Путешествие к Краю - Лариса Васильевна Хазова

комфортно в одиночестве. Уф! Я планировала пролететь весь день в тишине и даже оставить размышления на потом. Сколько пролетела, я даже не заметила, зато заметил мой желудок, который точно понимал, что лечу я уже давно, и пора уже подкрепиться. Я стала искать место для трапезы. Подо мной расстилалось огромное поле со скошенной травой, и перекусить явно было негде. Тогда я посмотрела вперёд и увидела небольшой лесок. Я решила остановиться там и что-нибудь найти для перекуса. Я довольно быстро добралась до ближайшего дерева и уселась на веточке в тени. Обвела глазами ближайшую территорию, не найдя ничего вкусненького для себя. Я свесила ноги и качалась на веточке, размышляя, что делать с пропитанием.

— А здесь некторианкам делать нечего! — вдруг раздался надменный, железный голос сверху.

Я чуть не свалилась с ветки. Вернее — свалилась, только успела зацепиться коленками за ветку и теперь висела вниз головой. Хвала феечковым крыльям — они успели включиться и вовсю трудились, чтобы я не упала. Кстати, они стали голубыми, а это значило, что я серьёзно напугалась.

— Здесь только мясоеды и грибозабыватели! — продолжал ледяной голос.

— Добрый день! — попыталась смягчить обстановку я.

— И лучше отправиться в путь немедленно, дабы не стать чьим-то обедом! — пропустил моё приветствие голос.

Может, это радио? Может, это вообще не мне говорят? Я уже спасла себя и снова села на ветку. Подняла голову и увидела огромную птицу с таким огромным кривым клювом, что даже икнула от страха:

— Ик! Это не радио! — сказала я вслух.

— Что? — повернуло голову ко мне это чудовище.

— Что? Что? — переспросила я.

— Что «это не радио»? — спросил он, отворачивая голову от меня.

— Да ерунда! Так в Цветополье у нас приветствуют незнакомцев.

— А! Ну, тогда это не радио! — повторил он за мной.

«Ах вот как!» — подумала я, ну ладно! Меня, почему-то, зацепило то, что этот монолит игнорирует меня и разговаривает со мной пренебрежительным тоном. И мне стало интересно разобраться в этой ситуации.

— А можно узнать… — начала я, — а вы кто?

— Я? — он повернул голову, удивлённо вытаращил глаза, как — будто он был рок звезда, и я просто обязана его знать, — Я? — недоумевал он, — Я орёл! Гордый орёл! Я здесь самый зоркий, самый проворный и самый… — он завис (наверное эпитеты закончились).

— Страшный? — подсказала я.

— Ну почему страшный? — он, почему-то, растерялся. «Он явно считал себя красавчиком» — подумала я, — Нет! Храбрый! — поправил он меня.

— О! — выразила заинтересованность я, — А почему гордый?

— Ну, гордый, потому что у меня осанка уверенной в себе птицы, потому что с такими мелкими, как ты, я вообще не разговариваю.

«Ага!» — подумала я, тяжелый случай! Может, бросить в него волшебного порошка и превратить его в воробья? И порошком, кстати, давно не пользовалась, так и волшебить разучусь! Нет, так слишком просто и главное неэффективно, он и воробьем будет игнорировать других существ.

— Ну, пока Вы со мной не разговариваете, можно узнать, кто такие грибозабыватели? — хитрила я.

— Грибозабыватели? — он даже ко мне развернулся всем телом, — Это белки, шебутные создания. Грибов насобирают, насушат и благополучно забывают, где их спрятали. Вот только продукты переводят заз ря и свой труд не рационально используют.

— А Вам то какое дело до их труда? — нагло спросила я. Орёл аж нагнулся в мою сторону, будто хотел меня увидеть поближе.

— Да мне вообще нет никакого дела ни до кого! — возмутился он.

— А как же Вы живёте, если вам нет дела ни до кого? — включилась я в гонку.

— Я? — недоумевал орёл.

— Ну не я же! Вот мне до всего есть дело и до всех! Ведь так интересно наблюдать! Разве нет? — спросила я.

Он явно уже запутался в моих вопросах и поэтому быстро занял свое первоначальное положение гордого орла, повернулся ко мне боком, голову надменно приподнял и отвернул от меня подальше.

— Какие мы важные! — сказала я вслух.

Он опять опешил, повернул голову, выпучил свои глазищи и стал издавать странные звуки, не понятные даже феям. Пока орёл перебирал слога и пытался сложить их в слова, я уже была с готовой речью:

— Вот думаю, зачем вам, дорогой гордый орёл, эта маска? Как по мне, так она вам жить мешает. Вы такой напряженный, что в один момент лопнете от напряжения, и ничего от вас, мясоеда, не останется, только несколько перышек! — у орла начал дёргаться глаз, и клюв он то открывал, то закрывал, — А что из мяса вы предпочитаете? — переключила я тему разговора.

— Ну… — он начинал приходить в себя, — Мышей люблю, ну птиц всяких, змей только с голодухи. Фей не ем, говорят, нельзя, а то жизнь не заладится. Вот только я не думал, что с вами и разговаривать вредно.

Я хихикнула про себя, да уж, иногда мы можем быть крайне вредными, особенно, когда мы видим хамство, неуважение и несправедливость. А орёл явно был хамом по моим меркам. И тут меня осенило — а кто мне дал право мерки снимать с орла? Почему я его оцениваю? Почему это он меня раздражал? Почему это я собралась его проучить или научить? Почему я не принимаю его таким гордым орлом? Ох! Какая огромная куча вопросов, на которые мне придётся ответить самой.

— Это точно! С нами очень вредно разговаривать! Вы правы — мне пора. Поем в другом месте! — и я сорвалась с ветки и махнула вниз.

— Постой! — вдруг крикнул орёл, — Подожди! Я же тебе ещё про мышей не рассказал! У них очень низкая калорийность, и поэтому, когда сидишь на диете, очень… — я ускорилась, облетела ствол дерева и со всех крыльев рванула в сторону своего Края.

Глава 16

Что за странные существа населяют наш мир, думала я. Мой желудок дал о себе знать, нужно было что-то придумать по поводу обеда.

А что я, собственно, удивляюсь? Мы все немного странные для других. И это отличает нас друг от друга. А, может, и хорошо, что мы такие разные. Как я себя не занимала раздумьями, желудок всё равно о себе напоминал с каждым взмахом крыльев.

«А почему я иду на поводу у собственного желудка?» — громко произнесла я. «Я что, не могу тебя приручить? Почему это ты командуешь?» — возмутилась я. «Так! Сегодня голодаю! Я хозяйка! И мне решать когда себя кормить! Понял?» — посмотрела я себе на живот. Такое урчание мне возразило внутри, что я даже покрутила головой, не услышал ли кто