Волчий замок - Юлия Галанина

– Я говорила о любовном зелье довада… – не стала страдать забывчивостью Жаккетта.

– Вот-вот! – тут же воспрял духом благодетель. – Знаете, госпожа Нарджис, хотя государственные дела отнимают у меня много времени, но в свободные от служения отечеству часы я посвящаю одной маленькой слабости…

«Пью любовные зелье, а потом проверяю их действие на девицах из числа прислуги!» – подумала плохо воспитанная, нетактичная Жаккетта.

– …коллекционированию разных диковин. В моей коллекции есть и различные снадобья с Востока. Я бы очень хотел дополнить свое собрание и любовным зельем довада. Расскажите мне про него, умоляю!

– Вообще-то, это страшный секрет! – серьезно сказала Жаккетта. – Но Вам, дорогой господин маркиз, я расскажу. Опасайтесь подделок, любовное зелье довада очень редкое и очень дорогое!

Маркиз достал оправленную в тисненую золотом кожу записную книжицу и приготовился записывать прицепленным к ней же на золотой цепочке серебряным карандашиком.

– Среди непроходимых песков Сахары… – как заправский менестрель начала Жаккетта. – лежат соленые озера.

– О-зе-ра, – старательно записал благодетель.

– На берегах этих озер живет народ довада. Это чернокожие люди, но верят они в Аллаха, считают себя арабами, потомками какого-то Ауна.

– какого-то Ауна… – трудолюбиво занес благодетель в свои анналы и это.

– Люди довада ловят в этих озерах ма-аленьких рачков.

– …рачков.

Видимо писать сам, не прибегая к услугам писца, благодетель не очень умел, потому что сильно старался.

– Потом этих рачков они сушат, измельчают, добавляют особые травы. Этот порошок как раз и есть любовное зелье довада. Потом арабские купцы приводят к озерам караваны осликов и покупают у довада это зелье.

Благодетель записал последнее слово и с видимым облегчением закрыл книжицу.

– И сильное это зелье? – спросил он.

– Не знаю, господин! – пожала плечами Жаккетта. – Но мой господин как-то раз захотел доказать женщинам своего гарема, что он помнит о них. Весь день он вызывал их к себе в шатер и ни одна не смогла бы пожаловаться Аллаху, что господин ею пренебрег. А когда женщины закончились и господин выполнил свой долг перед гаремом, то он вызвал, как обычно, меня и я не заметила, чтобы он устал.

Поскольку Жанна в беседах с благодетелем значительно преувеличила количество женщин в гареме шейха Али, то внутреннему взору маркиза представилась длинная, уходящая за горизонт вереница закутанных в покрывала красавиц, поочередно исчезающих в черном шатре.

Желание приобрести чудесное зелье окрепло в благодетеле еще сильнее.

– А в Вашем собрании есть амулеты? – в свою очередь спросила Жаккетта, решив попрактиковаться в беседе с кавалером.

– О, множество! – воскликнул благодетель. – Есть и мусульманские. Ведь мусульмане, как я понял, тоже боятся проделок дьявола.

– Не дьявола, а джиннов, – поправила Жаккетта. – Их там много, куда больше наших чертей.

– Да? – удивился благодетель. – И амулеты помогают против них?

– Не всегда. Госпожа Фатима, что готовила меня в гарем, сама умела вызывать джиннов и засовывать их в голову слуги.

– Простите, госпожа Нарджис, я не понял. Куда засовывать?

– В голову, – объяснила Жаккетта. – Джинн вошел в голову Масрура и начал говорить его устами. Госпожа хотела узнать, что твориться в доме ее врага. Но там был свой джинн и он не пустил джинна госпожи.

– Так эта госпожа – ведьма! – воскликнул благодетель.

«Ну Вы скажете!» – чуть не вырвалось у Жаккетты, но она вовремя спохватилась, что знатные дамы говорят не так.

– Вы не правы. Госпожа Фатима очень уважаемая женщина. Там все уважаемые люди умеют вызывать джиннов. Берут досточку и рисуют на ней фигурку с хвостиком. А потом читают заклинание и джинн приходит. А госпожа Фатима рассказывала, что у них джинны и дворцы строят, и людей по воздуху носят, и клады добывают. Только я ни одного построенного джинном дворца не видела, – честно сказала Жаккетта. – Они, наверное, в Багдаде их строят. А я дальше Триполи не была.

– Неужели Вы, дорогая госпожа Нарджис, за годы пребывания там не научились вызывать джиннов? – улыбнулся благодетель.

– Я пыталась, – простодушно созналась Жаккетта. – Лампу чуть до дыр не протерла. Но мусульманские джинны христианам не показываются.

– А ваш господин верил в джиннов?

– Шейх? – переспросила Жаккетта.

Благодетель кивнул.

– Шейх верил в свой шамшир. У него и прозвище было: Обладатель двух мечей. Господин маркиз, а если наш рыцарь и арабский воин столкнуться, кто победит?

Благодетель даже растерялся от такого неожиданного вопроса.

– А почему Вы спрашиваете, милая госпожа Нарджис?

– Не знаю… – развела ладошки Жаккетта. – Просто вспомнила, как на моих глазах господин одним взмахом снес человеку голову, словно дыню пополам разрубил.

– И я не знаю, – признался благодетель. – Все решает каждый отдельный поединок. Ведь смешно сравнивать, к примеру, благородного рыцаря и простого лучника. Но при определенных обстоятельствах конница бессильна против этого оружия простонародья, как случилось при Кресси. А Вы, госпожа Нарджис, раз уж разговор у нас зашел об оружии, какое считаете самым сильным?

– Подлость и предательство, – не задумываясь сказала Жаккетта. – Вспомните ассасинов.

– Я не устаю Вам поражаться… – заметил благодетель.

– Я и сама себе поражаюсь! – засмеялась Жаккетта.

– Так что же я должен вспомнить?

– Люди Старца Горы убивали безнаказанно по всему Востоку. Даже один из правителей наших крестоностных государств был убит ими. А все потому что действовали они из-за угла.

Жаккетта говорила и радовалась, что благодаря долгим беседам с рыжим пиратом на лодке может теперь порассказать много интересного.

Но тут беседе пришел конец: возвращалась с верховой прогулки Жанна, о чем благодетеля предупредил слуга.

– Прошу прощения, госпожа Нарджис, – откланялся благодетель. – Разрешите, я Вас покину. Боюсь, госпожа Жанна не одобрит моего здесь присутствия, узнав о цели моего визита.

– Я не скажу, зачем Вы приходили, – успокоила благодетеля Жаккетта.

Благодетель, прижимая к груди книжицу с драгоценными сведениями, испарился.

Жанна, довольная прогулкой, даже не заметила, что в ее отсутствие в экипаже кто-то побывал.

* * *

На следующий день на конную прогулку выбрались практически все.

Поодаль от остальных ехал сам благодетель и прямо на ходу диктовал секретарю государственной важности письмо.