Академия одержимости. Черный ангел его грез - Айза Блэк

Арман открыл заднюю дверце авто, уложил девушку на сиденье и навалился сверху. Достал грудь, припал к возбужденному твердому соску, сорвал трусики и двумя пальцами проник в лоно. Горячая, влажная, готовая. Больше он ждать не мог. Расстегнув ширинку, достал из кармана презерватив, руки от возбуждения не слушались, глаза не видели. В голове пульсировало одно — обладать.

Художник проник в нее резко, до упора. И все сразу стало правильным. Ему необходимо находится в ней, ощущать ее огонь, тесноту. Жизель сжала мышцы внутри, так сильно, что казалось, член прирос к ней, стал логичным ее продолжением. Арман стал двигаться, быстро, резко глубоко, словно хотел проткнуть ее насквозь, добраться до сердца. Заполнить ее собой до отказа, вытеснить всех кто был до него. И навсегда запечатать ее собой, для себя.

— Трахалась с ним? Хотела его? — рычал ей в губы.

— Нееет. Только ты Армааан, — Жизель кричала не сдерживаясь, стонала, обвивала его ногами.

— Моя… только… моя… — он двигался не жалея, целовал до крови, упивался ей.

— Твоя… — слово пролилась нектаром в сердце, согрело душу, и художник упал в сладкий плен ее объятий. Он изливался долго, мучительно сладко, она трепетала под ним, охваченная тем же демоническим удовольствием. И не было в этот момент ничего важнее. Она стала смыслом его жизни. И никогда этого не изменить. Арман осознал, как бы он ни старался, ему никогда не вытравить ее из сердца.

После секса одержимость ненадолго отступила. Они привели себя в порядок, насколько это было возможно. Художник сел за руль, девушка устроилась рядом.

— Жизель, я не могу так. Я ни хрена про тебя не знаю, — после секса, реальность начала возвращаться, а с ней и тревоги. — Я с тобой как на пороховой бочке!

— Всему свое время, — она сидела, прикрыв веки, довольная, расслабленная.

— В академии еще дерьмо происходит. Двое студентов, и каким варварским способом! А если следующей будешь ты?! А не переживу!

— Не буду, — он сказала это слишком уверено, слишком твердо. Она знала это наверняка.

— Ты что-то знаешь?

— Возможно…

— Жизель! Не время играть в игры! Если тебе что-то известно, надо сказать Габи, надо это прекратить пока не погиб кто-то еще! — Арман оторвался от дороги, бросил взгляд на девушку, она ничуть не изменилась в лице, никаких эмоций, тревог.

— Погибнут… пока существует академия, они будут погибать…

Художник вздрогнул. Что-то темное проскользнуло в ней, некая скрытая сила, которую он ранее не замечал. Он ощутил страх. Не перед ней. Перед тем, что скрывалось за спиной Жизель.

— Глупости! — он нахмурил брови, пытаясь убедить скорее себя. — Академия существует давно, она открывает таланты. И ни разу я не слышал за ее историю подобного. Никто не погибал, Жизель! Надо лишь найти чокнутого ублюдка, и все будет как прежде.

— И сколько талантов открыто за последнее время? Кто из выпускников продолжил и дальше успешную карьеру? Кто взлетел? — она изогнула бровь, посмотрела на него с грустной улыбкой, явно уверенная в каждом своем слове. Нет. Она знала, причину. Определенно знала.

Арман вспомнил самых талантливых выпускников. За несколько лет. И к ужасу осознал, что все они забыты. Испарились, канули в лету. Словно их никогда и не существовало. Он сам про них не вспоминал, не зал, как сложилась их судьба. Но возможно, он просто не следил.

Да, нет же. Он знал всех художников, так или иначе даже среднестатистические имена иногда всплывали. Вспомнился парень закончивший академию два года назад. Молодое дарование, поразившее весь преподавательский состав. А недавно он услышал, о нем, от женщины, занимавшейся организацией его выставки. Парень после выпуска не написал ни одной картины, и тихо спивался, проживая в халупе на задворках города.

Но ведь не всех же выпускников постигла подобная участь!

— Я подниму в академии все записи, отслежу выпускников, и докажу тебе, что ты заблуждаешься, — он сдавил крепче руль, не желая верить в слова девушки. Сейчас ему проще было все отрицать.

— Скорее подтвердишь мои слова.

— Если, по-твоему, все так, почему, убийства стали происходить только сейчас? — Арман оторвался от дороги и бросил взгляд на девушку. Она смотрела на него, внимательно, задумчиво, прищурив сапфировые глаза, решая для себя что-то важное. От ее взгляда художник невольно вздрогнул.

— Теперь уже мало выпить талант, нужна жизнь. Запросы растут. Так же как и алкоголику или наркоману, со временем требуется увеличивать дозу, — такой он ее видел впервые, пропала игривость, от девчушки студентки ничего не осталось.

— Кому, Жизель? Может, хватит говорить загадками?

— Ты не готов к правде, Арман, — он медленно покачала головой, с сожалением и тоской, — Не готов…

— Я не могу жить во тьме? Кто ты такая? Откуда все это знаешь? Как остановить убийства? Ты ведь понимаешь, я не смогу жить нормально, зная, что в любой день может умереть еще кто-то? Есть же способ все прекратить? Не молчи! Объясни, что на хрен происходит?! — художник резко затормозил, посмотрел в спокойное лицо, в глаза, затягивающие в сапфировую бездну. И впервые, Арман подумал, что это бездна может погубить. Совсем. Высосать жизнь. Лишить всего.

— Ты должен принять себя, — он смотрела прямо ему в глаза, но создавалось впечатление, что смотрит внутрь, сквозь, на то, что не было видно ему. Странный, отрешенный и пугающий взгляд.

— Я хочу знать правду. Неизвестность меня сведет с ума.

— Ты не готов к правде, — Жизель закрыла глаза и сделала глубокий вздох, резко распахнула веки, — Возможно, не готовая и я, — впервые ее голос дрогнул. Она чего-то боялась, настолько сильно, что страх вырвался из-под контроля, вышел наружу и пропитал воздух в машине.

— Перестань это повторять! Я справлюсь, — художник сжал ее руку, — Мы справимся!

— Мы… — Жизель прикусила нижнюю губу. На миг ему показалось, что из глаз вот-вот покатятся слезы. Нет. Показалось. — Поехали, я покажу место.

Арман завел машину. Ехали они практически в тишине. Жизель лишь изредка показывала дорогу, говорила глухим отстраненным голосом. Он ощущал, сейчас наступает переломный момент. Некая новая точка отсчета. Но что она принесет? К чему приведет? Было ясно — решение девушке далось нелегко. Она тоже не была готова, но отступать было поздно.

Они подъехали к лесу. Природа в своем первозданном великолепии. Тишина. Лишь пение птиц и шум листвы.

— Пообещай мне, — Жизель привстала на сиденье, взяла его двумя пальцами за подбородок, заставляя повернуть голову и посмотреть в глаза. — Что бы ни случилось сейчас, ты проведешь выставку.

— Причем тут выставка? — художник нахмурился, сейчас меньше всего ситуация располагала думать о подобном.

— Просто пообещай, — Арман невольно засмотрелся, даже сейчас в этот момент, она была прекрасна. Промелькнула мысль, послать все куда подальше, просто прижать ее к себе, и раствориться, забыться, вновь ощущать желанное тело, целовать, ласкать. Сейчас страх стал подбираться еще сильнее. Он боялся правды, боялся, что она заберет у него ее, что с кровью оторвет от него женщину, делавшую его цельным, живым, и не взирая на все тайны, счастливым.