Охотник на попаданцев - Владислав Морозов

Поскольку в западном (а особенно во французском) оружии тех времён я разбирался слабо, внимание было обращено на отечественного производителя. Впрочем, с некоторыми оговорками. Например, автомат АК-47 Клавкины спецы найти так и не смогли. Мне было сказано, что это товар ходовой, штучный и «в свободную продажу не поступает». Как выяснилось, у них здесь любого пойманного с «калашом» или патронами для него не просто немедленно судили, а сдавали на расправу «восточной контрразведке», поскольку пользоваться этим оружием имели право только силовые структуры ОВД (ну и плюс к тому те, кому они официально помогали) и все немногочисленные ушедшие налево стволы автоматически считались или трофейными, или украденными. А за кражу военного имущества ОВД здесь судили очень строго.

В пулемёте MG-42 мне было отказано под предлогом отсутствия как стволов данного типа, так и патронов для них на «свободном рынке». Всё-таки с 1945 года времени прошло изрядно, и все наличные остатки когда-то необъятных гитлеровских арсеналов успели бойко расторговать, во что мне лично охотно верилось.

Зато по моему заказу без особых проблем нашли автомат ППШ с рожковым магазином, пулемёт ДП и пару пистолетов – «Вальтер» и ТТ польского производства, аналогичный тому, который я откопал в лесу сразу по прибытии сюда. Возможно, это даже был тот самый пистолет (я, увы, не успел запомнить номер этого оружия), хотя, если смотреть на вещи трезво, зачем им было таскать его через границу? Это же, в конце концов, не золотые слитки…

В общем, оружие я привёл в порядок и пристрелял – с этим проблем не возникло, в поместье имелось нечто вроде тира под открытым небом. Причём для ДП мне, опять-таки без каких-либо затруднений, нашли и запасной ствол, и 7,62-мм патроны с бронебойно-зажигательными пулями Б-32.

Также я попросил Клаву найти для себя какой-нибудь американский бронежилет, и спустя пару дней мне притащили изделие, именовавшееся М12, из числа «кольчужек» с заполнением из нейлона и металлических пластин, в каких янки в нашей реальности воевали в конце Корейской войны. Выглядел жилет вполне солидно, но как эти хреновины первого поколения вели себя при реальном попадании в них пули, я, честно говоря, не знал. А в нашей специальной литературе, например, писали, что те «броники» были ну совсем не комильфо.

Подогнав под себя бронежилет и набив патронами четыре пулемётных диска и пять автоматных рожков, я покончил с «военными приготовлениями» и успокоился, благо всё оружие я держал у себя в комнате, в шкафу. Имея под подушкой пистолет и автомат с пулемётом в шкафу, я ощущал себя прямо-таки Верещагиным из «Белого солнца пустыни», для полноты картины не хватало только постылой жены, павлинов во дворе, тёплой водки в жару и миски с чёрной икрой на завтрак, обед и ужин…

Далее я развлекался в основном тем, что рассматривал из окна в бинокль окрестности поместья (поначалу здешний народец отнёсся к этому с подозрением, но потом как-то привык) и активно пытался разговаривать по-французски с местным населением. И к концу второй недели моего пребывания в поместье я стал их понимать чуть лучше. Правда, они меня всё равно понимали с трудом и по большей части сильно веселились, слыша мои лингвистические потуги.

А ещё, имея некоторое количество свободного времени, я силился понять, что происходит вокруг и почему наш фигурант всплыл именно во Франции. И не скажу, что это было так уж легко.

Радио в поместье не было, а те радиоприёмники, что стояли в автомобилях, включали редко, да и уловить что-либо полезное в рутинных, провинциальных новостях было практически невозможно. Хотя местные пейзане на отсутствие радио совершенно не жаловались, возможно, ещё и потому, что во французской провинции, в отличие от Парижа, были явные перебои с подачей электричества – его отключали на ночь, а иногда и днём, причём довольно надолго.

На крайний случай в одном из сараев возле здешнего гаража стоял дизельный движок, похоже, ещё лет десять назад предусмотрительно спионеренный местными поселянами с какого-то армейского тягача, но за время моего пребывания здесь его ни разу не заводили.

Книг, а особенно новых, в местной невеликой «библиотеке» было мало, а газеты в поместье доходили с опозданием на два-три дня, но это было хоть что-то.

С трудом продираясь сквозь дебри французской мовы и разного рекламного мусора (здешняя пресса всё ещё оставалась «свободной», да и деревенские жители предпочитали получать не коммунистическую «Юманите», а газеты попроще, с разделом о шахматах и объявлениями о разного рода «купле-продаже»), я всё-таки начал понимать некоторые основополагающие вещи.

Оказывается, здешняя Франция была с некоторых пор связана «договором о дружбе и взаимопомощи» с СССР и странами ОВД, хотя соцстраной и не стала.

Президентом Франции уже пятый год был генерал Шарль де Голль, а правящее правительство было ну очень левым, с преобладанием коммунистов и даже с участием анархистов и анархо-синдикалистов.

Премьер-министром был Морис Торез, а в министерских кабинетах и парламенте заседали такие личности, как Жак Дюкло и Жан-Поль Сартр, которые в нашей реальности крайне редко попадали даже в пятёрку выборных претендентов на какие-то государственные посты.

Нынешнее правительство именовалось «переходным» (до этого, во время войны и сразу после её окончания, во Франции правило некое «чрезвычайное правительство») и проводило постепенные и вполне предсказуемые реформы.

Уже было национализировано много находившихся в иностранных и частных руках капиталов и собственности, декларировалось начало проведения масштабных реформ в области экономики, здравоохранения, социальной сферы и прочего.

Правда, судя по всему, некоторые проекты реформ вроде аграрной или реформы образования пока оставались на уровне обсуждений, то есть фактически говорильни. И митинговавшие на столичных площадях студенты как раз требовали скорейшего проведения реформ в образовании, добиваясь прежде всего обещанного правительством серьёзного сокращения или, в идеале, полной отмены платы за обучение в высших учебных заведениях.

В последней войне французы, как я понял, практически не участвовали. Хотя страна и была членом НАТО, её военное руководство сразу же усомнилось в целесообразности начатых американцами боевых действий в Европе. Именно поэтому дислоцированные в Западном Берлине французские воинские части не оказали сопротивления ОВД, а французские подразделения, находившиеся на территории ФРГ, с началом боевых действий просто экстренно эвакуировались на свою территорию.

Потом, когда американская авиация, размещённая на базах во Франции, начала бомбить (в том числе с применением атомных бомб) наступающие части и тыловые объекты ОВД, а за этим последовали ответные удары, во Франции начались массовые выступления, закончившиеся падением довоенного правительства и приходом к власти де Голля с его откровенно левыми «чрезвычайщиками».

Потом де Голль направил Генсеку ЦК КПСС Анастасу Микояну (в этой реальности генсеком после окончания войны, а может, и с более раннего периода почему-то был именно он, понять причину этого из французских газет было невозможно) «сердечную благодарность» за то, что СССР и его союзники не наносили массированных ядерных ударов по крупным французским городам, ограничившись только районами дислокации армии, ВВС и флота США.