слышал, что их имена Ксюша и Максим. Золина тоже плыла не одна — с ней была дочь Нина. Она выглядела помладше близнецов, но ненамного.

Викулова и Кожин оказались с полицейскими за одним столиком и от этого соседства явно были не в восторге. Ужин проходил в напряженном молчании.

Однако когда подали салат из капусты и моркови по-корейски, техник вдруг обратился к Смирнову: