Охотник на попаданцев - Владислав Морозов
Шрифт:
Интервал:
– Здравствуйте! Прошу вас выйти из машины! – попросил, по-видимому, старший из погранцов, высокий, с широким серебристым кантом и двумя фигурными четырёхугольными налепухами на погонах кителя (стало быть, он был в звании оберфельдфебеля) и дежурно-казённой улыбкой на грубом, живо напомнившем мне молодого Эрнста Тельмана со старых портретов в школьных учебниках, рабоче-крестьянском лице под козырьком фуражки с разлапистой кокардой. Этакий Sicherheistdienst, СД, типичный Служебный Дурак.
Клаудия откинула передок, и мы выбрались из машины, доставая паспорта – она из сумочки, а я из кармана кожанки.
Пока старший рассматривал наши паспорта, второй пограничник, тощий, очкастый и совсем молодой, с одинокой ефрейторской «соплей» на тёмных погонах, полез осматривать наше «транспортное средство».
– О-о, tschechische genosse! – сказал погранец, раскрывая мой паспорт и несколько теплея лицом. Чувствовалось, что собратьям по соцлагерю здесь доверяли куда больше, чем каким-то там приехавшим из-за недалёкой межи французам. Возможно, именно поэтому меня осмотрели весьма бегло, не потребовав даже шляпу с головы снять.
Заинтересовала погранца-фельдфебеля только фляжка из моего рюкзака, которую ему притащил молодой напарник. Он даже отвинтил пробку и понюхал горлышко фляги.
– Что это? – спросил представитель братской ГДР.
– Шнапс, – честно ответил я.
Он опять как-то по-особенному заулыбался, завинтил пробку и вернул флягу очкастому, чтобы тот положил сосуд на место.
– Хорошо, – сказал погранец. – С какой целью вы, товарищ Немрава, направляетесь во Францию?
– По личным делам, – ответил я, чётко следуя данным мне накануне указаниям.
Пограничник сверху вниз посмотрел на мою спутницу, сказал «гут» и вернул мне документ.
Клаудию они осматривали несколько дольше, но тоже довольно формально.
Потом нам поставили в документы соответствующие отметки и милостиво разрешили продолжать движение.
Подъезжая к границе, я заметил, как слева от нас два гэдээровских пограничника в стальных касках и с АК-47 наперевес ведут к грузовому тентованному ГАЗ-63 десяток оборванцев, среди которых было две женщины. Чуть дальше был виден ещё один погранец с ППШ и овчаркой на поводке, позади которого просматривался угловатый передок бронетранспортёра БТР-40. Чувствовалось, что граница здесь, как обычно, была на замке.
На мой вопрос, кого это прихватили погранцы, Клаудия ответила, что сейчас по всему миру вообще и по Европе, в частности, продолжается стихийное движение лиц, которых официально именуют «перемещёнными». Как правило, это те, кто потерял всё (включая документы и человеческий облик) в ходе последней войны и теперь, по пути воруя по мелочи всё, что плохо лежит, или побираясь, либо стремился переместиться с востока на запад (всё-таки надеясь когда-нибудь покинуть Европу), либо с севера на юг, в зону более комфортного для жизни климата.
Как оказалось, в здешних соцстранах по законам военного времени (а полноценного мира, как я уже успел понять, всё ещё не было подписано) эту публику положено было отлавливать и в принудительном порядке направлять «на стройки социализма» (здесь под этим термином подразумевались главным образом восстановительные работы в зонах бывших атомных ударов). Ну а при малейшем неповиновении отстреливать на месте.
Между тем мы проехали под вторым шлагбаумом, за которым нас уже встречали классические французские жандармы в форме, знакомой мне по фильмам о том самом жандарме из Сен-Тропе (кстати, один из французских центров тусовки сторонников «свободной любви», а позднее всяческой голубени), у которого по жизни вечно случались какие-то проблемы (то женитьба, то жандарметки, то вторжение инопланетян), фуражки-черпаки с плоским верхом, тёмно-синие кителя и синие брюки.
Въезжая на территорию Франции, Клаудия вздохнула с заметным облегчением. И было от чего – похоже, на той стороне границы её очень хорошо знали.
Когда нам предложили выйти из машины, старший из жандармов, симпатичный горбоносый брюнет с вытянутой физиономией, на клиновидных погонах которого кроме золотистой горящей гранаты присутствовала широкая золотая лычка с тонкой красной полоской посередине (то есть аджюдан, или, по-нашему, прапорщик – Луи Де Фюнес в уже упомянутом фильме про курортного жандарма вроде бы тоже был в этом звании, только там блюстители порядка ходили в южно-тропической форме песочного цвета), сразу же заулыбался моей спутнице. И как-то не казённо, как ребятишки из братской ГДР, а скорее из искренней симпатии. Прямо-таки Ален Делон, не пьющий одеколон…
Что, и здесь погранцы тоже всегда в доле?
На французском КПП никто вообще не стал осматривать ни нас, ни нашу машинку, улыбчивый прапор лишь бегло глянул на наши паспорта.
Разумеется, Клаудия балакала с жандармами на погранпереходе по-французски, и я сумел понять только отдельные, смутно знакомые слова. Кажется, она назвала меня своим «новым другом», а прапора по имени – Альбером.
При её словах насчёт «друга» старший жандарм посмотрел на Клаудию вполне понимающе. Дескать, такие сложные времена, а она, понимаешь ли, с мужиками через границы раскатывает туда-сюда, личную жизнь устраивает…
Так или иначе, минут через пятнадцать мы уже ехали дальше, в сторону Страсбурга.
Как говорится, ну здравствуй, белль Франс.
Заброшенный военный аэродром между Сен-Назером и Нантом. Франция. 13 мая 1962 г.
Когда тёмно-красный (а может, и вишнёвый, ну не разбираюсь я в спектре оттенков окраски автомобильных кузовов), пижонский полуспортивный купе-кабриолет «Астон-Мартин» DB-2, принадлежавший Клаудии, въехал в ворота поместья, а она сама, в элегантном, приталенном костюмчике коричневато-красного цвета (почти под тон машины) и, как всегда, на высоких каблуках, метнулась ко входу в дом, едва заглушив двигатель, я понял, что дело, похоже, наконец сдвинулось с мёртвой точки.
Я отошёл от окна, торопливо допил кофе и застегнул рубашку, а буквально через пару минут за дверью застучали каблучки, и «хозяйка здешних мест» появилась на пороге моей «холостяцкой» (кроме односпальной кровати в этой каморке на втором этаже были небольшой стол, стул и платяной шкаф) комнатёнки и, едва переведя дыхание, объявила:
– Сегодня выезжаем!
– А что случилось? – поинтересовался я.
– Кажется, твой клиент наконец объявился, – пояснила она.
В процессе передвижения и проживания во Франции мы с Клаудией как-то постепенно перешли на «ты», правда, какой-либо постельной интимности наши отношения от этого отнюдь не приобрели. Лично мне в этой нервной обстановке ожидания непонятно чего было ну совершенно не до блядства, ну а дорогая Клава постоянно куда-то ездила, так что мне оставалось только сидеть и ждать от неё каких-то результатов. Поскольку за всё вроде бы было уплачено вперёд.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!