Захват Неаполя. Скала Роз - Виктор Васильевич Бушмин

– Позвольте, синьор, я окачу вас горячей водицей? – Произнесла Сесилия, разглядывая красивое и мощное тело рыцаря из-под полуопущенных ресниц. Ее грудь высоко вздымалась, выдавая с трудом скрываемое возбуждение.

Ги равнодушно пожал плечами и согласился. Сесилия подняла ведро и осторожно вылила воду на голову рыцаря, наполняя теплотой и расслабленностью все члены воина, отбросила ведро и, развернув большую простыню, стала заботливо заворачивать Ги в нее, словно это был маленький ребенок. Ее руки нежно касались его плеч, спины и груди, заставляя просыпаться отошедшие куда-то в глубину сознания чувства и желания.

– Спасибо, Сесиль… – со смущенной улыбкой ответил Ги и деликатно, но достаточно резко отстранил женщину и стал обтираться самостоятельно.

Рыцари и оруженосцы, стоявшие неподалеку, весело и тихонько перешептывались, стреляя глазами на служанку, пожиравшую глазами своего нового сеньора.

В это время в замок вернулась первая группа воинов, которые привезли трех симпатичных девушек, представившихся служанками синьорины Беатрис. Рыцари весело перешучивались, бросая хищные взгляды на них. Ги приказал разместить прислугу в боковом здании, примыкавшем к башне. Рыцарь поежился. Прохлада давала о себе знать, остужая тело воина.

Сесиль, не в силах больше сдерживаться, повернулась и, густо покраснев, убежала в дом, вызвав приступ дикого хохота у воинов.

Ги недоуменно посмотрел на нее, потом на ребят и спросил:

– Чего это вы заржали, словно жеребцы стоялые?..

Джованни, один из рыцарей-наемников, высокий, черноволосый и молодой воин, подошел к Ги и что-то тихо шепнул ему на ухо. Тот посмотрел на итальянца и недоуменно переспросил:

– С какой стати?..

– Поверьте, кондотьере! Сесилия влюблена в вас, как кошка!.. – Джованни повернул голову и спросил у рыцарей. – Верно, я говорю, ребята?!.. – Воины дружно закивали головами в ответ. Джованни, тем временем, продолжил. – Мне ее подружка призналась…

– Это, прости меня, когда же ты успел?!.. – засмеялся Ги, удивляя расторопности своего рыцаря. – Мы же почти все время проводим в рейдах!..

Воины весело засмеялись, а Джованни ответил:

– Кондотьере! Так ведь дело-то молодое! Много ли времени надо, чтобы уговорить? Особливо, коли и она хочет того же, что и я!.. – Он весело засмеялся и, игриво подмигнув глазом Ги де Леви, добавил. – Так у нас уже почти все так делают. Слава Богу, что женщин в замке и деревне достаточно, пока…

– И до нее успели добраться? – Удивился Ги.

– Нет… – с сожалением ответил Джованни. – Сесиль блюдет себя и бережет для вас, кондотьере Ги…

– Вот это новость! – Ги завернулся в сухую простыню, бросив влажную себе под ноги. – Я, что, ослеп, если перестал замечать глаз влюбленных в меня женщин?!..

– Кто его знает, кондотьере… – Джованни пожал плечами, поднял глаза к небу, втянул легкий морозец ноздрями и добавил. – Однако, к вечеру легкий морозец разыграется. Пора бы вам, синьор, идти в тепло…

Тут Ги вспомнил, что оставил Беатрис одну в своей комнате. Он повернулся и, бросив несколько шуток рыцарям, быстро взбежал по холодным ступенькам в башню. Он рывком распахнул дверь и снова, буквально нос к носу, столкнулся с Сесиль, спешившей к нему навстречу с теплыми меховыми тапочками. Мягкая, упругая и горячая, как показалось ему, грудь служанки уперлась в него, обдав женским теплом и каким-то удивительнейшим запахом желания, который непонятно каким образом возник в его мозгу.

– Синьор, – растерялась она. – Вот, я решила тапочки вам принести. На морозе-то стоять холодно, да и пользы от этого никакой, одни болячки…

Она наклонилась перед рыцарем, ставя тапочки на каменный пол. Ее льняная выбеленная рубашка с большим вырезом немного распахнулась и отошла вниз под весом больших и мощных грудей, открывая перед глазами рыцаря большую и глубокую расселину между ее восхитительными грудями. Ги, словно волк, потянул ноздрями воздух, стараясь сдержать мимолетный приступ похоти.

– Спасибо, Сесиль… – он надел тапочки. Его ноги сразу же ожили, почуяв теплоту меха, а по телу пробежались легкие мурашки. – Бр-р-р, – поежился он и, запахнулся в простыню. Сесиль, не моргая, смотрела на него такими глазами, что он, право, даже растерялся. – Что такое, Сесиль?.. – только эти глупые слова слетели с его уст.

– Синьорина Беатрис моется в вашей купальне, синьор… – немного обиженным голоском ответила служанка. – А мы так старались для вашей милости…

– Ничего страшного, Сесиль. В следующий раз, клянусь, я первым приму вашу купальню, а ты лично потрешь мне спину…

– Да? Правда, синьор?! – Ее глаза вспыхнули, но тут же погасли от неверия. – Вы обманываете меня…

– Нисколько, Сесиль. – Ги положил руку на сердце. – Клянусь…

– Это грех, синьор. – Она укоризненно покачала головой. – Нельзя клясться по любому поводу! Не гневите Господа…

– Не буду, Сесиль. Только, прости меня, – он замялся. Поняв, что вся одежда находится в комнате башни, где сейчас купалась Флоранс. – У меня вся одежда в комнате…

– Поднимайтесь, синьор, я сейчас сбегаю и принесу вам, а вы спокойно переоденетесь в гостевой комнате донжона… – служанка развернулась и быстро засеменила ножками по узкой винтовой лестнице.

Ги сопроводил ее роскошный зад взглядом, покачал головой и тихо сказал:

– Воистину, невероятнейший зад…

Он неспешно поднялся по лестнице и, тихо раскрыв дверь, вошел в гостевую комнату, примыкающую к жилой комнате башни. Из-за плотно закрытой двери, в которой правда были небольшие щели, слышался легкий плеск воды и нежный голосок Беатрис, напевавшей какую-то итальянскую песенку себе под нос.

– Боже, что за голос… – прошептал он, тряхнул головой. – Так же нельзя! Она готовится к постригу и будет безумнейшим из грехов…

Но, тем не менее, он поймал себя на мысли, что желание овладеть этой красивой девушкой растет в нем с каждым ударом сердца, заполняет все сознание, глуша угрызения совести, стыд и шепот разума, затихающий в его груди с каждым вдохом и выдохом.

Сесиль незаметно вошла. Она принесла рубашку «камизэ», штаны «брэ», чулки «шосс» и вышитый черно-желтыми полосами родового герба камзол «блио»…

– Вот, синьор… – запыхавшись, произнесла она, протягивая рыцарю одежды. – Только что после стирки и глажки…

– Благодарю тебя, Сесиль… – Ги принял из ее рук одежды и стал переодеваться, совершенно не подумав о том, что его голый вид может смутить служанку.

Сесиль старательно делала вид, что отворачивается, но краешком глаза пожирала его стройное тело и мужские формы, приявшие в тепле свои нормальные размеры.

– Пояс… – Ги протянул руку. Сесиль сняла со своего плеча широкий пояс, украшенный богатой вышивкой и драгоценными камнями. К нему был прикреплен небольшой кинжал, находившийся в красивых ножнах и сверкавший золотом и эмалью своей гарды итальянской работы. Хотя это был как бы декоративный кинжал (лезвие было не очень длинное), но в руках опытного