В особом эшелоне - Всеволод Степанович Королев

крупный плацдарм наших войск, откуда развернутся новые наступательные операции.

До начала ночного удара танковой армии Лукин успел побывать на участке первой танковой роты во взводе Петушкова под Горенкой. От командования полка в роте находился подполковник Мугалев.

Взвод Петушкова в составе двух танков-тральщиков был придан 56-й гвардейский танковой бригаде 7-го гвардейского танкового корпуса и действовал на правом фланге ударной группировки. Первым тральщиком командовал сам взводный, вторым — лейтенант Дайлагай Нагуманов. Перед тральщиками стояла задача: двигаясь вдоль лесной дороги с севера на юг, проложить сплошной проход в минном поле и обеспечить беспрепятственное продвижение линейных танков от Мощуна на Горенку.

Вскоре подъехавший к нам на «виллисе» Павел Михайлович проинформировал о действиях взвода.

Сперва тральщикам пришлось долго пробиваться сквозь минированные лесные завалы. Почти каждые сто-двести метров возникала стена из огромных сваленных деревьев, оплетенных колючей проволокой. Между ветками такого завала противник коварно запрятывал противопехотные мины, а у самого основания — противотанковые.

Сопровождавшие Петушкова саперы не могли первыми начинать разграждение: завалы прикрывались огнем пулеметов. И кроме того, при малейшем соприкосновении срабатывали противопехотные мины. Какую же тактику применили здесь экипажи тральщиков?

Прежде всего, огнем из танков они сметали пулеметные гнезда противника и пробивали хотя бы минимальную брешь в завале. Потом тросами растаскивали деревья в стороны и лишь после этого проходили с тралом, подрывая оставшиеся противотанковые мины.

Экипажам Петушкова и Нагуманова пришлось израсходовать по полтора боекомплекта, пока они достигли полотна недостроенной узкоколейки перед Горенкой. Здесь проходил второй оборонительный рубеж гитлеровцев.

Взвод тральщиков, с разрешения командира полка, полученного по радио, остановился, чтобы надеть на диски новые нажимы взамен сорванных взрывами.

Лес гудел от артиллерийской канонады, когда рядом с танкистами появилась машина командира полка.

— Ну как, Сашок? — обратился он к Петушкову.

— Четырнадцать мин, восемь завалов! — бодро доложил командир взвода. — Потерь нет.

— Тралы?

— Срезало три десятка нажимов. Как мина, так два-три долой, хотя и стягиваем их проволокой.

— Ну, это в пределах нормы. Когда восстановите?

— Минут через десять.

— Имейте в виду: больше остановок не будет. Противнику нельзя давать передышки! Овладеем Горенкой и без задержки — дальше. Успех решит скорость. Скорость и огонь!

Лукин сам проверил надежность крепления нажимов и перед тем, как уезжать, сказал Петушкову:

— Буду на левом фланге. Держи связь с Мугалевым и командиром пятьдесят шестой.

Общая команда последовала 4 ноября в 20 часов после короткого, но сильного огневого налета по оборонительному рубежу врага.

По сигналу тральщики пошли вперед, ведя за собой линейные танки.

Петушков твердо помнил наказ командира: в ночной атаке главное — ослепить, ошеломить и подавить противника. Потом сразу скомандовал башнеру Окулову:

— Осколочным, заряжай!

— Готово! — прозвучало в ответ.

Старший лейтенант нажал на спуск.

Снаряд разорвался метрах в пятистах впереди.

— Осколочным, заряжай!

— Готово!

Второй снаряд врезался во вражескую оборону. Так и продвигался тральщик Петушкова, подавляя перед собой огнем противника. Одновременно вели огонь и другие головные танки атакующего эшелона. Перед фронтом наступления поминутно вспыхивали снопики разрывов снарядов.

Но вот вздрогнула земля, и луч фары «тридцатьчетверки» Петушкова уперся прямо в черную тучу, вырвавшуюся из-под трала: одна мина ликвидирована. Следом за нею еще одна… еще… Свет фар уже не помогает: он не может пробить сплошную стену взметенной земли. Но командир взвода знает: где-то здесь должна быть траншея. Она может оказаться и разрушенной, и уцелевшей. Маневрировать перед нею нельзя — подобьют.

— Механик! Траншею брать под прямым углом.

— Понял!

Траншея оказалась шире обычной. Трал на мгновение завис над нею, удерживаемый тросами. Потом коснулся противоположной стенки и начал уверенно на нее взбираться.

За те мгновения, пока танк преодолевал траншею, Петушков сделал вывод, что без трала танк не смог бы с ходу взять такую ширину. Он бросил в траншею несколько «лимонок» и увидел, как то там, то здесь из нее начали выскакивать серые мундиры и, прикрывая глаза руками от слепящего света, перебегать в тыл, к Горенке. Мало кому из них удавалось добраться до окраины: их настигали меткие пулеметные очереди, посланные танкистами.

Вскоре взвод тральщиков ворвался в Горенку. Во время ночной атаки на этот населенный пункт было подорвано двенадцать противотанковых мин.

Неожиданно из ворот ближнего дома ударила пушка, и ее снаряд врезался в каток трала.

— Влево! За угол! Быстро!

Отдавая команду механику, Петушков тут же развернул орудие и послал один за другим два снаряда в сторону немецкого расчета.

Механику пришлось ставить танк задним ходом: трал заклинило, и он не шел вперед.

Командир взвода передал по радио Нагуманову:

— Гони без остановки дальше!

У Горенки минное поле кончилось, и теперь «тридцатьчетверка» втягивалась по проходу прямо в село. Вражеская пушка, стрелявшая по тральщику, была раздавлена, расчет уничтожен. Экипаж Петушкова быстро выбросил куски двух разбитых дисков и продолжал наступление.

— А трал-то еще и вроде щита для танка, — услышал Петушков в наушниках одобрительный голос механика Чумилина.

— Похоже, похоже… — согласился командир.

— Они ведь чаще куда летят? В лоб! Не будь трала, неизвестно еще, что натворила бы эта болванка…

— Верно, Чумилин, верно. Смотри вперед!

Громя противника, сбивая его то с одного, то с другого рубежа, отражая контратаки его танков, броневая волна наступавших неотвратимо катилась в ночи вдоль Гостомельского шоссе на юг, к Святошино, чтобы отрезать врагу путь отхода из Киева на запад, в сторону Житомира.

Отчаянно сопротивляясь, гитлеровцы открывали артиллерийский огонь по нашим танкам с любой, мало-мальски пригодной позиции.

Глубокой ночью взвод Петушкова пробился через Беличи и подошел к северо-западной окраине Святошино. Здесь минных полей не было, но командир взвода приказал держать тралы в боевом положении: мины могли встретиться в любом месте.

Радиосвязь с бригадой прервалась, и, несмотря на все старания, установить ее не удавалось. Командиры подразделений линейных танков, получив откуда-то сведения о якобы заминированной северной окраине Святошино, задержались у Берковца. С западной окраины Святошино вела методичный огонь вражеская артиллерия. Из тыла, из района Пущи-Водицы, доносились отголоски боя.

Решив дождаться рассвета, до которого оставалось не более часа, Петушков замаскировал свои танки в развалинах кирпичного дома, организовал наблюдение и оборону. На рассвете он обнаружил: немного впереди и левее, почти у самого скрещения Гостомельского и Житомирского шоссе, остановились машины Петренко. Один тральщик был, как видно, подбит: он стоял с опущенной пушкой. А второй вовсю палил по артбатарее противника, занимавшей позиции на западной окраине.

Со стороны города по Житомирскому шоссе мчался немецкий броневик. Вот он проскочил перекресток, где стоял танк Петренко. Занятый артиллерийской дуэлью, тот, видимо, не обратил внимания на броневик.

Петушков поймал вражескую машину в перекрестие